Неслучайные встречи - Олег Юрьевич Рой Страница 21

– Машуня, – стонала Тата в перерывах между схватками, а рядом в два голоса вздыхали и стонали еще две роженицы. – Машенька…

– Отлично-отлично, – мельком взглянув, как там дела, бросала ей врач, у которой дел подобного рода было выше крыши. – Все хорошо, совсем скоро тужиться будем…

И убегала дальше, к роженице, у которой было все не так гладко, и ее, по всей вероятности, собирались везти на кесарево.

«Тужиться, – подумала Тата. – Еще и тужиться. После всего этого ужаса схваток…»

Но вела себя на удивление хорошо, по мнению врачей, – не вопила, не ругалась.

– А то ведь знаешь, какие бывают, – словоохотливо заметила пожилая медсестра, бывшая в боксе на подхвате. – Ой, что ты! Мужей кроют на чем свет стоит, как будто они в чем виноваты, право слово…

«А мне и крыть некого», – внезапно пришла мысль, и так она Тату огорчила вдруг, что та собралась уже было поплакать, но тут пришла очередная схватка, и плакать стало совершенно некогда. А потом они и вовсе волнами пошли, одна за другой.

– Так, рожаем! – деловито констатировала прибежавшая врач. – Молодцы сегодня девчонки, и соседку твою кесарить не придется, сама только что справилась… Ну, давай, хорошая моя, тужься!

Тата была несказанно удивлена – она и понятия не имела, что это болезненное предприятие, которого она боялась всю беременность, в процессе которого собиралась просто скончаться на месте, напоминало тяжелую, но вполне выполнимую работу.

Под руководством деловитой и грамотной акушерки, которая советовала то продышать схватку, то, наоборот, потужиться посильнее, Тата справлялась вполне неплохо.

И тут же с последним нечеловеческим усилием она почувствовала, что ее тело справилось и вытолкнуло на белый свет эту драгоценность – новую жизнь.

«Машенька моя», – облегченно подумала Тата.

– Поздравляю! – раздался над ней радостный голос акушерки. – Какой хороший мальчик.

Вслед за этим родильный бокс огласили протестующие и сердитые крики новорожденного, больше похожие на кряхтение и скрип.

Тата подумала, что ослышалась или что это сказали не ей.

– Как… мальчик… – еле слышно пролепетала она.

– Ну как, как, – засмеялась врач. – Вот так! Сынок у тебя.

И она подняла малыша повыше и повернула его таким образом, что сомнений в его половой принадлежности больше не возникало.

Заскрипевший в ответ крепыш-мальчуган словно выражал свое возмущение: «Вы посмотрите на нее! Она мне не рада! Мама, ну это же я!»

– Так ведь УЗИ… – продолжала недоумевать молодая измученная мать. – Сказали, что девочка…

– Такое иногда бывает, – развела руками врач. – Плод в животе повернулся не так – вот вам и ошибка на экране. Чистая случайность.

И тут малыш снова заголосил. Да так отчаянно, что Татины руки сами протянулись в его сторону:

– Дайте мне его…

– На, – довольно ответила акушерка. – Наконец признала. А то ишь ты…

Теплое тельце крошки, лежавшее поперек враз опавшего живота Таты, позволило ей окончательно прийти в себя. Малыш возился и кряхтел, а Тата, скосив глаза, разглядывала его, пока не подтащила поближе к глазам.

«Какой смешной, – думала она. – Какой маленький. Какой неожиданный. И как все вообще… случайно. Сын. Ну надо же. А все ведь девочку ждали…»

В доме Кулешовых ожидали выписки Таты с сыном, словно визита принца крови с королевой-матерью. Николай Николаевич, узнав о внуке, неожиданно молодецки гикнул и выдал ногами антраша, чем изумил видавшую виды Зинаиду Алексеевну.

– М-да, – спохватился полковник. – А приданое-то в кружавчиках, розовенькое.

– Ничего, переживем, – отмахнулась жена. – Бывают и похуже ситуации…

Они синхронно вздохнули и переглянулись.

– Ну… Пусть это будет меньшее из зол, – заключил Николай Николаевич и браво маханул стопку водки. Потом, для ровного счета, еще одну. Потому что жена предупредила: когда Таточка вернется из роддома – ни-ни. Но на радостях это совсем не грех.

Итак, новорожденный мальчуган при выписке мамы из роддома был упакован в розовый атласный конверт и «обменян» на шампанское, коньяк и букет цветов – бабушка и дедушка решили отблагодарить всех врачей.

– Похорошела моя девочка, – радостно отметила про Тату Зинаида Алексеевна.

– Богатырь синеглазенький, – констатировал дед, отогнув угол конвертика.

Внук отозвался кряхтением, что полковник расценил, как знак согласия – расти ему богатырем. И уже по дороге домой, прямо в такси, они принялись спорить, как будут звать любимого внука.

Новоиспеченному дедушке хотелось, чтобы внука звали Николаем, чтобы не нарушать традицию, бабушка была без ума от имени «Артур», Тате же нравились модные в то время имена – Денис, Егор, Никита…

После долгих споров сговорились все-таки на Николае. А отчество единогласно решили мальчику дать тоже дедово. Пусть уж будет целая династия Николаев.

На следующий же день Тата собрала все необходимые документы и самолично покатила коляску в ЗАГС, прикидывая по дороге:

– Коля. Николаша. Колюня.

Приговаривая это, она вопросительно поглядывала на спокойно спавшего сына. Эти имена, названные вслух, как-то не звучали…

Какой он все-таки милый. И, между прочим, на нее похож. И на деда. Глазки синие, а волосики светленькие. Носик такой аккуратненький. Принц! Маленький наследник. Как в сказке. Тата вздохнула, причем вспоминая вовсе не Дмитрия, о котором все вообще дружно, по умолчанию, забыли. Пользуясь сценарным термином, он был просто одним из массовки. Выполнил свою роль и…

– Коленька, – продолжала примериваться Тата. – Ник…

Нет, не звучало. И внутри ничего не отзывалось.

– Ванечка! – вдруг раздалось рядом ласковое и не очень громкое. – Ванечка, не беги так, я за тобой не успеваю!

Молодая мама пыталась догнать трехлетнего на вид бутуза, который, довольно хохоча и спотыкаясь, все же довольно ловко улепетывал от нее в другую сторону, очень радуясь такой игре.

– Ванечка… – растерянно повторила Тата и перевела взгляд на сына. И в этот момент он, не открывая глаз, широко зевнул, наморщив носик, и улыбнулся.

«Это знак», – почему-то подумала она.

Какое хорошее имя! И действительно сказочное. Ваня. Ванюша. Иван.

Радостные мурашки пробежались вдоль ее позвоночника. Конечно, ее сына будут звать только Ванечкой!

Плечи ее расправились сами собой, и в кабинет она входила, уже точно зная, какое имя назовет регистраторше.