История села Мотовилово. Тетрадь 5 - Иван Васильевич Шмелев Страница 22

Однажды в темную ночь возвращалась от своей тетки Татьяна К. и напоролась на воров. Нечаянно помешала их лихому, злонамеренному делу. Они копошились у запора одной намеченной ими для обкрадывания мазанки. Внезапно из темноты к Татьяне подскочил Олешка, врасплох она испугалась до того, что всхлипнув от ужаса, остановилась на месте ни жива, ни мертва, сердце так и екнула и ушло в пятки. Олешка Татьяну узнал, а она узнала Олешку, хоть темнота был – глаз выколи. Олешка молчком поднес к Татьяниному лицу указательный палец и, угрожающе помахивая им перед самым ее носом, приглушённо и угрожающе сказал: «Смотри, Помалкивай! И чтобы было ни гу–гу!» После Олешка укорял сам себя: впутался в это дело, что сам не рад. Вскорости все лихие дела воровской компании вскрылись, наконец-то вся эта воровская шатия попалась. В народе почувствовался облегченный вздох. В селе прокатилась молва: теперь им, пожалуй, не выкрутиться и не выпутаться из пут своих злодеяний.

«Что вор не ворует – острога не минует!», «Чужое добро впрок не пойдёт!» – толковали на озере и по переулкам бабы, развязав свои словоохотливые языки и внутренне радуясь тому, что теперь-то нечего опасаться воров, задорно улыбались. Но воровская компания, видимо, отделалась только тревожным испугом. Видно, задарили судей и следователей, которые расследование начали и безрезультатно окончили. Воры временно приутихли, в селе установились тишина и спокойствие. Зато в селе появился вор-домушник Костя Шевляков. Он лазил воровать в избы-келейниц, пользуясь тем, что они по праздникам уходили в церковь к обедне и своровать можно.

Трест и «потребилка». Панюнин и Митрий

Объединившиеся в трест сельские закупщики каталок Васюкин, Павлов, Цапаев и трое Лабиных решили открыть бакалейную лавку. Помещение под нее подобрали на мочалининском перекрёстке в просторной мазанке Ивана Петровича Аникина. Продавцом поставили зятя Цапаева, обер-жулика Ваську Панюкина.

Торговля в этой лавке пошла бойко, товару понавезли всякого. Васька торговал виртуозно, лавка была отдана ему как бы на откуп. Трестовцы надеялись на Ваську, что он не проторгуется, мало его контролировали, больше занимались своим основным делом. Закупали у кустарей каталки и, сбывая их, отправляли по разным городам России. Васька делал свое дело умело и с наглой хитрецой. Он мало, когда находился за прилавком, не подвыпившим для смелости. Хотя язык у него и у трезвого работал виртуозно без отдыху. Пользуясь малограмотностью, застенчивостью и скромностью некоторых людей, приходивших к нему за покупками, Васька нагло обманывал покупателей, нахально околпачивал их. Редкий уходил из лавки необщитанным «расторопным» в торговле Васькой. Уставив бесстыжие полупьяные глаза на покупателя, Васька деловито откладывал на счетах рубли и копейки, причитающиеся за товар и как бы нечаянно присоединял к ним лишний гривенник, который незамеченным переходил из кошелька честного покупателя в карман «честного» жулика Васьки. Но покупатели, зачастую не умевшие смекнуть в голове дважды два, не замечали васькиных ухищрений и, благодаря Ваську, благодарно кланяясь ему, довольными выходили из лавки. Некоторые, желая этого, старались завести знакомство с Васькой, любезно шутили и заискивали с ним, говоря: «Красный купец, как бы с тобой покумиться!». Он самодовольно улыбаясь, весело отшучивался: «Мне со всеми родниться, так все село родное будет – по гостям ходить не успею! Или от гостей отбою не будет!» – и снова бойко принимался за торговлю, по-жонглерски бросая селёдку или колбасу на чашку весов.

– Как в аптеке, так и тут, сорок фунтов так и пуд! – молодцевато скороговоркой на шутливый манер приговаривал он. – Не подмажешь, не поедешь, не обманешь – не продашь! – многозначительно подмигивая в толпу, балагурил он.

– Сам бы ел, да деньги надо! Деньги ваши, станут наши! Денежки, что воробушки, улетят и прилетят! Запрос в задницу не клюет! Анархия – мать порядка! – довольный успехом, не унимаясь, ухарски тараторил всем угодливый Васька. Васька старался поведением своим и словами не обидеть покупателя. Он хитро обдумал свое положение и твёрдо решил для себя: лучше человека улестить словами, чтобы он был доволен и доверителен ко мне, а уж как его объегорить, на это у меня есть умение и способности. Дело проворности рук и никакого мошенничества.

И недаром побывавший в лавке и купивший у Ваське всего-то только восьмушку махорки да коробок спичек Семион Селиванов довольно бахвалился, восхвалял Ваську перед мужиками:

– Вот это приказчик, вот это человек! К восьмушке табаку дал мне кисет бесплатно в придачу. На, говорит, дедок, пользуйся моей простотой, кури себе на здоровье. Он говорит, мне не нужен, я не курю!

Через некоторое время Васька Панюкин так разбогател, что деньги, как непоседливые червяки, зашевелились у него в кармане, и в народе пошла молва: у Васьки денег развелось уйма, «куры не клюют!» Он вместе со своими собутыльниками и причиндалами частенько кутил, пьянствовал и играл в карты на деньги, безучётно сорил деньгами и направо, и налево, ухарски повел свою жизнь в быту. В тонкости торговли посвятил свою жену Дуню, сам частенько стал жизнь проводить разгульно и широкомасштабно. Не зная учёта и счёта деньгам, он познал прок и в золоте: вставил себе и жене зубы из этого благородного металла, и стали они оба с Дуней «в золоте купаться». Его жена Дуня стала не простой сельской бабой, а всеми уважаемой купчихой, а жить-то они стали не в пример простым труженикам в недостатке, а в наслаждении и блаженстве.

Чтобы представить ногу широко расторговавшемуся частнику, правительство решило через кооперацию, путем снижения цен на товары несколько урезонить и усмирить не на шутку разыгравшегося разворотливого в торговле торговца-частника. Торговец-частник сам себе хозяин. Он сам товар закупает, сам его из города доставляет, сам его продаёт, сам цену назначает и сам её снижает, если тот или иной товар, не имея спроса, залеживается. Он же сам и бухгалтер, и ревизор. Торговец-частник, не считаясь с собой, готов в любой момент открыть свою лавку и торговать даже и в ночное время, лишь бы был покупатель. Были случаи, что ночью кому-то (может быть, ради шутки) спонадобилась коробка спичек. Недолго думая, шутник постучал в окошко торговцу и известил, за чем он пришёл. Хозяин, не поленившись, встал с постели, зажёг фонарь и вышел в лавку, чтоб удовлетворить просьбу покупателя. «Доволен покупатель – доволен и продавец», – говорил он, хотя отпустил ему товару всего на одну