Василий Брусянин - Ни живые - ни мёртвые Страница 2

Прошло года полтора, в продолжении которых Игнатий Иваныч жил, ничего не предпринимая, проедая купоны, которые то и дело приходилось отрезать. Этот процесс «отрезания» довольно своеобразно повлиял на психику Игнатия Иваныча.

Раньше, участвуя в предприятиях, он видел, что, несмотря на некоторый риск, всё же чаще выходило так, что, подводя итог к концу года, Игнатий Иваныч замечал увеличение своего капитала, а, за год бездействия — капитал этот увеличивался лишь обычным процентом, который не удовлетворял Игнатия Иваныча, тем более, что часть его приходилось проживать. Это обстоятельство вогнало Игнатия Иваныча в тоску, и он заскучал, проклиная неприятный инцидент с братом, — и ему снова захотелось дела, суетни и беготни под приятное бряцание золота… Несколько раз и очень осторожно почему-то он старался намекнуть брату, что не прочь снова вступить с ним в компанию и припасть к какому-нибудь источнику обогащения. Догадливый Порфирий Иваныч, конечно, сообразил, в чём дело, следя за оттенками речи брата и вылавливая тщательно скрытые намёки; лучше врача понял он, отчего брат побледнел и осунулся и кажется таким скучным и убитым. И Порфирий Иваныч терпеливо стал выжидать случая, когда можно бы было возвратить брата к прежней жизни. Случай этот представился ему, когда он прочёл таинственное газетное объявление, такое привлекательное в своём замаскированном соблазне. Вот почему он и приехал к брату в это пасмурное осеннее утро…

— Ну, так как же, Игнатий, поедем? — спросил наконец Порфирий Иваныч после продолжительной паузы.

— Уж и не знаю, что делать, — растягивая каждое слово, отвечал тот, — поехать, конечно, хорошо, и отчего бы не поехать…

— Ну, так в чём же дело?..

— А дело, видишь ли, в том — что это за дело такое? Даром бы не проехаться?..

— Чудак, право!.. Ну, там увидим!..

Игнатию Иванычу страшно хотелось поехать, и своей нерешительностью он хотел только показать брату, что его собственные убеждения теперь уж не так-то легко поколебать, и что теперь он уже не тот легкомысленный Игнатий Иваныч, которого раньше легко было вовлечь в какое угодно предприятие, лишь бы только показать издали проценты, хотя бы в виде неверного предположения. В действительности же, теперь больше, чем когда-нибудь, Игнатий Иваныч был слаб перед соблазном этого всесильного процента…

— Да уж что раздумывать — поедем, что ли! — наконец согласился он, поднявшись с дивана.

III

Братья вышли на улицу, в осенних пальто с приподнятыми воротниками, с засученными у сапог панталонами и в галошах. В руках каждого из них было по зонту, сердце каждого сосал какой-то червь ожиданий, весьма приятно щекочущий нервы.

Шёл мелкий осенний дождь, было холодно; улицы и дома казались тёмными и скучными, люди были недовольны непогодой — спешили, бранились и нервничали… Весело беседуя, братья добрались до Владимирской по конкам и вышли из тесного вагона, направляясь в справочную контору. Здесь они получили от какого-то господина адрес предпринимателя, напечатавшего объявление, и снова вышли на холодную и мокрую улицу. Порфирий Иваныч немного прозяб и начал соблазнять брата зайти в ресторан на той же улице, но тот не сразу на это согласился. Игнатий Иваныч скрывал, но его положительно колотила лихорадка ожидания, и ему, как только возможно скорее, хотелось добраться по адресу и узнать, что это за таинственное предприятие?

— Зайдём ненадолго, выпьем по рюмочке, закусим, да и в путь-дорогу! Ехать далеко!.. Может быть, в ресторане кого-нибудь из наших встретим, — старался уговорить брата Порфирий Иваныч.

Забежавши в ресторан, закусивши и не встретив никого из «своих», братья пустились в дальнейшее путешествие в роты Измайловского полка. Оба решили, что ехать удобнее и приличнее случаю на извозчике, и, немного поторговавшись с хмурым от непогоды «Ванькой», уселись в пролётку с приподнятым верхом и поехали. С извозчика сошли они около четырёхэтажного коричневого дома на пятой роте. Игнатий Иваныч осмотрел дом, проверил, тот ли номер красуется на фонарике у ворот, и потом взор его скользнул по рядам окон. У ворот направо была мелочная лавочка, по другую сторону ворот виднелся подъезд, а дальше, над дверью, ведущей в подвальный этаж, была прибита вывеска с изображением гроба; на тёмном фоне вывески золотыми буквами значилось «Гробовое заведение П. Ф. Силина»; другие две вывески прибиты были по сторонам двери и на каждой из них было написано: «Гробы разных вероисповеданий, а также металлические и проч.»

Игнатий Иваныч машинально прочёл эти надписи, посмотрел на мрачное изображение гроба на вывеске и отвернулся: мрачным вдруг стало и его лицо. С детских лет Игнатий Иваныч всегда побаивался смерти, и какой-то безотчётный, необъяснимый страх преследовал его всякий раз при виде покойника, гроба, похоронной процессий и других атрибутов смерти; всё это дурно настраивало его одинокую душу. С неприятным чувством отвернулся от вывески Игнатий Иваныч и в это утро и принялся торопить брата, который, благодаря недостатку в какой-то мелочи, никак не мог рассчитаться с извозчиком. Братья звонком вызвали дворника и спросили, как пройти в квартиру N 17. Дворник указал на дверь налево. Около двери на облезлой, смоченной дождём стене была прибита жестяная дощечка с изображением гроба и руки, указывающей перстом куда-то вниз. Игнатий Иваныч отвернулся от изображения гроба и влез в воротник пальто, а Порфирий Иваныч, напротив, по близорукости, вплотную подошёл к дощечке и, равнодушным взором окинув начертанное на ней, последовал за братом. Из холодных и сырых сеней двустворчатая дверь вела в квартиру гробового мастера Петра Флегонтыча Силина; на двери была прибита медная дощечка с именем, отчеством и фамилией последнего.

Дверь братьям открыла девушка лет пятнадцати. Пропустивши посетителей в маленькую прихожую, она посторонилась и вопросительно посмотрела в лицо Порфирия Иваныча; тот объяснил ей причину своего визита. Из двери направо, застёгивая пуговицы короткого пиджака, вышел невысокий толстяк, с лысой головой, широким лицом, тёмной бородкой и плутоватыми карими и блестящими глазками.

— Прошу покорнейше… Проходите… пожалуйте! — говорил он, указывая на дверь прямо, и, пропуская братьев в узенький коридорчик, просил проходить осторожно, так как по обе стороны прохода стояли прислонённые к стене и лежали группами какие-то доски различной длины и толщины.

В коридоре пахло сырым деревом и скипидаром.

— Пожалуйте налево, в контору! — командовал сзади идущий толстяк.

Братья повиновались и, дойдя до двери налево, приостановились. В комнате с низким потолком, которая носила название конторы, у окна стояла конторка, два-три мягких стула размещались около неё и вдоль стены. Около же левой стены комнаты и в простенках между окнами, стояли один на другой взгромождённые гробы, обитые золотым и серебряным глазетом, с металлическими ручками и блестящими ножками. В раскрытую дверь в помещении магазина также виднелись гробы, шкафы с парчой, металлические венки и другие принадлежности похоронных процессий.

Оба брата невольно поддались какому-то странному и жуткому впечатлению, но толстенький господин как будто и не заметил их смущения, прося посетителей присесть на стулья и вкрадчивым тенорком объясняя, что это действительно он сделал публикацию, вызывая компаньонов для участия в выгодном и хорошо поставленном предприятии. Братья сидели на стульях, всё ещё не отделавшись от неловкого впечатления и прислушиваясь к тенорку словоохотливого хозяина. Особенно жалким казался Игнатий Иваныч. Лицо его осунулось и побледнело, губы отвисли, руки и ноги дрожали, словно его привели в склеп и сейчас же живым положат в один из заготовленных гробов. Он теснился со своим стулом к брату и, слушая толстенького человека, не слышал, что он говорит. Силин деловитым тоном знакомил Порфирия Иваныча с подробностями ведения дела, ссылаясь на выгодность предприятия, попутно делая какие-то цифровые выкладки и упоминая о каких-то процентах. Порфирий Иваныч, раньше брата отделавшись от мимолётного неприятного чувства, слушал гробовщика с серьёзностью в лице.

— Почему же вы приглашаете компаньонов, если так хорошо идёт ваше дело? — наконец, спросил он, хитро посмотрев в глаза гробовщика.

— Да, видите ли, так уж вышло… Сам-то я ещё тут в одно предприятие вхожу, с кумом своим… Тоже очень выгодное дело… Он, видите ли, имеет специальную велосипедную мастерскую; теперь пришлось дело-то расширить, а деньжонок у него не хватило, ну, я и вошёл к нему, так сказать, пайщиком. Капитал-то свой я вложил туда, а на расширение вот этого-то дела у меня и не хватает, почему я решил опубликовать — не найдутся ли желающие в компаньоны. Дело это, клянусь вам Богом, очень выгодное!.. Хорошо бы этак магазинчик побольше, да пошире бы развернуться…