Анатолий Злобин - Бонжур, Антуан ! Страница 20

- Да, Иван, что же ты ее на церемонию не пригласишь, обо всем я должен помнить, - я повернулся и посмотрел на Жермен. В глазах ее поблескивали слезы. Я смутился.

- Антуан ей говорил про нашу церемонию, - ответил Иван.

Жермен заметила мой взгляд, нерешительно улыбнулась.

Адью, мадам.

В машине я первым делом спросил Антуана, давно ли он знает Жермен.

- Он видел ее, когда она была еще молодой, - переводил Иван. - Борис сам рассказал ему про свой л'амур. Два раза Антуан приносил ей из хижины записки, она их читала и целовала. Антуан видел, как она себя мучила, когда узнала про Бориса.

- А как она узнала? Я не рискнул спросить у нее.

- Наверное, ей сказал шеф Виль, потому что, когда Антуан пришел к ней, она уже плакала. Она много хлопотала над могилой, хотела просить у бошей разрешение, чтобы похоронить его как своего бельгийского мужа. А потом Антуан перестал с ней встречаться. Она тебе не все рассказала, так Антуан говорит.

- Вот видишь, Антуан тоже это заметил.

Иван засмеялся:

- Двадцать лет покупаю в этом магазине вино и продукты и ничего об этой Жермен не знал. Тебя, Виктор, надо записывать в партизанскую разведку.

ГЛАВА 10

Там, где некогда шли партизанские тропы, пролегли теперь бетонные автострады.

Дорога вывела нас в долину Урта. Голубая река извилисто петляла среди лесистых холмов. За первой грядой набегала вторая, за ними синели дальние горы, укутанные лесами. В долине пестро и многоцветно стояли палатки, машины туристов.

Луи свернул. Дорога пошла на подъем. Спокойные ели громоздились на склоне. Лес становился все более первозданным и красивым. На вираже Луи заехал на обочину. Мы вышли. Безмолвная тишина была вокруг.

- Ля гер, - Луи сложил оба кулака на животе и радостно затараторил: Та-та-та-та-та... - Прыгнул за обочину, скрылся в кустах, и оттуда просунулась суковатая палка. - Се Борис, - палка исчезла и через мгновенье высунулась у разлапой ели. - Се Луи. Бош, мотосикль. Борис, Луи та-та-та-та-та...

Автомат, бивший из-под ели, замолчал. Луи как ни в чем не бывало выскочил на дорогу, победоносно поднял руку над головой:

- Виктуар!

Место для засады тут идеальное, и без пояснений понятно. Дорога делает вираж, склон круто взбегает и густ - с какой бы стороны немцы ни ехали на своих мотоциклах, их можно бить прямо в лоб.

Я прыгнул в кювет. Царапая лицо и руки, залег за кустом, из-за которого стрелял Луи. Куски дороги призрачно просвечивались сквозь ветви. Я прижался щекой к сыроватому мху. Земля ответила мне слабым гулом. Из-за поворота показался грузовик, спускающийся вниз. Кузов был полон острыми глыбами камня.

Я смотрел, как катится грузовик. Стрелять было не в кого.

- Та-та-та, - закричал Луи, подбадривая меня.

Я промолчал и поднялся. Луи развернул машину. Мы обогнали грузовик и снова выехали в долину реки, где пестрели палатки. Красота кругом была такая, что дух захватывало.

Километра через три Луи снова остановил машину.

- Электриситэ! Видишь! - он указал рукой на вершину холма, где высилась точеная мачта высоковольтной линии. Три провода висели над рекой и уходили к другой мачте на противоположной стороне долины.

- Тур электрик. Динамит. Ба-бах! Капут! - Луи счастливо засмеялся.

На красивой земле воевал отец. Я смотрел кругом, и трудно было представить, что среди этой захватывающей красоты гремели взрывы, лилась кровь. Но так было, от этого никуда не денешься.

Луи остановил машину на краю поля, пересеченного проволочными изгородями. Светло-серая гранитная глыба и белая плита. "Героям РАФ*, павшим за нашу свободу, 2 ноября 1944 года". Луи объяснил мне, что в тот день английский летчик упал и разбился на этом месте.

______________

* РАФ - Королевские воздушные силы.

Через несколько километров Луи снова стал на глухом повороте. Я не сразу разглядел в сумраке ветвей высокую пирамиду с крестом на гребне. "Маки из Еризе", - написано на одной из граней. Понизу шли имена: Этьенн, Годо, Рене... Они дрались здесь и погибли. И камни их поросли мхом.

С самолета не разглядеть дорог, разве что шикарные автострады экстракласса. С высоты не видать могил, даже самых пышных. Могилы прижимаются к земле, а мы летаем высоко. Два года я летал над материками, и ориентирами мне были заливы, пятна городов, слияние рек, горные пики или острова. Мне думалось, немало я повисел над ними и знаю материки. Может, я и действительно изучил их, но людей я не видел, и земли их не знал. Я не видел могил, только сувениры, только аэровокзалы. Брюссельский маршрут идет над Балтикой: острова, польдеры, барашки волн. Но если бы мы и над Арденнами пролетали, что бы я увидел? За десять минут мы бы их миновали: плоский зеленый массив с тонкими нитями рек и пятнами городков. Но вот я спустился на землю, своими ногами прошел по ее лесам, увидел ее косогоры и спуски, острые скалы, резкие тени от водокачек, деревьев, крестов. Вот когда я узнал, что красивая эта земля щедро полита кровью, густо заставлена могильными камнями. Вот когда я увидел, как хранит земля своих сыновей, павших за нее.

Луи тронулся дальше. Я следил по карте за маршрутом и делал пометки. Квадратик неподалеку от Ла-Роша - партизаны спустили под откос два грузовика с солдатами. Кружок к северу от Уфализа - напали на эшелон, проходящий по узкоколейке, подожгли пять вагонов. Треугольник чуть южнее Ла-Роша - произвели реквизицию в ресторане. Галочка к северо-западу от Бастони - совершили налет на зенитную батарею, взорвали два орудия, убили пять бошей.

Мы по крупицам собирали разрозненное прошлое. Оно живет в Луи, и он передает его мне. Бросаем машину на обочине, углубляемся в лес. Я вижу обеспокоенно-ищущие глаза Луи: он вспоминает.

Стоит стеной зеленый лес. Стволы елей позеленели от старости. И пни зеленые. Все тут быльем поросло и зеленым мхом.

Но память живых нетленна. Глаза Луи светлеют, он перебегает на край обрыва, начинает рассказывать, изображая в лицах то, что было давным-давно: немецкий грузовик шел поверху, мой отец швырнул гранату и хорошо попал. В том бою партизанам досталось четыре автомата.

Шестой час мы крутимся в треугольнике Ла-Рош - Уфализ - Марш. Мы как бы очерчиваем по Арденнам гигантскую площадку, в центре которой все время остается зеленый массив, где была стоянка партизанского отряда. Тут Луи не блуждает. На этих дорогах, вьющихся по холмам, взбегающих на косогоры, перерезающих поля и выпасы, он чувствует себя как дома.

Спускаемся по петлистой дороге в Ла-Рош. Небольшой городишко уютно пристроился по берегам Урта. Со всех сторон его стиснули горы, на крутом холме - старая крепость.

Заехали в Марш. Тут же вспоминаю про Альфреда Меланже, ах, как необходим он нам сейчас! Луи с готовностью отправляется на поиски, но разве найдешь, мы даже улицы не знаем, к тому же нынче суббота, и мэрия закрыта.

Снова мчимся по автострадам, сворачиваем на асфальтовые просеки. Снова бросаем машину, шагаем в лес. Зеленые ели опять обступают меня как безмолвные вопросы. Удастся ли найти Альфреда и Матье Ру? А Мишель по кличке Щеголь? Как к нему подступиться? Почему черный монах не сказал мне прямо, что знаком с Жермен? А стихи-то, стихи, он как бы нарочно подложил их, хотя какой ему смысл докладывать мне о предательстве? Отвлекающий маневр? Кто же все-таки сказал ему о моем приезде? Вчера на собрании я задал этот вопрос молодому казначею секции, тот лишь руками развел.

Другое имя на могильном камне: Жермен Марке. Почему она не захотела дать нам адрес Альфреда? Что она умышленно не нашла его, это точно, я ни минуты в том не сомневался. А ее слова: "Прыгнул с моста". Да они же переворачивают всю картину ночного боя. Если "прыгнул с моста", значит, до того стоял на мосту. А по плану было задумано иначе: "кабаны" окружают мост, а не стоят на нем. В этом случае получается, что "кабаны" сами оказались окруженными. Недаром Антуан задал свой вопрос, переспросил: он вмиг разобрался, что скрывается за этим словом - прыгнул. Неясно только, отчего так вскипела Жермен, когда Антуан переспросил ее?.. Вопросов накопилось, что деревьев в лесу.

Луи радостно охлопывает ладонью шершавые бока старого чугунного котла, который мы нашли на месте бывшей стоянки. Трещал костер, в котле варилось мясо, ребята сидели на бревнышке у огня и вели свои разговоры. Ребята уходили отсюда, идут цепочкой по лесу среди зеленых стволов, мне даже кажется, что я вижу их далекие, неясные тени, они выходят на дорогу, чтобы там столкнуться с врагом, а после боя возвращаются к костру и вспоминают. Их мечты, тревоги, надежды ушли вместе с ними, мне горько, что я уже не узнаю об этом, но печаль моя чиста. Рядом со мной Луи, он передает мне свою память, и этот лес не скрывает от меня своих тайн.

Подаренная Антуаном карта расцвечена пестрыми знаками, весь зеленый массив в северной части Арденн усеян ими. Немало дел успел совершить отец. Но кто расскажет мне, что было на мосту? Вот мой вопрос, единственный и главный, все остальные вопросы лишь должны подвести меня к нему.