Олесь Гончар - На косе Страница 2

Тут можно читать бесплатно Олесь Гончар - На косе. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Олесь Гончар - На косе читать онлайн бесплатно

Олесь Гончар - На косе - читать книгу онлайн бесплатно, автор Олесь Гончар

Круто осадил своего конька перед неуклюжей фурой Михаила Ивановича, блеснул белозубой улыбкой так, что девушку даже в жар бросило: оттуда он, оттуда! Из тех времен рыцарских, далеких! Профиль орлиный и сам как орел! Только и не хватает разве что сабли на боку да шапки казацкой. Но хоть и казался он пришельцем из далекого прошлого, однако сигареты потреблял вполне современные: наклонившись, стал "Шипкой" Михаила Ивановича угощать. Закуривая, похвалился, что у них на Байрачном опять охотничье хозяйство организуется, в районе только что решил!!, и его уже егерем назначили.

- Егерь - это ж звучит?!

И глаза его, улыбчато-прищуренные, неотступные, заставили Ольгу покраснеть.

- Л вы остерегайтесь,- бросил он ей.- Все ходите вдоль моря в костюме Евы... Думаете, безлюдно... АН нет!

Солнце-то светит, далеко видать. И кто-то, может, по ту сторону лимана в камышах залег и - в бинокль... У нас красоту любят!

И опять блеск улыбки Ольге, вспыхнувшей, покрасневшей до ушей, и уже конь вздыбился, выгнулся и, подняв облако пыли, умчал своего всадника, как будто его и не было.

Но ведь он был! И остался с ней и теперь! Потому что когда пошла она вечером, перед сном, к морю купаться, то не сразу решилась снять с себя одежду. Как будто чувствовала на себе глаза того всадника, которые из-за лимана, из ночных камышей так пристально и жарко на нее глядели.

А ночь была ясная. Лунная дорожка стлалась по морю в даль планеты. Что-то русалочье было в той ночи, весь мир был окутан ее чарами, проникнут ее прозрачностью, околдован светлым царствованием луны над морем и степью.

Так хорошо, так упоительно хорошо было, что девушка, даже ощущая на себе странно-волнующий, обжигающий взгляд из камышей, все же стала раздеваться. Медлительно, значаще, как перед брачной ночью, сняла с себя все, оставшись лишь в лунный свет одетой... Любуйся, милый!

Для тебя эта краса, чистота и святость тела...

И вот он уже приблизился, как там, на дороге, когда с "Шипкой" нагнулся, и повеяло от пего па девушку горячим духом коня, пота, пыли, духом дороги и ветра...

Через несколько дней приехал и тот, от кого, видимо, зависело распределение сена. Автомашине редко удается пробиться сюда через песчаные барханы, через вязкие солончаки между лиманами, а на этот раз ухитрились пробиться два "газика" и "Волга". Заинтересованных в сене было много, прибыла целая компания руководителей близлежащих и отдаленных степных хозяйств. Купались.

Обедали. Опять купались. И все время не переставали спорить о сене, о скоте, которого уже поразводили столько, что и в хлевах не помещается, того и гляди придется оставлять на зимовку под открытым небом. И не осуждала их Ольга за голый практицизм этих споров, за кипение страстей вокруг столь будничных тем - не так уж трудно ей было постичь, что вопрос о сене, скоте, зимовке, кормах тут самый главный, он для этих людей - сама жизнь, с ним связаны все их радости и горести, от него зависит их настроение, благополучие семьи и положение хозяина, а порой даже и сама его гражданская честь. "А может, это узко?

Может, их заедает практицизм? Не докатишься ли и ты когда-нибудь до того, что тебе уже и на лебедей лень будет голову поднять? Они пролетят, а ты в это время будешь равнодушно утаптывать сено, уставившись под ноги..." Так размышляла она, стараясь найти аргументы, оправдывающие этих людей, сложившийся уклад их жизни, ибо всетаки не ты, а они всех снабжают и всех кормят!

Тот, от кого зависело распределение сена, хотя и носил фамилию лихую и веселую - Танцюра, оказался человеком мрачным, был почему-то в унынии, скрипел протезом и глаз не поднимал, когда с каждым здоровался за руку.

Был он уже седой, с серым потухшим лицом. Лишь за обедом он слегка оживился, проявил внимание к Ольге, расспрашивал о столице, об учебе, о том, как их министерство распределяло, а когда узнал, с каким перескоком попала она сюда, даже усмехнулся со снисходительным превосходством:

- Жизнь, она научит... Научит калачи с маком есть.

- Ничего себе калач,- заметила жена Михаила Ивановича, которой Ольга представлялась не иначе как жертвой чьего-то произвола.- Мать больна, мать одинока, а дочку вон куда посылают... Был бы дядюшка в министерстве - сюда бы не направили!

- Ничего,- говорил гость,- здесь тоже паша земля, наши люди.

- Мы-то дубленые, привыкшие, а ей тут будет каково?- стояла на своем хозяйка.- Придет зима - хоть волком вой. Дожди, бураны, море до самой хаты добивает...

Хозяин мой на баркас да на всю ночь за рыбой, а я дома до утра не могу глаз сомкнуть, мысли всякие: может, его уже и живого нет. Утром прибредет - обледенелый весь, одежа на нем, как железо, грохочет, с лица - черный, и слова не может сказать... Вот она какова, наша жизнь!

- Значит, есть где характер закалять,- говорил гость Ольге.- Надеюсь, вы же за этим прибыли? Стальной характер вырабатывать?

"Зачем я приехала - мне знать, не ваша это забота,- молча хмурилась Ольга.- А что стойкость, орлиность души каждому нужна, то это правда, это меня в людях привлекает..."

О чем бы и с кем бы Ольга ни говорила, она все время думала об одном: почему нет его здесь, среди них? Кажется, ведь должен бы быть! Ни разу не видела его после той встречи в степи, и хоть только в мыслях, в игре воображения представлялся он ей ночами, лишь в видениях лунных грезилось ей то русалочье что-то, объятия па берегу и пылкие ласки, все же они будто и наяву были, и он становился ей все ближе и роднее...

Танцюра как бы угадал мысли Ольги.

- Где же егерь? Почему не вижу моего друга? Послать за ним мои колеса!

И послали.

После обеда купались. Танцюра купался немного в стороне от остальных, и на влажном песке были видны глубоко впечатанные следы его тяжелого протеза.

После обеда всей гурьбой пошли вдоль косы по берегу, и так было здесь славно, привольно, вольготно, что и спорщики наконец примолкли, взоры людей смягчились, подернулись хмелем очарованности. Танцюра, светя сединой, солидно ковылял впереди, скрин его протеза и крик чайки были едва ли не единственными звуками в этом мире.

Танцюре, по-видимому, нравилось быть в роли вожака, он шел повеселевший, уверенно ведя вперед всю компанию, протез его увязал, глубоко ввинчивался в песок.

Море выплескивает волну за волной, моет и моет косу, простершуюся низко, бурым пластом уходящую в синеву моря. Где-то там, на острие ее, должен быть маяк. Если бы не дымка, белую башню его было бы видно и отсюда - ясным утром она сверкает, белеет на горизонте. Впрочем, и сейчас все вглядывались в марево зноя: не покажется ли, случаем, гдо-то там, на краю неба, белая башня маяка? Люди суши, а иочему-то не оставляло их такое любопытство.

Полно было диких птиц. Клекотали в воздухе, отдыхали стаями на воде, желтели беспомощными птенчиками -в бурьянах, где повсюду валялась скорлупа, покинутая одежда тех, что уже повыскакивали на волю. Лебеди белеют далеко в море, намного дальше, чем утром. Их разглядывали в бинокль, прихваченный одним из молодых смотрителей.

Углубились далеко на косу, когда их догнали еще двое: шеф Ольги, ссутулившийся кандидат наук из конторы заповедника, да тот самый красавец, чубатый егерь. Ольгу он как будто и не заметил. Широко ступая в своем потертом егерском галифе, глазами все нас начальство, и в руке его было Ольга глазам не поверила - охотничье ружье. Что это? Кто ему позволил?

Ольгин шеф в ответ на ее осуждающий взгляд объяснил с кривой, не свойственной ему усмешкой:

- На косе, кроме полезной живности, как известно, водятся и хищники...

Егерь поспешил к старшому.

- Виктор Павлович,- окликнул он Танцюру.- А нука дуплетом... Как тогда, на Байрачыом!.. Дуплетиком!.. Вы же умеете, как никто!- И в голосе егеря вдруг появился такой мед, такое холопское подобострастие, что Ольге стало мучительно стыдно за него, стыдно, оскорбительно и тяжко.

Ружье было передано Танцюре. Тот взял его, осмотрел с видом знатока. Потом вскинул глаза на раскрасневшуюся сердитую Ольгу, но из них уже исчезла былая приветливость, они стали холодными, чужими. "Зачем здесь эта девица? как бы спрашивал он присутствующих.- К чему нам ее осуждающий взгляд? Не интересуют меня ее достоинства, скорее раздражают. Я хочу видеть привычные, приемлемые для меня глаза вот этого парня-егеря, преданного и сметливого. Устраивает меня и угодливое поблескивание ваших очков, товарищ кандидат наук...

И даже нейтральная веселость агронома вполне приемлема.

А вот она..."

Ничего и не сказано было, однако все почувствовали, что эта вчерашняя студентка здесь лишняя. Да и сама она это поняла. Осталась стоять на месте, не пошла с ними, когда они, обогнув забитый черной морской травой лиманчик, снова тяжело поплелись вдоль косы.

"Неужели раздастся выстрел? -мучилась Ольга, глядя им вслед.- Неужели будет спущен курок? Все зависит от этого: будет выстрел или нет?"

Вся коса как бы насторожилась. Тишина стояла какаято неспокойная, хрупкая. И светлая беспредельность казалась хрупкой, как стекло...

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.