Хранители памяти - Вера Ивановна Соломея Страница 2

она бежала им навстречу босиком по топкому берегу пруда и все время смеялась от радости. Тётя Нюра часто вспоминала своего рано умершего мужа. На сенокосе попил ключевой воды и заснул на траве, двухстороннее воспаление легких довело до погибели. Вспоминала его тихо, обязательно крестилась и молилась за него перед иконами. Эти любимые старухи все любили свою родню, любили праздники и обязательно пекли. Дина Константиновна – маленькие сдобные пирожки, тётя Нюра – пышки на сметане в русской печке, мама – дрожжевые пирожки с капустой. Так было хорошо, что они были всегда, зимой мама и Дина Константиновна, а летом тетя Нюра. Школа, уроки, всё сразу же забывалось дома, можно было пойти с мамой к Дине Константиновне и сидеть и слушать, как они разговаривают, есть что-нибудь вкусненькое и играть с кошками. А какой красочный язык был у каждой из них. Дина Константиновна говорила легко, понятно и даже очень современно. Любила смотреть по телевизору футбол и хоккей. А уж любимых страной хоккеистов всех знала наперечёт. Мама и тетя Нюра говорили пословицами и поговорками. Тетя любила рассказывать о святых и чудесных исцелениях. У мамы всегда находилась пословица на случай в жизни. «Не спеши в Лепиши, в Сандырях ночуешь», говорила она, когда Елена Сергеевна была возбуждена и нетерпелива. «Денная красавица – ночной попугай», когда ярко красила губы. «На охоту ехать – собак кормить», когда в последний момент делали то, что нужно было сделать заранее. Часто говорила «Простота хуже воровства», «Ворон ворону глаз не выклюет», «Ни одна птичка на свой хвостик не накакает», «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит». Любимый писатель Елены Сергеевны – Иван Алексеевич Бунин – часто говорил о талантливости русского народа. Однажды он сказал, что «беседа со стариками доставляет ему эстетическое наслаждение». Когда я стала им нужна? Уже и не вспомнить. Как-то сразу постарели и стали болеть. Отвести в поликлинику, купить что-то, да просто навестить, Елена Сергеевна этого вроде и не заметила. Меня вывели в люди и теперь надо не оглядываться назад, а только вперед. О том, что нам нужны эти старики, еще больше, чем мы им, в то время мало кто задумывался. Она отчетливо сознавала, что одиночество мучило каждую из них. Тетка умоляла в письмах приехать осенью и забрать хоть мешок яблок – «ведь нонче урожай антоновки». Дина Константиновна писала открытки и в конце обязательно, как бы извиняясь, – «не забывайте меня, пожалуйста». Мать, та откровенно говорила: «Чтой- то мне очень грустно», или: «Меня тоска сегодня замучила». Елена Сергеевна приезжала, привозила продукты, разговаривала, подбадривала и звала жить к себе. Мать отказывалась: «Я сама себе хозяйка». Одиночество, тоска, но прежде всего независимость. На работе у Елены Сергеевны были ученые дамы кандидаты и доктора наук уже давно не молодые, которые казались всегда уверенными в себе и не нуждались в поддержке, а какие они были дома, в семье – это оставалось загадкой для неё. «Да уж, все стареют по разному, думала она». Некоторые оптимисты говорят, что жизнь начинается только после семидесяти. Обретается мудрость. Конфуций писал, что он «..в семьдесят лет следовал желаниям сердца и не переступал меры». Но было тогда и негативное отношение к старости, сравнение с «живой могилой». И все- таки, в традиции китайцев заботиться о родителях. По наблюдениям наших журналистов, посетивших Китай, «…старики сидят на самых лучших местах, за праздничным ужином им достается лучший кусок. Их мнением интересуются, они реально участвуют в финансовых делах семьи». Елена Сергеевна ужаснулась, неужели и ей когда-нибудь будет семьдесят? Вот ведь одна знаменитая женщина, кинорежиссер умирая в больнице, говорила, что в старости нет ничего хорошего. Да к тому же не хватало денег на лечение. Ей, конечно, помогали. Она писала: «Дело не только в нездоровье или материальных проблемах, которые испытывают большинство пенсионеров. Дело в моральном самочувствии. Как бы ни радовали заботами и подарками ветеранов, они хорошо понимают, что живут в другой, а может быть, даже и в чужой стране». Трагедия старости еще и в том, что человек, сидящий внутри, не ощущает себя старым. Один американский писатель говорил: «Не надо убеждать меня, будто старость может быть лёгкой для кого бы то ни было…Прошу не ссылайте тех, кто вам дорог, в Дом Престарелых. Они умрут. Там только болеют. Иначе зачем бы им там находиться?» Старики не врут, думала Елена Сергеевна, большинство из них хотят быть у себя дома. Старость это большая несправедливость, потому что уходят силы. Надо, чтобы у нас, как в Израиле, к одиноким старикам были приставлены бесплатные сиделки, на дом приносили обеды.

Через пару недель Елена Сергеевна оправилась от болезни и вышла на работу. Начиналось лето. Они с мужем давно запланировали небольшую туристическую поездку по Германии. По Рейну плыли на белоснежном теплоходе и осматривали средневековые замки. На остановке шумно подсели китайские туристы, такие аккуратненькие в кроссовочках и бейсболочках, в основном немолодые люди. Поплыли дальше. Все немного успокоились, и Елена Сергеевна закрыла глаза, повернулась к солнышку и стала слушать тихую музыку на палубе и плеск волн. «В старости нет ничего хорошего», но сейчас ей не хотелось в это верить. Надо, чтобы молодые знали, что было хорошего. Они ведь этого не знают! Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.