Дамская визжаль - Михаил Борисович Бару Страница 20

сюда забрела — ума не приложу. Я подозреваю, что это просто пустая коробка. Буфет торгует ватрушками и пирожками с капустой к чаю в граненых стаканах из огромного электрического самовара. Или к бледно-желтому компоту из сухофруктов. Да… К чему я затеял весь этот разговор про машину времени? Уж и сам не помню… Нет, вспомнил! Верните молодость! Верните, суки! Я готов землю бифштексы с яйцом эти есть — только верните.

Или Васька

Он сидел в переходе у трех вокзалов. Обычный Барсик или Васька в заношенном полосатом меху. Худой и давно не чесанный. Заскорузлой лапой придерживал табличку со словами «Памагити на белет до Шушар». Под Шушарами было криво написано помельче «Не ел ниделю». На лапах рассказал, что сам из Шушар. Это где-то между Москвой и не Москвой. Жил у какой-то старухи. Вроде и неплохо жил, грех жаловаться. Конечно, не как сыр в масле, но с голоду мышей не ловил, нет. Бес его попутал. Вернее, человек один. Сманил в африканский зоопарк. У них там котов нет — одни львы с жирафами. Тебе, сказал, как экзоту — две ставки в африканских еврах. Годик поработаешь у них котом — потом десять лет в своих Шушарах будешь кум нигерийскому королю. Старухе опять же привезешь сувенирную набедренную повязку.

Ну и все. Документы, деньги бабкины похоронные, сосисок молочных два килограмма — все отдал за рабочую визу и транспортировочный контейнер. Довез он меня до Одессы, а там, в порту, таких дураков, как я, — пруд пруди. Историй мне порассказали… Шерсть дыбом встает. Вместе с хвостом. Был там один трехлапый. Агитировал всех в Штаты — приемными котами в их семьи. Говорил, что у него братан в Сент-Луисе живет. Ну, там тоже все не так просто. Братан его справки год собирал. Отец неизвестно кто. Мать со всеми котами подряд. У него задержка в развитии — мяукать научился только на третьем году. А тут еще и защитники наших котов-сирот… Собаки, а не защитники. Пусть, кричат, лучше здесь подыхают, но в Америку…

Короче говоря — посмотрел я на все это, плюнул и подался обратно. Кое-как до Москвы доехал. Одно время состоял при живом уголке в детском саду. Хорошо там было, но совесть мучила — как там моя бабка… Мальчонка мне один сердобольный табличку написал. Как смог печатными буквами. Месяц здесь побираюсь. Только до Бологого и набрал денег на билет. Людям не подают, а уж котам… До холодов бы домой попасть. Пока хоть весточку бабке какую подать, а то еще помрет, не дождавшись.

Он вздохнул и стал яростно чесать за ухом. Я дал ему денег и половинку шаурмы. Он лапами нарисовал в воздухе «шаверма» и «спасибо». Тут-то я и сообразил, что ехать ему в сторону Питера.

Дамская визжаль

Стоит эта неприметная братина на одной из витрин у входа на второй этаж — кажется, пятой или шестой по счету. Братина как братина — никаких ювелирных изысков. Довольно грубая чеканка по серебру. Какая-то надпись кривоватыми печатными буквами. Сделана была в Молдавии, в шестнадцатом веке. Принадлежала Ивану Грозному. Даже и не верится, что великий государь, царь и великий князь всея Руси пил из такой посудины. Судя по оставшимся на ней отпечаткам зубов воеводы Курбского и вмятине от темени князя Горбатого-Шуйского, сам, может, и не пил, но угощать любил. Все это, однако, присказка, а вот и сама сказка-история.

На десятом году от взятия Казани задумали в Кремле обложить все печи новомодными муравлеными изразцами. Надо сказать, что техника муравления не из простых. Владели ею в совершенстве только голландцы. У них были для этого специально привезенные мореплавателем Авелем Гусманом из острова Суматры огромные и свирепые рыжие муравьи, сожравшие по дороге из южных морей в Голландию половину мачт и бегучего такелажа, не говоря о стоячем.

Конечно, сначала русские мураводы попробовали работать с нашими муравьями и даже истратили ассигнованные на это казной немалые деньги, но… Через неделю после начала работ государь осерчал, мураводов велел посадить, в чем мать родила, в муравейники, устроенные в кремлевском огороде и, наслушавшись вдосталь их покаянных речей, прогнал взашей вместе с муравьями в самую Сибирь. Мураводство же запретил навсегда указом.

Короче говоря — обратились к голландцам. Те прислали делегацию с самолучшими образцами, но заломили такие цены, что Иван Васильевич решил — за такие деньги он лучше Ливонию воевать будет или повторно возьмет Казань. Причем не менее двух раз. Совершенно случайно при переговорах с голландскими печниками присутствовал какой-то молдаванин, работавший в Посольском приказе помощником штукатура. Буквально через три месяца примчалась в Москву бригада и заменила все изразцы буквально даром. Мало того, две недели все кремлевские стрельцы и приказные дьяки упивались молдавским вином, которое, как известно, не в пример лучше голландского. Ну, а как работа была сделана и Грозный ее одобрил, поднес бригадир плиточников государю серебряную братину в благодарность за такой царский заказ. С тех самых пор и повелось…

С виду-то, конечно, она неприметная, эта братина, но история за ней стоит… Кстати, по ободку у нее надпись почти стерлась и остались только некоторые буквы и цифры. Ученые разобрали — оказались расценки в пересчете на квадратную сажень. И расценки божеские даже по тогдашним временам, а уж по нынешним…

В оружейной экспозиции, на витрине с образцами пистолетов и ружей работы тульских мастеров, посетителей обычно привлекает огромная пищаль револьверного типа, приклад которой украшен затейливой резьбой. Действительно, пищаль эта интересна тем, что каждый последующий выстрел сопровождается более высоким писком. Поскольку пищаль восьмизарядная, то звук в ходе боя поднимается на целую октаву.

Нам бы, однако, хотелось обратить внимание не столько на пищаль, и без того приметную, а на миниатюрную дамскую визжаль, изготовленную по заказу Павла Первого для своей фаворитки Екатерины Нелидовой. Рукоять визжали украшена миниатюрными медальонами со сценами ревности императора к Нелидовой. Собачка ударно-спускового механизма выполнена в виде любимой левретки Екатерины Ивановны и в момент удара издает такой же визжащий звук, как если бы ее (левретку, но не собачку) пнули ногой. К сожалению, до нас не дошла еще более мелкая разновидность визжали — зудель,