В городе детства - Олег Александрович Сабанов Страница 2

— Будем знакомы, меня зовут Анастасия. Можно просто Настя, — непринужденно продолжила она. — Уже скоро год, как мы с Виталей встречаемся, правда до сих пор так и не съехались. Он часто бывает в моем доме, ну а я приезжаю время от времени сюда, чтобы навести порядок и приготовить нормальную еду для его больного желудка. С гастритом шутки плохи…

Произнесенные слова несколько прояснили ситуацию. Я с облегчением выдохнул, после чего поднялся с дивана и, назвав свое имя, сообщил Анастасии о неподдельной радости вследствие столь неожиданного знакомства, при этом шутя добавив:

— Как был Виталик сам себе на уме, так и остался! Ведь изловчился ни разу в нашей с ним переписке не обмолвиться о вас, постоянно прикидываясь одиноким бобылем. Мог бы хоть сегодня открыть свою тайну и предупредить о вашем возможном визите!

— Зато мне все уши прожужжал про своего друга детства, с которым продолжает поддерживать связь через соцсети! И фотографии ваши частенько показывал, — улыбнулась женщина, окончательно снимая вызванное своим появлением напряжение.

— Правда? И что же он рассказывал? — поинтересовался я.

— Много чего… Например, как вы лизнули в такую же стужу железную лесенку, — сходу ответила Настя, кивнув головой в сторону окна, за которым начинался морозный январский день.

Этот эпизод из детства хорошо запомнился мне на всю жизнь, поскольку именно тогда я впервые ощутил ужас ловушки и узнал солоноватый вкус своей обильно хлынувшей крови. Прощание с иллюзией того, что настоящая опасность подстерегает кого угодно, только не меня, случилось во дворе детского сада в пылу веселой до самозабвения игры. Наверное потому, что мы с самого раннего возраста познаем окружающий мир, иногда пробуя на вкус находящиеся в нем предметы, мне захотелось лизнуть опору металлической дугообразной лесенки. В результате язык мгновенно примерз к крашенному железу, а воспитательница заметила неладное лишь тогда, когда я оказался в окружении прекративших резвиться ребят, среди которых был и Виталик. По какой-то непонятной причине Юлия Ивановна не стала отогревать примерзший орган вкуса дыханием и не сбегала за стаканом теплой воды, а встав у меня за спиной, обхватила мою голову руками и дернула ее на себя уверенным движением. Освобожденный таким образом из коварной ловушки, я зарыдал еще пуще не столько от боли, сколько от вида собственной крови. Тот день запомнился еще и тем, что после обработки раны в медицинском кабинете детского сада обычно строгие воспитатели с нянечками мигом преобразились, пытаясь мне всячески угодить: гладили по голове, рассказывали байки и обещали угостить самыми лучшими сладостями, как только подживет мой язык. Оказалось, пострадавшим быть не так уж и скверно, если перенесенные мучения компенсируются теплом человеческого участия. Правда позже, уже в зрелые годы, я стал более всего остального ценить каждое мгновение, проведенное без недомогания или физической боли, и ни за что не променял бы ни одно из их на заботливое внимание окружающих, в котором стал видеть изрядную долю притворства.

— Было дело по молодости! — пришлось признаться мне с иронией в голосе. — Жаль только, это не самая большая трагедия в моей жизни.

— Серьезно? — вполне правдоподобно выказала свое удивление Настя приподнятыми бровями и слегка приоткрывшимся ртом. — Неужели ей оказалась обнаружение вашего тайного логова в гараже?

Насмешливый вопрос весьма осведомленной о моем прошлом дамы воскресил в памяти длинные ряды из однотипных строений гаражного общества «Сигнал» вместе с вечно царившим в их пространстве букетом ароматов гудрона, горелого моторного масла и автомобильных покрышек. Именно там у двоюродного деда Виталика — ветерана ВОВ, имелся свой домик для машины, которую он то ли продал, то ли просто держал в ином месте, а может и вовсе никогда не покупал. Мой приятель частенько навещал дедулю из самых благих побуждений, иногда бегал по его поручению в магазин за продуктами, но обычно просто выслушивал истории одинокого ветерана. Взаимодействие поколений со стороны выглядело идеальным, однако в один из таких визитов юный тимуровец умыкнул ключи от пустующего гаража, чтобы, как он выразился, «у нас наконец-то появилась своя нора». Расчет Виталика оправдался — дедушка пропажи даже не заметил, поэтому изначальное намерение моего кореша «через недельку-другую» незаметно вернуть ключи на прежнее место естественным образом позабылось. На нашу радость, в гараже обнаружились старые стулья, а импровизированный стол из ящиков и досок в его центре мы соорудили сами. Электричество в «нору», или как ее окрестил на блатной манер один наш одноклассник «хату», подавалось бесперебойно, и вскоре оно стало для нас и наших друзей излюбленным местом. Мальчишеские тусовки обычно проходили по одному и тому же сценарию: под вырывающийся из охрипших динамиков старого кассетника музон, собравшиеся резались в карты, дымя при этом сигаретами и «перетирая» насущные проблемы, щедро используя для остроты выражений весь спектр нецензурных выражений.

Однажды мы с Виталиком и еще двумя одноклассниками сбежали с завершающего занятия урока физкультуры к универмагу, где попросили околачивающегося там пьянчугу за небольшое вознаграждение купить нам бутылочного пива, чтобы до самого вечера «оттягиваться» в своем логове по-настоящему, как взрослые. Поначалу все складывалось по ранее намеченному плану. Спустя полчаса мы уже вальяжно восседали посреди гаража за импровизированным столом, тянули горьковатое «Жигулевское», дымили сигаретами «Ява» и играли в подкидного дурака картами с изображениями обнаженных девиц в пикантных позах, ощущая себя ни больше ни меньше как гангстерами из американского боевика. Для создания соответствующей атмосферы в магнитофоне играла кассета с «блатняком», и как раз во время звучания композиции Вилли Токарева «В шумном балагане», врезанная в тяжелые ворота гаража калитка распахнулась, после чего на дощатый пол гаража поочередно ступили мой папа, отец Виталика и наш классный руководитель Вера Павловна. Немая сцена длилась несколько бесконечных секунд, в течение которых каждый из нас не мог шелохнуться, сидя возле усыпанного эротическими картами импровизированного игрового стола с сигаретой в зубах и бутылкой пива в руке.

Последующее суровое наказание выразилось в том, что до окончания шестого класса я находился под усиленным надзором и был серьезно поражен в правах, поэтому половину апреля, а также весь май вечерами не появлялся в компаниях ребят, опьяневших от весеннего тепла. Кто оказался стукачом, выдавшим наше тайное логово, так и осталось тайной, хотя поначалу мы с Виталиком были преисполнены решимости вычислить крысу. Постепенно тот злополучный день в гараже двоюродного дедушки моего кореша перестал выглядеть трагедией, и чем больше он отдалялся во времени, тем чаще заявляла о себе светлая грусть по прекрасной школьной поре со всеми ее катастрофами и победами. Неуемное стремление убежать из волшебного мальчишеского