Елена Ткач - Странная фотография Страница 22

— Для этой невидимой работы?

— Для нее. Весь мир, видимый и невидимый — это только движение по лестнице. Вверх или вниз. Как уж душа пожелает! А Проша… он не может подняться, потому что даже на своей ступенечке едва-едва держится. Подвел он своих — семью, которую ему доверили. Подвел, потому что не удержался взял на себя слишком много, и ноша эта ему не по силам пришлась…

— Это когда последний в той прежней семье Прошу с собой в новый дом не позвал? А Проша обиделся и сам от него отвернулся?

— Еще раньше. Когда семья разделилась и Варвару-монахиню казначейшей назначили. Это её служение великих сил требовало. Множество бесов ринулось к ней, чтобы душу её погубить и завладеть святыми реликвиями Рождественского монастыря. Развеять их в прах, потому что в них сила великая, а для демонов — неминуемая погибель. Началась эта битва давным-давно и длится она до сих пор…

— И душа ее… она погибла?

— Слава Богу, выстояла! Высоко она взошла по невидимой лестнице душенька Варина! А в миру смерть она приняла мученическую.

— И в этом виноват Проша?

— Отчасти да. Раз уж взял на себя заботу — души людские строить, так с него и спрос! Взялся за гуж, как говорится… а он и не сдюжил! Это ведь удел ангелов — души хранить. А Проша полез, не зная броду, вот и влип как кур в ощип! Теперь мается, не знает нигде покою… И тебя будоражит.

— Да нет, матушка, он хороший! Он…

— Это хорошо, что ты друга своего защищаешь. Но раз ты от него не отрекаешься — берись за дело. Решай: по силам тебе не человеку даже, а духу помочь? Справишься?

— Я не знаю… — Сеня закусила губу. — Матушка, я очень хочу помочь, но…

— А раз хочешь — сможешь! И потом без помощи свыше тебя не оставят. Разве эта наша встреча случайная?

Сеня изо всех сил замотала головой. Глаза её с надеждой глядели на матушку.

— Вот видишь, сама все знаешь. Наше время кончается, поэтому скажу тебе очень коротко. Проша часто говорит одно, а делает другое. Мечется его душенька, места себе не находит. Поэтому, раз уж он выбрал твою семью, так тому и быть! Пускай успокоится и при доме будет. Но ты должна помочь ему очнуться, в себя прийти. Действовать, а не ныть. Мысль, а вслед за нею действие — только тогда толк будет. Конечно, если мысль не безумная, а сердцем поверенная — той искрой живого огня, который тебе всегда правду укажет…

— Матушка, с чего ж мне начать?

— С самого простого. На себя тебе поглядеть нужно. Ты вот винишь своих домашних, что в доме безрадостно, а от тебя-то самой много радости? Или все тебе её должны как на блюдечке подавать — радость-то… С себя всегда начинай, не с других — увидишь как все добром повернется. А своих — их не осуждать, их любить надо. Просто любить! Только этому делу всю жизнь учатся.

— Какому делу? — не поняла Сеня.

— Любви, — улыбнулась матушка и рассмеялась, глядя как опешила девочка.

— Но ведь это же самое простое! Это все могут. Разве я своих не люблю?

— Пока не очень. Ты хочешь любить, но ещё не умеешь. Говорю тебе, это наука трудная. Чтобы постичь её, нам жизнь и дается. Вся жизнь! А ты помаленечку, потихонечку начинай. Пытайся своих получше понять и не винить их за то, что они не такие как тебе бы хотелось. Что у них свои представления обо всем — не такие как у тебя… Вот это будет твой первый шаг.

— Матушка, но как же мне с этим узлом-то невидимым быть? Папе ужасная опасность грозит, вы же знаете!

Матушка молча кивнула, лицо её сделалось строгим.

— А как быть с негативами? С Любой, в которую Костик влюбился, — это ж её семью мучает изгнанный домовой… Как папе помочь? И Проше? Ой, я совсем запуталась!

— Пойдем-ка, я тебя провожу, — поднялась матушка.

Они вышли во двор и двинулись к выходу на Рождественку. Возле старой лестницы, чьи покосившиеся каменные плиты спускались вниз меж разросшимися кустами сирени, матушка остановилась и снова крепко обняла Сеню.

— Не волнуйся, девочка, все будет хорошо! Иной раз кажется, все так худо, что выхода нет, а глядь — он тут как тут! Само собой все разрешается… хотя ты уже понимаешь, что в жизни ничего не бывает просто так и само собой, — значит, и сама постаралась, и помощь свыше пришла… И все же предупреди отца, чтоб ни в коем случае не связывался с этими людьми. Скажи, сердце твое беду чует… Найди Прошу. Он сам тебе не явится — он совсем раскис, силы его покинули. Ты его встряхни хорошенько и скажи, что новая его семья, которую он назвал своей, в большой опасности. Все повторяется! Перед этим он не устоит. А теперь слушай внимательно. Это самое важное.

Матушка заглянула Сене в глаза и та вздрогнула, встретившись с её нездешним, загадочным и в то же время по-детски открытым взглядом…

— Что ж вы о бабушке вашей позабыли?

— Как позабыли? Папа только о ней и думает, высох весь, мается, места себе не находит. Мне кажется, что и упрямится он из-за этого. Дескать, что теперь, — когда мамы нет, все равно… И моя мама мучается, переживает за бабушку.

— Ну вот, все мучаются, вместо того, чтобы радоваться…

— Радоваться?!

— Конечно! Бабушка Дина теперь свободна, ей привыкнуть к новому нужно, а её отвлекают. Грех это!

— В чем грех? — не поняла Сеня. — В том, что мама с папой горюют?

— Ну да. Смерть — это освобождение, начало пути, а вовсе не конец. И путь тот долгий… почти бесконечный. Наш земной — только короткое путешествие, полное горестей и испытаний. Как учеба, что ли… А тот путь связан с тем, чему здесь на земле научились, насколько высоко сумели подняться… не в смысле достатка и успеха — в духовном смысле. От того, что ты здесь наработал, зависит, откуда ТАМ свое путешествие начнешь… Много у Бога селений небесных. А близкие, те, что тут на земле остались, путнику помогать должны.

— Как?

— Молиться за него, поминать, молебны в церкви заказывать. Чтоб помочь переходу свершиться, облегчить душе путь… А вы думаете о поминальном столе, еде и питье больше, чем о самом умершем. Он же не умер! Он помощи ждет. На вас надеется, а вы бездействуете. Одни рыданья, сопли и вопли… Так не годится! Бабушка уж и так, по мере сил там за вас хлопочет, а вы думаете, её больше нет. Просто её нет рядом с вами, а она как была, так и есть, только иная, преображенная…

— Я знаю, что бабушка не умерла, то есть… умерла, но только для этой жизни. А вот папа…

— Бабушка твоя и сейчас заботится о твоем отце, думает, как помочь ему, чтоб глаза у него открылись… Ну ладно, не будем об этом, главное ты поняла? Бабушка твоя была верующая, а вы её самой верной помощи лишаете. Действуй, девочка!

— Ох, так все сложно! Не знаю, получится ли у меня…

— Об этом даже не думай — все у тебя получится. Ведь тебе поможет твой ангел хранитель. И еще. Слушай голос своего сердца. Оно тебе всегда правильный выбор подскажет. Доверься душе своей светлой и ничего не бойся. Тогда тебе все будет по силам! Как говорят, на Бога надейся, а сам не плошай! У Него нет других рук, кроме твоих…

— А вы… Матушка, мы ещё встретимся?

— Я всегда буду тебе помогать. А встретимся ли… Бог знает. Сейчас крайний случай. Потому мне и велено было помочь тебе. Но хорошо бы, чтоб в такие передряги ты больше не попадала!

Матушка поцеловала Сеню и слегка подтолкнула вперед — к Трубной.

Глава 13

ЖАР

Сеня добралась до дома, как во сне. Все вокруг плыло, голова гудела, город, прохожие расплывались, словно в густом тумане. Похоже, у неё начинался жар, вирусный грипп или что-то ещё в этом роде… Ксения была сама не своя, все чувства смешались, мысли спутались, она сейчас плохо соображала, точно её мыслительный аппарат перекалился от сверхусилий и излишнего напряжения.

«Что я должна сделать? Что я должна теперь сделать?» — назойливо стучало в висках, и мысль эта была привязчивой, как оса.

— Найти Прошу, — шевелила она еле слышно припухшими губами, — а как его найти? Ой нет, я сейчас ни на что не способна, надо сначала переварить услышанное… Да, а Люба?! Я о ней совсем забыла. Как она там — побитая, вся в синяках… Я же сказала, что дам Косте её телефон, он позвонит и поможет, а до сих пор не дала. Не сдержала слово, не сделала главное, ох, вот балда! Колода бесчувственная!

«Ну да, — продолжала она уже про себя, кое-как дотащившись от метро до дому и медленно, через силу поднимаясь по лестнице, — вчера целый вечер у нас проторчал этот Слон. А парень он в общем-то ничего себе: веселый, не злой. Странно он как-то на меня вчера поглядел, когда я картошку чистила… может, юбка задралась? Да нет, вроде все было в порядке. Мама бы сразу сказала, если б что-то было не так… Ну и что, что Слон — нечего себе искать оправдания, нужно было Костика отозвать в сторону, рассказать про Любу и передать её телефон. Что теперь Люба подумает? Что я — трепло, а Костик вовсе её не любит — вот что! И будет права. Я по крайней мере, так бы подумала… И потом Слон вообще не помеха — он свой, и потом он от Костика знает, что тот в Любу по уши втрескался! Ох… кажется, дошла!»