Елена Нестерина - Аксёнушка Страница 2

Поклонилась старушке Аксёнушка, жабец да акридец перед ней посадила.

И сказала ей бабушка:

- Долго я на свете живу. А все ещё дольше пожить хочется. За ночь, что ты в моей избушке проведёшь, возьму я у тебя, Аксёнушка, сто тысяч шагов да сто тысяч вздохов. Не жалко?

- Не жалко, бабушка, - ответила Аксёнушка. а сама подумала: "Жизнь долгая, сколько впереди шагов и вздохов, счёту не хватит."

- А коли так, заходи в избушку, ничего не бойся. Там сто жаб да сто акрид тебя дожидаются. Доживёте до утра - там уж дальше видно будет. сказала так бабушка и пропала.

Вошла Аксёнушка в избушку, дверь за ней закрылась. И стал вокруг жар собираться, такой, что не вздохнуть. Хотела Аксёнушка окошко открыть, воздух свежий впустить - да только нет окон в избушке. А от стен жаром пышет, пол накаляется, что уж и не ступить по нему. Видит Аксёнушка маются жабы на полу, ртом горячий воздух ловят, бедные. А акриды по стенам карабкаются, со стуком вниз падают. Да нет им в калёной избушке никакого спасения.

Бросилась Аксёнушка жаб и акрид в подол собирать, собрала, села на лавку - жаркое марево перед глазами плывёт, пересохшим ртом ни вдохнуть, ни выдохнуть. Берёт Аксёнушка жабу в руки - виснет жаба, как мягкая тряпочка, берет акриду - та что стручок сухой. И заплакала Аксёнушка:

- Что же я, глупая, наделала! Не уберегла я жаб да акрид, погибли они из-за меня! Неужто кончились мои силы, и не одолеть теперь змея поганого!? Видно, и впрямь от меня одни несчастья!

Плачет Аксёнушка горючими слезами, а жабы те слёзы пьют, акриды зашевелились, по плечам, по шее Аксёнушки ползают, к мокрому лицу забираются. А Аксёнушка всё плачет-рыдает, представляется ей, как русская рать со Змеем поганым бьётся, одолеть его не может. Плачет Аксёнушка по Иванушке, быть может, его и в живых уж нет, плачет по всем, кто в битве со Змеем голову сложил, по всем, кто её помощи не дождётся.

А тут и солнце стало подниматься. Обрадовалась Аксёнушка и ещё громче заплакала. Попадали на остывший пол с неё все жабы да акриды ожившие. Вошла в избушку бабушка и вывела Аксенушку на высокий берег реки. Видит Аксёнушка: на том берегу в широком поле бьётся наше войско со Змеем поганым. Давно бьётся, а одолеть не может. Силён и хитёр Змей. Сидит он на колодце неупиваемом, воду чистую заглатывает. От той воды ему силы прибывают, любые раны глубокие вмиг затягиваются. Крыльями ударит, хвостом взмахнёт, лапой когтистой хлопнет - вокруг него нет числа убитым и раненым. А как голову из колодца вынет, дохнет пастью огненной - так и заскачут-зазмеятся повсюду его детёныши. Пока не выросли, не разбежались по земле, бьют их без числа наши воины. Только на самого Змея нет погибели. Но не сдаётся наше войско, не отступает, лишь людей в живых всё меньше и меньше остаётся.

Взмолилась тогда Аксёнушка:

- Говори скорее, бабушка, что мне надо делать, чтобы нашим помочь! Нет сил моих видеть, как от Змея поганого русские люди гибнут!

Застонала земля, зашумела трава, ветер с долин вскинулся. Подала бабушка Аксёнушке кувшин и сказала:

- Дай свою правую руку. Кровью сердца чистого, в испытаниях стойкого, в себя зло не пустившего, только и можно, Аксёнушка, победить того Змея поганого.

Протянула Аксёнушка правую руку, ударила по ней бабушка острым ножом, и полилась в кувшин ручейком темно-алая кровь. Как набежал крови полный кувшин, приложила бабушка к Аксёнушкиной руке горькую траву неведомую и сказала:

- Спеши теперь, Аксёнушка, на тот берег, да смотри, кувшин не расплескай. Вылей эту кровь в самую глубокую рану Змея поганого, пока она затянуться не успеет. Да про сто одиннадцать тысяч шагов и вздохов помни, не теряй понапрасну.

Поклонилась Аксёнушка на четыре стороны и бросилась быструю реку переплывать. Держит кувшин над головой, чтоб его волной не захлестнуло, не опрокинуло. А как вышла на другой берег, вздохнула, шаг сделала - потемнело светлое небо у Аксёнушки в глазах. Поняла она, что это отсчет последним тысячам шагов да вздохов пошел. Осталось их всего сто, десять, да одна тысяча, и те бабушками уже посчитаны.

Кинулась Аксёнушка бежать по чистому полю, туда, где наше войско со змеем сражается.

А тут оглянулся вдруг среди битвы Иванушка и увидел, что бежит по полю Аксёнушка в белом платочке, бежит, в руке кувшинчик держит, ладонью его прикрывает. Дрогнуло сердце у Иванушки, опустил он меч. И закричала тогда Аксёнушка:

- Руби Змея, Иванушка, руби, что есть силы! Вот на него погибель, на поганого!

Поднял меч Иванушка и ударил, что было сил, по чешуйчатой шее змеевой. Завыл Змей поганый, дохнул пастью огненной - и упал Иванушка замертво. Подбежала Аксёнушка, выплеснула кувшин в глубокую рану змееву, что уж затягиваться начала. И смешалась чистая кровь сердца Аксёнушкиного с черной кровью Змея поганого, разлилась по всем его жилам, жилкам и поджилочкам. Затрясся Змей, как осиновый лист, заревел страшным голосом и рухнул на сырую землю. Разорвало его на части бессчётные, разметало по широкому полю.

Вспорхнули тут в небо птицы, поднялись и распрямились все травы, прежде Змеем к земле прибитые, люди вздохнули радостно.

Кинулась Аксёнушка к Ивану, видит - мёртвый он, недвижимый. А из кувшинчика, что Аксёнушка из рук не выпускала, вытекла крови последняя капелька, упала на мёртвое Иванушкино лицо. И поднялся он с земли живой и невредимый. Видно, добрых людей та кровь к жизни возвращала. Обрадовалась Аксёнушка, обняла Ивана. А оглядела чистое поле - повсюду убитых воинов видимо-невидимо. Схватила Аксёнушка меч, ударила по своей левой руке побежала снова её кровь в кувшин. Как налился он полный, пошла Аксёнушка по полю - упадет капля из кувшина на убитого, вмиг тот с сырой земли живым поднимается, упадёт на увечного - тот здоровым встаёт.

Идет по широкому полю Аксёнушка, ни одного павшего воина не пропускает. Услышала вдруг звон пронзительный, дух перевела - поняла, что последняя сотня тысяч шагов да вздохов закончилась, последним десяти тысячам счет пошел.

Долго бродила по полю Аксёнушка, пока вся рать побитая к жизни не вернулась. Наклонилась над последним воином, что на краю поля лежал, вылила на него из кувшинчика всё, что осталось, и оглянулась вокруг. Увидела Аксёнушка русских людей неисчислимое множество - всех их теперь в родных домах живыми и невредимыми дождутся. Заметила среди людей Иванушку, что издалека навстречу ей шёл, побежала к нему. Да только пошатнулась тут Аксёнушка, перехватило у неё дыхание - то последней тысяче шагов да вздохов отсчет наступил.

Спешит Аксёнушка, люди перед ней расступаются, а Иван не ведает, что Аксёнушкиной жизни срок истекает. А поле широкое, просторное, ветер по нему цветами и травами играет.

Замедляет шаги Аксёнушка, дышит еле-еле. Подломились тут её ноги, упала она на землю - кончилась шагов последняя тысяча. Почуял Иван неладное, подбежал, поднял Аксёнушку на руки. Прошептала Аксёнушка:

- Прости, прощай, Иванушка! - вздохнула счастливо в последний раз и затихла. Жизнь её на том закончилась.

Пошел Иван с Аксёнушкой по широкому полю, загоревало вместе с ним всё русское войско. Схоронил он Аксёнушку возле колодца неупиваемого, посреди чиста поля.

А наутро оказалось - не видать Аксёнушкиной могилки, сровнялась она с землей, как и не было. Да по полю, где Аксёнушка вместе с русской ратью Змея одолела, выросла трава, доселе не виданная. По сырым местам ту траву жабы кроткие берегли, по сухим акриды ползучие охраняли. Силу та трава имела чудесную. Когда люди уходили из родных краев, брали они с того поля траву, что одолень-травой звалась, чтобы в трудный час помощи у неё попросить. Собирала она силу родной земли, да только тем помогала, кто на людей зла не держит, кто сердцем чист, правдой твёрд, делами смел да слову верен, в чьей душе любовь несказанным светом сияет.