Новые времена - Мазо де ля Рош Страница 22

падающей воды, они бродили, взявшись за руки. По ночам от темноты и интимной обстановки у него развязывался язык, и он изливал поэтические порывы своей кельтской души. Она не понимала и половины того, что он говорил, но слушать умела отлично, и ее круглые светлые глаза, широко раскрытые в темноте, упивались его воображаемым лицом, а аккуратные розовые уши – словами, слетавшими с его губ.

На третью, и последнюю ночь в Ниагаре Мадиган решил посвятить ее во все то, что знал о планах Кертиса Синклера. Из обрывков услышанных разговоров, в результате порывистой доверительности Люси Синклер он узнал больше, чем могли себе представить в «Джалне». Теперь, одурманенный воздержанием от алкоголя и потаканием животным наслаждениям, он выложил все, что знал. К своему ужасу, Амелия узнала о запланированных рейдах по ту сторону границы, о предстоящих поджогах, о подлежащих уничтожению поставках. По духу, по силе характера она была дочерью своего отца. Ничем не выдав своих истинных чувств, она крепко прижимала Мадигана к себе, пока он не заснул.

А сама провела первую в жизни бессонную ночь.

Когда наступило утро, она точно знала, что делать. Выскользнув из постели, она оделась, не потревожив сон Мадигана, и вышла на улицу небольшого города. Она знала, где искать коттедж, в котором размещался штаб шпионов янки, так как сидела со своим вязанием в комнате, когда они разговаривали с отцом. Тот знал, что ей можно доверять.

Некоторое время она провела в коттедже, рассказывая о своем открытии – правда, не сообщив, как именно его сделала. Она почти задыхалась от волнения, но слушатели были в крайнем отчаянии и хватались за любые намеки. К тому же Амелия была закутана, будто в плащ, в дух благодетельной надежности.

Разволновавшись, по дороге в гостиницу она сбилась с пути и вернулась позже, чем рассчитывала. Ее предрасположенность к влюбленности никоим образом не уменьшилась из-за того, что выболтал Мадиган. И она почти бежала – так сильно было ее желание вернуться к нему. Она собиралась просто сказать, что вышла на раннюю прогулку. Он никогда не узнает, как она воспользовалась его ночной доверительностью. Ею овладело ощущение власти и даже благородной справедливости. Она не предполагала, как глубоко в ее чувства проникла ревность к Люси Синклер.

В номере царил беспорядок. Люциус Мадиган снялся с места, забрав все свои вещи, и не оставил прощальной записки.

X. Различные события

Пока Амелия и Люциус Мадиган проводили свой короткий медовый месяц, роман между мулаткой Белль и полукровкой Титусом Шерроу неотвратимо двигался к завершению, к их взаимному удовольствию. Белль счастливо ожидала, когда выйдет замуж за этого грациозного обольстителя, а он был счастлив в уверенности, что ему удастся ее соблазнить.

Однажды утром, подавая на завтрак бекон с жареной картошкой, Тайт обмолвился Уилмоту, что находится в прекрасном расположении духа. Уилмот, подняв глаза от газеты за прошлую неделю, взглянул в гордое, но дружелюбное лицо своего протеже.

– Тайт, ты сегодня хорошо выглядишь и находишься в бодром расположении духа, – заметил Уилмот.

– У меня радостно на душе, босс, – ответил Тайт. – Причем даже лучше обычного. Не могу объяснить почему, но это так. Солнце светит ярко. Река течет спокойно. Вчера я на старой серой кобыле Уайтоков доскакал до озера, и оно оказалось таким же спокойным, как и река. Я завел кобылу в озеро, пока вода не стала доходить до ее живота. Вдоволь напившись, она повернула голову назад и взглянула на меня с благодарностью. Она благодарила, как женщина. В жизни очень много интересного, не правда ли, босс?

– Полагаю, что жизнь интересна настолько, насколько мы сами хотим, Тайт.

– Я очень любопытный, босс, – сказал Тайт. – Когда каникулы закончатся, я вернусь к изучению юриспруденции и еще больше узнаю, что правильно, а что – нет. Вы и сами многому меня научили.

– Из книг ты почерпнешь больше, чем из моих слов.

– А вы заметили, босс, что я стал религиозным?

– Нет, не заметил.

Тайт опустил глаза, но лишь на секунду.

– Я думал, вы заметили, что я стал смиреннее, чем раньше, – сказал он.

– Нет, не заметил.

– Мне нелегко быть смиренным, босс, потому что я по натуре гордый, но я учусь это превозмогать. У меня перед глазами отличный пример в лице моей подружки Аннабелль. Она учит меня смирению, а я учу ее выше ценить себя.

– Тайт, – мрачно сказал Уилмот, – я уже предупреждал тебя раньше и предупреждаю сейчас: избегай близости с этой девушкой. Это может для вас обоих закончиться большими неприятностями.

– Но мы так счастливы вместе, босс. Мы многому учимся друг у дружки.

– Лучше бы ты выучил, что я люблю завтракать, читая газету в спокойной обстановке.

– Нет ничего спокойнее газеты за прошлую неделю, босс. Все, о чем вы читаете, дела прошлые, и с ними покончено. По-моему, хорошо бы все газеты доставляли неделю спустя после их выхода.

– Иди! – Это было единственное слово, которое смог вымолвить Уилмот, несмотря на набитый тостом и беконом рот.

В хорошем настроении и полный радости жизни, Тайт добрался до места, выбранного им для утех с Аннабелль. Это была небольшая поляна среди густых зеленых зарослей. И она, и он протоптали сюда извилистые, едва заметные тропинки от дома Уилмота и из «Джалны». Ее сердце пело от радости, когда она приходила сюда, полная любви к Богу и стремления втянуть заблудшего Тайта в священную общность. Он же едва прислушивался к ее словам. Узкие глаза индейца смотрели на манящие формы ее юного соблазнительного тела. То самое место, тот самый день. Она позабудет о любви к Богу в пылу страсти к нему, Тайту. Миллионы листьев отгородили их от остального мира. Среди девственной листвы без страха порхали иволги, алые пиранги, лазурные птички и золотистые зяблики. Листья были глянцевые, как весной, а ведь пройдет всего несколько недель, и деревья облачатся в яркие краски осени. Спустя еще некоторое время их сдует ветром, и ветви деревьев будут стоять голые. Но сейчас – какая роскошь, какие дикие заросли! И не только деревьев. Вьюны и ползучие растения росли, находя в деревьях точки опоры. Лоза дикого винограда, прицепившись усиками к молодой ольхе, тянулась вверх, в объятия к молодому клену. По всей ее длине буйно разрастались зеленые гроздья мелкого винограда. Лоза упорно стремилась опутать то, что давало ей опору.

Какое здесь было уединение! Полукровка и мулатка сидели, крепко обнявшись. За их спинами лежали далекие континенты.

– Тайт, милый мой, – вздохнула Аннабелль, – разве не замечательно, что Бог свел нас с тобой? Остаток дней моих