Городские заметки - Сергей Михайлович Иванов [II] Страница 2

200 упало до 90. Тут же ему поставили капельницу. Мед братья привязали его к кровати, чтобы не упал — так нам объяснили. Время от времени горемыка что-то орал или бормотал. Потом было стих, но, когда выключили свет на ночь, начал подвывать по-собачьи. Только успокоился — появилась эта бабка из соседней палаты. Временами за стенкой периодически завывает какая то баба. Неврология, что сказать…

Я тут второй раз. В первый раз, когда появились проблемы с речью, диагностировали инсульт — лопнул сосуд, образовалось что-то там в размере 3 мм, не помню название. Сейчас, через полгода, заехал повторно. По той же причине. При первом обследовании ничего нового не нашли, решили, что это «догнало» от первого раза. Но решили на всякий случай госпитализировать, мало ли. Ну догнало, так догнало, что тут теперь. Лежу. Сижу. Хожу на процедуры и физкультуру. Условно отделение можно разделить на ходячих, вроде меня, и не ходячих. Не ходячие — в отдельных палатах, в другом крыле коридора. Там жутко. Среди ходячих повеселее. Врач лечащий, для восстановления речи, мне скороговорку рекомендует научиться произносить: «Тридцать третья кавалерийская бригада». Как выговорю без запинки — так и молодец. На выписку. Шучу, конечно. Да и выговаривать получается не очень. На процедурах мне КТ (компьютерную томографии мозга) делали, краситель какой-то в вену кололи, УЗИ сердца и сосудов делали. Вроде ничего нового опять не нашли. Назначили капельницы, уколы, таблетки, массаж и магнито-лазерную терапию. Курс на 10–12 дней рассчитан. Как закончится — так и выпишут. Не взирая на «тридцать третью бригаду».

Не все здесь, конечно, с инсультом лежат. Есть и с другими заболеваниями.

С развлечениями тут не очень. Можно между процедурами коридор шагами мерить. От двери палаты до дальнего окна коридора 72 шага, или что-то в этом роде, и 35 — в другую сторону — до поста медсестры. Скучно. Можно на телефоне аудиокнигу послушать. Или фильм какой посмотреть. В наушниках, конечно. Есть еще что-то типа библиотечки у поста медсестры. Но я очки с собой не взял. А там, в книжках, шрифт, ну очень мелкий. Или просто зрение уже никудышнее. Надоел телефон — можно просто поболтать с кем-нибудь из соседей. Но если кто и гуляет по коридору, то общаться не спешит. На контакт идет неохотно. Как мне кажется, причина простая: проблема с речью. Как у меня, или еще хуже. Хочешь сказать что-нибудь, а на выходе — либо мычишь как корова, либо заикаешься. Вот и шарахаются все друг от друга, пока не привыкнут или речь восстанавливаться не начнет. Наблюдения сугубо мои, без претензий на академичность. Из соседней палаты мужик тоже погулять выходит, колоритный такой, патлатый, борода до груди. В майке с мотоциклом. Киваю на майку: «Байкер?» Засмущался, «нет…». Говорит плохо, хуже чем я. Но понять можно. Слово за слово — оказался он приверженцем какого — то религиозного учения. Из тех, что против крещения Руси. Казалось бы. Ну да ладно.

В субботу и воскресенье жизнь в отделении замирает. Процедур у ходячих больных в эти дни нет. Из персонала отделении только дежурный врач и его свита. В отделении тишина и время еле-еле тянется…

Встреча

Совместная коллегия сотрудников УМВД и УФСИН подходила к концу. На задних рядах участники совещания расслабились и заерзали на стульях в предвкушении перерыва.

— Внимание, товарищи офицеры! — повысил голос ведущий совещание, — Как известно, каждый осужденный преступник уносит с собой в места лишения свободы от 3-х до 5-ти нераскрытых преступления. И в этом плане работа по снятию остатка нераскрытых обстоит у нас из рук вон плохо! Взаимодействие оперативных подразделений управления и УФСИН не налажена. Нет обмена информацией. Наши опера не общаются с операми ИК, отсутствует обратная связь по ряду оперативных позиций. Так, товарищ полковник? — обратился он к полковнику УФСИН, сидящему рядом. Тот согласно кивнул. Нет, дескать, взаимодействия. А если и есть, то могло бы быть и получше.

— И поэтому, — продолжил выступающий, — я даю указание руководителям горрайорганов после коллегии не разъезжаться по своим районам, а посетить ИК с целью установления личного знакомства и налаживания контактов между оперативным составом! На этом всё. Товарищи офицеры!

Всё шумно встали, задвигали стульями. Я свернул в трубочку ставшие ненужными листки бумаги с отчетами, достижениями, упущениями, а так же предполагаемыми путями исправления текущего положения дел в лучшую сторону. Пути исправления предполагались стандартными для любой ситуации: «искоренить, углубить, улучшить», Не потребовались. Ну и хорошо.

В коридоре ко мне подошел мой начальник Витя.

— Ну что, пронесло? — Витя шмыгнул носом и хохотнул(он всегда так делал в хорошем настроении), — короче, на обратной дороге заедем на зону, пообщаемся там. Я договорился, нас будут ждать.

…«Волга» свернула с федеральной трассы и по проселочной дороге выехала на парковку перед внешним периметром колонии. Мы с Витей вышли из машины и подошли к зданию управления. Вообще-то их, управлений, оказалось два. Одно на внешнем периметре, и одно внутри зоны. Витя позвонил по телефону и через какое-то время дверь открылась.

— Заходите! — махнул рукой начальник оперативной части(или как там она у них правильно называется), тоже присутствовавший на давешнем совещании, — Сейчас проведем вам экскурсию, — он широко улыбался.

Дверь, решетка, узкий коридорчик, окно дежурного:

— Сдайте служебные удостоверения, оружие, телефоны!

Расставшись с перечисленными вещами и получив взамен жетоны, через многочисленные решетки и двери прошли по коридору. Внезапно в нос шибанул кислый капустный запах, вызвавший смутные ассоциации с армейской юностью. Столовая у них тут где-то, что ли? Пройдя через очередные двери, оказываемся во внутреннем дворе.

— Зачем у вас поверх забора сетки рыболовные натянуты? — спрашиваю у провожатого.

— А это от «перебросов», — поясняет он. Пытаются тут некоторые незаконные передачи перебрасывать через забор. Разными способами. Мы с этим боремся нещадно.

Сетки и правда, были натянуты и там и тут. И даже над крышей управления, из которого мы вышли. Неспешно двинулись по аллейке вглубь территории.

— Вон там у нас производство, "промка" — промзона. — экскурсовод махнул рукой в сторону огороженных строений. — а вон там жилая, — махнул он в другую сторону. Вот, барак «воров», вот там — «мужики», а вон там — «петухи».

— А "воры в законе" у вас