Странник - Александр Фомич Вельтман Страница 22

бы напоминать сильное землетрясение, страшную битву, но современники их, может быть, несколько уж тысяч лет как лежат под первым слоем земли, не заботясь о том, что иной живой много бы дал иному древнему мертвецу за рассказы о современных ему событиях.

Далее р. Прут течет более по болотистой и покрытой камышом равнине. От Скулян вправо змеится за рекою дорога в Яссы, влево — в Кишинев.

На сей последней Провидение сложило с князя Потемкина[244] блеск, почести и заботы и отправило его к источнику сил по пути невозвратному.

Ниже Скулян и Цецоры, где был лагерь Петра Великого, река Прут погружается более и более в камыши. Болотистая, покрытая озерами долина расширяется.

Во время наводнений берега топки, непроходимы. Но ты, странник, ты, посланный для усиления пограничной цепи по этой стихийной змее в 740 верст длиною, проплыл благополучно верхом[245].

250 кордонных донских коней в течение 4 месяцев несли тебя по водам так же отважно, как Юпитер нес дочь царя Агенора[246] с берегов Финикии до острова Крита.

Европа на рогатом воре

Плыла верхом... Ей не до слез:

Все молится, чтоб Зевс пронес

Ее счастливо через море.

Не бойся, дева, бурных вод:

Тебя сам Зевс чрез них несет!

CLIV

Кажется мне, что я сбился с дороги!.. В какой же из глав своротил я вправо или влево?.. Кажется, в самом начале предыдущей... Подобные промахи часто случаются с людьми восторженными, влюбленными, беззаботными и рассеянными... Все эти достоинства могут заключаться во мне одном: восторженность в душе, любовь в сердце, беззаботность в нраве, рассеяние в мыслях.

Но можно ли идти все прямо?

Направо храм, налево сад...

Свернул... река, болото, яма,

Стена и... тысячи преград!

Вот и ступай опять назад!

Ступай назад?.. назад! а крылья?

А самоходы?.. самолет?[247]

Какие нужны мне усилья?

Вспорхнул и полетел вперед!

CLV

Вперед!.. вслед за отрядом г. л.[248] барона Гейсмара, составляющим летучий авангард 6 корпуса... В 5 дней проносится от 228 верст равнинами Валахии и 30 апреля вступает в Букарест[249]. Митрополит, духовенство, бояре, народ встречают его как избавителя, предупредившего истребительное появление турок от Дуная.

Плоское положение Букареста не дарит любопытных взоров ни видами города, ни видами окрестностей. Приближаясь к столице Валахии мелким кустарником и молодым лесом, почти незаметно въезжаешь в Букарест...

CLVI

Кривою улицей и длинной

Я ехал, ехал и — устал;

И как назло, я всех встречал

С физиогномией пустынной.

Седых бояр, старух боярш,

Их кацавейку, шубу лисью

Давно видал я... Конь мой! марш!

Марш к Антонани! шагом... рысью...

В галоп!.. стой!.. это что за дом?

В окне... как из воды наяда!..

Эгэ! я, верно, ей знаком?

Как улыбается, как рада!..

Ей лет пятнадцать!.. чудеса!..

Румянец пылок, черен локон,

Волниста грудь, горят глаза,

В ней все горит!.. но из-за окон

Ее уже не вижу я,

А кровь волнуется моя!

CLVII

Устал я с дороги!.. Есть, пить, спать!.. Эй! Мой, циганешти, молдовенешти, румунешти, гречешти, формошика! ди грабе! мынкат![250]

— Да поскорей!

Слуга француз

— Plait-il monsieur?

— Manger monsieur![251]

Служанка немка

— Glaig, was sie wollen?[252]

Слуга жид

— Закуску?

— Подавай ее!

Скорей!.. от голоду я болен!

Девка немка

— Wir haben Schneppen[253].

— Ну, sehr gut![254]

Слуга молдован

— Ликер пуфтешти?[255]

— Да, не худо!

Жид с товарами

— Печатки, кольцы!

— Прочь, иуда!

Другой жид

— Сукно, подкладка!

Армянин с товарами

— Гермисут..![256]

Еврей штукмейстерх[257]

— Эх вэрдэ энен этвас цаэн![258]

— Тьфу, надоели! ей, хозяин!..

Гони их всех!

Хозяин (гонит)

— Пуфтим, пуфтим![259]

Армяне

— Мхазур буюрун султаным![260]

(Уходят)

Слуга грек

— И зу каппони кэ салатан![261]

— Султан куриный, иль эвнух[262],

Мне все равно, он весь упрятан...

Но... в нем, мой друг, нечистый дух!

Хозяин

— Анасына...[263] и т. д.

CLVIII

Таким образом, все вышеозначенные лица, купцы и разносчики, привязчивые жиды и безотвязные армяне, навьюченные тирольцы, разнонародные ресторационные служиторы и Лотхен, заставившая меня сказать по-немецки: ну, sehr gut! — каждый, в свою очередь, своею единицею измеряли мое терпение и голод. Но, наконец, первые изгнаны турецким проклятием, а последние подали мне чашку бульону, пару бекасов с салатом и бисквит, изготовленный еще в 1820 году, к ожидаемому дню вступления на диван[264] Валахии князя Каллимахи[265]. Потом выпил я, как водится, рымникского вина и стакан фе, ибо поданный кофе не стоил и названия офе.

Как человек совершенно опытный по части утоления голода и жажды, я в пять минут обработал статью: побранил прислугу за излишнюю скорость и нетерпимую медленность, сказал еще несколько слов по-немецки и отправился в свою комнату.

Державин[266].

На бархатном диване лежа...

Я

Постойте, сам я доскажу,

Картина на меня похожа,

Я точно так теперь лежу...

Но... спать пора...

День XXI

CLIX

«Как! мне гоняться за тобой!

За тенью женщины лукавой?

Нет, друг! гоняйся ты за мной,

А я не погонюсь за славой!

И что мне слава? — глупый звон,

Когда я не в нее влюблен!»

Так я вскричал сего дня утром

И вихрем полетел вперед,

Как голубь, пойманный Ксизутром[267],

Искать пристанища