Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий Страница 209

дремлющую втуне мощь? Планы у него, возможно, есть. Да вот идей не видно – не слышно. А тут без духоподъёмного слова никак. Впрочем, время косит, оно же и сеет. Глядишь, займётся перезагрузкой идей и элит. Правда, слишком уж неторопливо он в кадровых делах поспешает… Вдруг, неожиданно, совсем-совсем ниоткуда явился Шнурок из думского Совета по культурке. Задорный мужичонка! Но ежели этого «писающего мальчика» возводят в ранг властителей дум и законодателей художественных вкусов… Не-ет, что-то тут не так. Хотя… Искюйство! И сразу вслед за этим другое, что-то вроде горького сожаления: боже мой, во все века эпидемные карантины оставляли потомкам драгоценные россыпи личных писем, отражавших суть эпохи. А теперь – всё! Такие, как он, Синицын, покончили с традицией душевных посланий из вынужденной самоизоляции, заменив её жизнью в онлайне, суетливой перепиской через гаджеты, которая не оставит следов в истории.

Эти таракашки безобидно шевелились в башке, как бы отгоняя, заслоняя всё ту же главную, беспокойную мысль: что после панды? Вирусный удар вышел столь назидательным, что Россию придётся вакцинировать. Но от чего? От каких хворей?

Вот в чём вопрос.

Ещё перед вылетом в Москву Георгий условился встретиться с Добычиным, который, опасаясь заразного вируса, отказался от курортных отпускных приключений и самоизолировался в казённой депутатской квартире, совершая семейные вылазки по Подмосковью. Завершив дела, Синицын позвонил ему:

– Ну что, Сева, накатим где-нибудь по паре «даблов» крутого вискаря со льдом?

Они приземлились на Поварской, на тенистой верандочке какого-то ресторанчика вблизи стоящего на страже русской словесности бронзового Ивана Бунина. И торопливо, под селёдочку с картошкой, – давно не чокались, трубы горят! – остограммились. Отдышавшись, хотели сделать серьёзный заказ, но Добычин вдруг предупредительно поднял указательный палец:

– Погоди, Жора. Чтой-то вспомнилось мне, как мы два года назад в Питере на троих гуляли. Славно посидели, душу отвели! Те густые разговоры до сих пор памятны, а главное, согревают. Не повторить ли, а? Давай-ка, звони Донцову.

Второй раз просить Синицына было незачем. Но оказалось, из-за коронавируса Власыч теперь без шофёра, сам за рулём, а потому губы спиртным не пачкает. Но откликнулся горячо:

– Через двадцать минут подскочу, страсть как охота свидеться.

Дай мобильник Севе, он точный адрес подскажет.

Пока ждали, Добычин молчаливо играл пальцами на столе, о чём-то размышляя. Потом сказал:

– Хочу вопросить. Ну приедет Власыч, и что? Трезвый, он на кой нам нужен?

– А мы его заставим здесь машину бросить, – с ходу нашёлся Синицын.

– Это мысль… Но всё равно, Жора, какие душевные разговоры на этом ресторанном ристалище? Сплошь пастеризованные речи. Помнишь питерский уют? Отгородились от всего мира, уединились – ну и пошла откровенка. А тут… – Обвёл рукой веранду. – Голоса не повысишь. Как здесь рецидив разномнений учинить?

Добычин глядел в корень. Тот питерский загул на троих и у Синицына оставил в памяти да и в сердце очень уж тёплый след. Сейчас, словно по воле Божьей, все звёзды сошлись, всё сложилось так, чтобы повторить, снова расстегнуть души, – дел нет, время есть. Власыча уломаем, машину бросит. Но где, где? Верно молвит Сева: не ресторанный это загул. Уют нужен, заточение. Неуверенно спросил:

– А может, дома у Донцова? Вера с Яриком в Поворотихе, живёт один.

– Ишь, какой ловкий в разгадывании кроссвордов! – ткнул Сева. – Набеспорядим, посуду перепачкаем, ему потом с уборкой возиться. Не мужское это дело.

Казалось, поезд дальше не идёт. Но тут Синицына осенило, и он схватился за смартфон.

– Ирка, это снова я… Нет, не улетел. Ты сегодня дежуришь или дома? Дома?! Слушай, если к тебе через полчаса трое мужиков завалятся, выдержишь?.. Вечно ты со своими шуточками. Ну ладно, ладно… В общем, жди, скоро будем.

Конечно, не через полчаса, а спустя час с гаком Синицын, Добычин и Донцов, навестив по пути «Пятёрочку» и другие ашаны, нагруженные снедью и «боекомплектом», ввалились в однокомнатную квартирку Ирины. Само собой, Власыч без пререканий согласился оставить машину на ночной парковке, – только Вере в Поворотиху позвонил, – и путь к вожделенному отдохновению был открыт.

Три тарелки, рюмки и столовые приборы уже ждали гостей. Хозяйка мигом сняла плёночную упаковку, расфасовала мясную и рыбную нарезку, салаты, сыры, кружки лимона под коньяк, а сама, скрестив на груди руки, чинно уселась на маленький полудиванчик, обитый бледно-синей тканью-полосушкой.

– Вот это укрывище! – с восторгом воскликнул Добычин, и намекая на питерскую пьянку: – То что надо. Здесь и сейчас – ну в точности как там и тогда.

– У вас, ребята, бутылок больше, чем тарелок. Чую, будут безумства карантина. Что ж, приступайте, а я послухаю.

– Нет, уважаемая, напитков всего два бутыльца, – оправдался Добычин. – Остальное соки, минералка.

– Складно говорит, – поддакнул Донцов. – Во хмелю мы тихие, по задворкам разума не гуляем. По другой части бушуем.

– Да ладно тебе, Власыч, вумного включать, картиниться, – съязвил Синицын и повернулся к Ирине. – У него одно на уме: хлопнуть стакан, песню сгорланить да каблуками сбацать. Учили читать и писать, а выучился он петь да плясать. К тому же приставуч к барышням в хамской форме.

– Танцы-то будут с бубнами? – в тон отозвалась Ирина, и скованность первых минут как рукой сняло. Жора, чтобы вконец расслабить друзей, с чувством произнёс:

– Ирка, она своя!

За неё, за хозяйку дома, и подняли первую рюмку, по поводу чего Ирина пошутила:

– Приятно слышать доброе слово от носителей передовых взглядов.

Добычин сразу вцепился:

– Во как нас величают! Ну я, положим, по этому разряду прохожу, как-никак депутат. А вы кто? Не пойму – дельцы или деятели?

– Люди, меченные временем, – поправил Донцов.

Соскучившись по тесному общению, когда можно не ёрзать, а запросто, без самоцензуры и даже с язвой в подтексте валить в котёл общего трёпа любые «несвоевременные» мысли, утоляя голод на дружескую толкотню словами, мужики сразу ринулись кидаться мнениями и сомнениями.

– Меченные временем, они уже в Европах, если не дальше, – подковырнул Жора. – Как утверждал бывший министр образования Фурсенко, не уехавшие на Запад просто не смогли себя продать.

– Ну-у, полез на стенку! Ты вожжи-то натягивай! – наигранно сердитым тоном урезонил Добычин. – Фурсенко в помощниках президента до сих пор ходит, ему сам чёрт не брат.

– У нас на Урале пошёл звон, будто Путин, чего доброго, и к внутренней политике подберётся.

– Может статься, – авторитетно изрёк Добычин. – Корпоративного юриста Медведева убрал, экономика задышала.

– Другой стиль руководства пошёл! Меня консультировать позвали. С ума сойти! Того и гляди, стратегическое планирование учинят.

– Каждого министра теперь жучить не надо, – продолжил Сева. – В мировых делах затишье, у Америки и Европы своих хлопот выше крыши, тявкают по