Константин Федин - Бакунин в Дрездене Страница 2

В т о р а я. И на контрабасе?

(Проходят к дальнему столу.)

Г р у н е р т. Изволили быть на концерте?

П е р в а я. Да, мы только что с симфонии...

Г р у н е р т. Кончилось?

П е р в а я. Увы, так жаль!

К л о ц. Гардэ.

П р о ф е с с о р. Не страшно...

К л о ц. Шах.

П р о ф е с с о р. Это другое дело, гм-м...

(Входят Данини, Генарт и др. актеры.)

6.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, проф. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры. Немного спустя - новые посетители и - из кухни - фрау Грунерт.

Д а н и н и (к Генарту). Нет, зачем он отнял у меня роль? Я человек маленький, больной, моя песенка спета. Но свое дело я исполняю честно. И потом, разве я не такой же актер королевской оперы, как все другие? Я инвалид, но оскорблять себя безнаказанно не позволю. Не позволю!

Г е н а р т. Пора бы тебе позабыть всю эту историю, Данини.

Д а н и н и. Позабыть? Да знаешь ли ты, что не так давно, королевскому капельмейстеру, Рихарду Вагнеру, нечего было на зуб положить, и второй актер Данини делился с ним на репетициях последним ломтем хлеба?

П е р в ы й а к т е р. Пропоем бывало ансамбль, и все в карман за кошельками: маэстро на пропитание. Он так привык к этому, что всегда, бывало, шляпу свою вверх дном на фортепиано кладет. А потом смотришь - королевский капельмейстер бежит в лавочку за селедкой. Ха-ха!

В т о р о й. Ну, с той поры много воды утекло. До Вагнера теперь не дотянешься: знаменитость!

Д а н и н и. Зазнался!

(Постепенно пивная оживает. Группы новых посетителей занимают все столы, кроме двух передних. Все оживлены.

Грунерт низко раскланивается.

Лотта и др. кельнерши снуют взад и вперед с кружками пива и закусками.

Выплывает громадная, толстая фрау Грунерт и становится за стойку разливать пиво.

Сдержанный шум...)

Г е н а р т. Чему здесь удивляться? Театральная слава и черная неблагодарность - родные братья... Ваше здоровье. (Пьет.) Меня удивляет другое. Закадычного друга маэстро - господина Рекеля - выкинули из театра за пропаганду, что вполне справедливо: королевское учреждение не может терпеть в своих стенах государственного изменника. Однако, в то же время, в том же королевском учреждении, другой государственный изменник продолжает занимать почтеннейший пост.

Д а н и н и. То-есть как? Кто же это?

Г е н а р т. Милейший, да наш маэстро, сам Рихард Вагнер!

В с е. Да неужели, что ты? Не может быть! Откуда ты взял?

Г е н а р т. У меня, собственно, данных нет, то-есть фактов, я хочу сказать. Но кому же неизвестно, что маэстро панибратствует с Рекелем и заведомыми республиканцами, всякими чехами и поляками?

П е р в ы й а к т е р. Это ничего.

Д а н и н и. Республика ничего, по-твоему? Но кто за республику, тот против короля. По-твоему, можно без короля?

В т о р о й а к т е р. Что же будет, в таком случае, с королевским театром?

П е р в ы й. Республика сама собой, но король, конечно, должен остаться.

Г е н а р т. Э-ге, коллега, да ты, я вижу, сам-то якобинец!

П е р в ы й. Нет... видишь ли, так говорил маэстро в Отечественном союзе...

Г е н а р т. Отечественный союз - вредное общество.

В т о р о й. А какое по-твоему полезное?

Г е н а р т (торжественно). Союз немецкий.

П р о ф е с с о р И о н ш е р (отрываясь от шахматной доски, демонстративно громко). Совершенно правы, сударь. Единственно достойное общество в королевстве Саксонском и других германских землях, это - Немецкий союз.

К л о ц. Шах королю.

Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Немецкий союз получает деньги от старого правительства! (Шум. Голоса: верно, верно, позор! Ложь! Правда! Клевета!)

П р о ф е с с о р (приподымаясь). Гражданина, бросившего грязную клевету на Немецкий союз, прошу повторить свои слова!

(Мгновенная тишина.)

Г о л о с и з п о с е т и т е л е й. Немецкий союз получает деньги от старого правительства!

(Взрыв смеха.

Шум.)

К л о ц (усаживая профессора). Доктор, оставьте. Ваш король под ударом.

Г р у н е р т. Ох, Господи! Народ, что порох: брось искорку, так и вспыхнет. Лотта, пива господам актерам!

(Входят Вагнер и музыканты с инструментами в футлярах.)

7.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, пр. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, Вагнер, музыканты.

Г р у н е р т. Честь имею, господин капельмейстер. Прошу покорно, честь и место. Лотта!

П е р в ы й м у з ы к а н т (показывая на передний большой стол). Вот здесь, маэстро.

(Становится тихо.

Вагнер, раскланиваясь, проходит к столу.

Кругом перешептываются, многие привстают, чтобы лучше рассмотреть капельмейстера.

Музыканты здороваются с актерами.)

Д а н и н и. В нашу сторону даже не поклонился...

В т о р о й м у з ы к а н т (к актерам). Были на концерте?

Г е н а р т. Ну, как же, конечно. (Подходя к Вагнеру.) Маэстро! По праву старшинства позволю себе передать от имени актеров, наслаждавшихся сегодня вашим искусством, искреннее удивление и восторг.

В а г н е р (устало). Не правда ли, дирижируя чужими произведениями, я имею больший успех, чем в своих операх?

Г е н а р т. Помилосердствуйте, обожаемый маэстро! Ваши оперы прекрасны! Мы счастливы работать под вашим начальством.

В а г н е р. Начальством?

Г е н а р т. Вашим талантливым музыкальным руководством. (Отходит).

В а г н е р. Льстят...

П е р в ы й м у з ы к а н т. Поверьте, дорогой маэстро, поверьте - не льстят! Вся зала была охвачена необыкновенным восторгом.

В т о р о й м у з ы к а н т. Прямо экстазом!

В а г н е р. Спасибо. Я чувствую, что провел хорошо. Но... все не то! Господа, позвольте мне покинуть вас, здесь...

П е р в ы й м у з ы к а н т. Маэстро, выпейте хотя вина!

П е р в а я д а м а (тихо подойдя к столу, кладет перед Вагнером букетик подснежников. Робко). Примите это, господин капельмейстер, и простите за скромность...

В а г н е р (быстро встает, протягивает даме руку). Я очень, очень благодарен вам, сударыня!

П е р в а я д а м а. Боже, если бы я могла выразить, как вы божественно ведете оркестр!

В а г н е р (очень живо). Что вы скажете о музыке, сударыня?

П е р в а я д а м а (жеманясь). О, она упоительна! Представьте, я нипочем не могла достать афишу - их положительно рвали на части. Как называется эта ваша дивная вещь?

В а г н е р (опускается на стул). Эта вещь называется... девятой симфонией Бетховена...

(Дама в растерянности отходит. Музыканты переглядываются.)

П е р в ы й м у з ы к а н т. Можно ли ждать большего от филистера?

В а г н е р. Увы, друзья, весь мир состоит из филистеров!

Д а н и н и. Он, кажется, опять не в духе?

Г е н а р т. Знаете, что дирекция отказалась поставить его новую оперу?

Д а н и н и. А здорово его опять в газетах отчитали!

Г е н а р т. Пора бы привыкнуть. О такой музыке хорошо может писать только Рекель.

Д а н и н и. Вон он, легок на помине!

(Входит Рекель.)

8.

Грунерт, Лотта и др. кельнерши, Клоц, пр. Ионшер, посетители, Данини, Генарт и др. актеры, фрау Грунерт, Вагнер, музыканты, Рекель.

(Рекель быстро отыскивает глазами Вагнера и спешит к нему.)

В а г н е р (хватает порывисто руку Рекеля, усаживает его рядом с собой). Дорогой мой, я так рад, так рад видеть тебя! Где ты пропадал?

Р е к е л ь. Мне сказали, что ты пошел выпить вина. Я обегал почти все ресторации. (Протягивает руку музыкантам.)

(Музыканты в замешательстве здороваются. Затем по одиночке подымаются, откланиваются Вагнеру. Одни подсаживаются к столу актеров, другие отыскивают знакомых среди посетителей.)

Р е к е л ь (не обращая внимания на музыкантов). Я ожил, ожил, ожил! "Листок" шумит! Сегодня приезжали из Фрейберга, Хемница, Пильзена, настоящие пролетарии. Пойми, друг мой, настоящие пролетарии! Из Богемии были двое студентов, забрали все старье и деньги заплатили. А это - все! Какие пытки пережил я за прошлую неделю: за бумагу платить нечем, печатня не набирает, домой итти страшно - ребята сидят на сухом хлебе, жена плачет - ужас. А теперь - (стучит по столу) бутылку Нирштейна!

В а г н е р. Словом, ты старательно готовишь себе если не виселицу, то тюрьму.

Р е к е л ь. Рихард, а ты все тот же.

В а г н е р. Мне тяжело, Август, и я завидую тебе.

Р е к е л ь. Завидуешь виселице? Но нет, все зависит от нас самих. Чем больше искренних друзей приобретем мы, тем легче и скорее наступит крушение реакции. Ах, если бы пролетариев и студентов, которые у меня были, увидел наш Бакунин! Если бы он был здесь!

В а г н е р. Позволь, но разве ты его не встретил?

Р е к е л ь. Кого? Михаила? Он в Богемии.

В а г н е р. Август, он здесь!

Р е к е л ь. Ты с ума сошел!

В а г н е р. Друг мой, я говорил с ним сегодня, только что.

Р е к е л ь. Чего же ты молчишь? Где он? Пойдем!

В а г н е р. Погоди, куда ты? Я не имею понятия, где он.

Р е к е л ь. Где ты его видел? Почему он не зашел ко мне? Когда он приехал? Да говори же, говори!

В а г н е р. Поверь мне, я сам ничего не знаю.

Р е к е л ь. Боже мой, да говори, наконец!