Поцелуй меня, Витя - Галина Геннадьевна Шестакова Страница 2

Но Витя не удержался, и они свалились в сугроб.

— Я тебя познакомлю с собачкой?

— Я, вообще-то, больше котов люблю, — промямлил Витя, но расстраивать Светку не хотелось, и он зашел.

Подниматься было высоко, на пятый этаж. Витя вспотел и уже на третьем этаже пожалел, что согласился. Но не отказываться же сейчас, в самом деле? Неприлично как — то…

Света долго возилась с ключами, не попадая в замок, наконец, открыла, тут же во что — то встала и матюкнулась. Запахло неприятно.

— Черт, — Светка стягивала один сапог и заваливалась на Витю. — Джеська не дождалась и навалила кучу под дверь, а я вляпалась. Ты осторожно, не встань.

Она справилась с сапогом и поставила его, как и положено, у двери. А второй, грязный, швырнула в ванную.

— Потом отмою, — она стянула шапку и стояла напротив Вити распаренная, лохматая, чуть пьяная. — Ты проходи, сюда не вставай.

Витя старательно обошел размазанное пятно и Свету. Остановился на входе в комнату, не зная, что ему делать. Ему было жарко и неудобно. Он стоял в пальто, в шапке с пакетом и в носках.

Из комнаты на голос хозяйки выбежала Джеська и две кошки.

— Вот, ты котиков любишь, — Света махнула рукой, — вот тебе котики. — Она стянула пальто, бросила на кресло и достала бутылку шампанского из пакета Вити. А пакет бросила на кресло.

— Ну, проводили вы ее до дома, понимая, что женщина не в себе, — лейтенанту было уже интересно, зачем он пошел к этой бабе, — почему не ушли сразу? Понятно, тетка напилась, начнутся сопли, слезы, а потом приставания. Одинокая баба и невменяемая…

— Ну зачем вы так? — Витя с осуждением посмотрела на него. — Света хорошая, — он помедлил, — только несчастная.

— Ага, — усмехнулся лейтенант. — С этого все и начинается. Несчастная, пьяная женщина… — он внимательно посмотрел на Витю, — только обычно бывает все наоборот. Она в слезах рассказывает, а мужик сидит в обезьяннике.

— Я не такой, — нахмурился Витя.

— Я уже понял, — вздохнул лейтенант. — Женщин не любите?

— Люблю, — опешил Витя.

— Ладно, проехали. Дальше рассказывайте.

Светка сорвала хрусткую фольгу с горлышка бутылки и легко открыла ее. Витя еще подумал, что он всегда морщится, когда открывает шампанское на Новый год, потому что страшно, вылетит пробка и в лоб! А Светка так легко управилась.

— С Новым годом, Витька! За сбычу мечт! — Света жадно отпила из горлышка бутылки.

Витя завороженно смотрел, как она пьет. Шампанское вырывалось, стекало струйкой по подбородку, Света отирала его и пила большими глотками.

Прикончив полбутылки, она икнула и посмотрела на Витю.

— Пожалуй, мне пора, Света, — сказал он, чувствуя, что ему не нравиться взгляд женщины.

— Н-нет, — плотоядно улыбнулась Света, еще раз отерла губы, окончательно размазав остатки помады по лицу. — Никуда ты не пойдешь! — она, покачиваясь, подошла к нему и обхватила рукой за шею. — Поцелуй меня, Витя, — жалобно сказала она и впилась ему в губы.

Витя инстинктивно отпихнул женщину:

— Свет, да ты чего? — и подумал, что надо бежать. — Я пойду. Мне пора. Мама уже ждет.

Но Света зло усмехнулась, подошла к двери и закрыла ее на ключ. А ключ демонстративно опустила в необъятное декольте:

— Попробуй, мой милый! — она подошла вплотную к Вите и дыхнула в лицо перегаром.

— Света, прекрати! — истерично выкрикнул Витя, понимая, что попался. — Отдай сейчас же ключ! Выпусти меня! — тут он окончательно испугался.

Отбиваясь от Светки, Витя прижал к груди пакет с бутылкой коньяка, чтобы между ними было хоть какое — то расстояние.

— Поцелуй меня! — потребовала Светка.

— Отстань! — голос сорвался на визгливую ноту. — Тебе на работу завтра, Света!

— Ах, так! — лицо перекосилось, Светка плакала, слезы размазывали праздничный макияж, и он стекал дорожками по лицу. — Какие вы все сволочи, Витька! — она замахнулась и стукнула его по голове бутылкой шампанского. Вино расплескалось и потекло противными липкими струйками за воротник, по спине. Удар пришелся по скользящей, Витя в последний момент успел прикрыться рукой. Но шишка на голове, и синяк на руке были гарантированы.

— Света, Света, очнись, что ты делаешь? — испуганно бормотал Витя и думал, как ему вырваться из квартиры.

— Это уже угроза жизни и бытовое хулиганство, — хмыкнул лейтенант, — пятнадцать суток минимум. А вы говорите, что с работы не выкинут! Да, уж, несчастная женщина… — язвительно произнес он.

— Вы не понимаете! — горячечно воскликнул Витя. — Нечастная! Ее первый муж бил! Постоянно бил! За любую провинность! Понимаете? Конечно же, она несчастная.

— Зачем жила? У меня к таким несчастным один вопрос. Если он тебя лупит почем зря, зачем жить с ним? Развелась и делом! Ушла хоть куда, все равно лучше же будет!

— Женщины не такие, — вздохнул Витя.

— О, но вы-то, у нас знаток женщин! — язвительно сказал лейтенант и подумал, что таким высказыванием, он выходит за рамки поведения полицейского. — Извините.

— Ничего, — отмахнулся Витя. — Женщины до последнего надеются на лучшее. И потом, помните же? Бьет, значит, любит. А после он извиняется, говорит, что любит и никогда больше не будет.

— Вы откуда знаете? Сам такой? Да? — опять не сдержался лейтенант.

— Нет, я не такой, — не обратил внимание на колкость Витя. — Просто женщины со мной часто своими бедам и делятся. Я, по их мнению, тютя. Поэтому неопасный. И мне можно поплакаться в жилетку, рассказать то, что даже подруге не расскажешь. Я ведь никому не скажу.

— Мне ведь говорите, — опять не сдержался лейтенант.

— Я обязан вам рассказать и защитить Свету. Она не хотела. Я так думаю. Не хотела меня обидеть. Но это я сейчас понимаю, но тогда мне было ужасно страшно.

— Света, Света прекрати! — кричал Витя, прикрывая голову руками, понимая, что один меткий удар тяжеленной бутылкой по голове