Хроники Абсурда - Александр Райн Страница 22

– А как же Наташка?

– А что Наташка? Сегодня Наташка, завтра Жучка, а послезавтра и вовсе Джинджер! Хочешь – овчарка, а хочешь – лабрадор. Главное, с бойцовскими не связываться – они, как правило, бывшие стервы.

– Нет, я так не могу, я однолюб.

– Ничего не поделаешь – ты не породистый, да и не щенок уже. Таких как мы никто не возьмёт домой.

– А почему, кстати, я не щенок, а сразу взрослый пёс?

– Ты ещё спроси у меня почему мы зад друг другу нюхаем. Умники будут говорить, что это мы так знакомимся, но на самом деле никто не знает. Просто так заведено, и не нам об этом задумываться.

Колбаса закончилась, а новых «спортсменов» на горизонте видно не было.

– Ну мы пошли. Ты с нами? – спросил, облизываясь, одноухий.

– Не могу, надо попробовать домой вернуться.

– Ну дело твоё. Если что, ищи нас возле молокозавода.

С этими словами псы исчезли в кустах.

Павел Андреевич никогда не был в этой части города и никак не мог понять, в каком направлении ему двигаться.

– Извините, не подскажете, как мне до Василисина добраться? – бежал он за мужиком, который кричал на всю улицу, что его пытается загрызть бешеный алабай.

Павел плохо разбирался в породах, но, судя по отражению в луже, его порода – это итог странного любовного треугольника, в который входили доберман, пекинес и, возможно, чау-чау.

– Простите, не подскажете, какой это район? – обратился он к сорвавшемуся с поводка хаски, но тот лишь бегал вокруг него, без конца радостно повторяя: «Гав-гав».

«Идиот!» – подумал Павел Андреевич и, увидев надпись «Метро», помчал туда.

Там он попытался занять денег на проезд у местных псов, но безуспешно. Один из них бегал за собственным хвостом, без конца приговаривая: «Не может быть, я же директор авторынка, откуда ты взялся?!», а второй протяжно и нудно скулил. Хозяйка привязала его к скамейке и ушла за кофе. Павел Андреевич взывал к его гражданской сознательности и помощи ближнему, но бедолага совсем потерял связь с реальностью и лишь повторял как загипнотизированный: «Принеси мне американо-о-о, без молока-а-а, без са-ха-ра-а-а».

В метро пёс прошмыгнул, слегка прикусив контролёра, который схватил его за хвост. Найдя нужную ветку, он прыгнул в вагон и уселся в уголке, рядом с кокер-спаниелем, чья хозяйка спала.

– Простите, нам необходимо понюхать друг друга, – обратился к нему породистый тип.

– Это ещё зачем? – удивился Павел Андреевич.

– Не знаю, но мы обязаны.

– Только попробуй, я тебе нос откушу.

– Ладно-ладно, не горячитесь. Кстати, вы были на новой выставке современного искусства в центре? Один сплошной декаданс, меня до сих пор никак тоска не отпустит, хочется скулить от безнадёги. Хорошо, что есть сахарные косточки – ими и спасаюсь.

Павел Андреевич не знал, что ответить, потому был краток:

– Гав-гав.

– Хамло, – отвернулся кокер-спаниель и сделал вид, что тоже спит.

На нужной станции Павел Андреевич вылетел как пуля. Он понял, что нет смысла быть вежливым, поэтому просто рычал на всех, кто вставал у него на пути – люди и собаки тотчас отступали. Но были и те, кого он напугать не смог: полицейские, бойцовские стервы, излишне любвеобильные дети. Каждый из них пытался оторвать от бедного Павла кусочек, и когда он добрался до места, то был уже на грани.

Последним оплотом сопротивления оказался домофон – ему Павел Андреевич не смог противопоставить ни зубы, ни лай, ни даже хвост. Силы были на исходе, издав гортанный вопль полный печали: «Наташа-а-а-а!», он рухнул на землю и приготовился к очередной смерти. Кем он теперь будет? Котом? Попугаем? Хомяком? Баобабом? Что приготовила ему жестокая реинкастрация?

– Паша! Паша, твою дивизию! – раздалось откуда-то.

– Что? Что такое? Гав! – вокруг была лишь темнота.

– Да ты достал лаять! Я из-за тебя уже третий раз просыпаюсь! – послышался до боли знакомый голос.

– Наташ, ты?

– Я, кто ж ещё?!

– Ты меня понимаешь?! – с тревогой в голосе произнёс Павел Андреевич.

– Нет, Паша, не понимаю! Тебя только мама твоя понимает, ну или вид делает! Мне вставать рано, а ты тут гавкаешь во сне, иди и спи на диване!

Тут Наташу лизнули прямо в ухо.

– Тьфу, с ума сошёл!

– Прости, родная! Я… я просто ещё не освоился.

Павел Андреевич вскочил с кровати, побежал к холодильнику и начал что-то складывать в пакет.

– Ты куда собрался? – остановила его жена у порога.

– К молокозаводу, там дядя Вася голодный бегает.

Наташино лицо отражало целую гамму чувств: тревогу, смех, злость. Она хотела уложить болезного спать, но тот был слишком возбуждён.

– Ты только будь аккуратней, хорошо?

– Гав-гав! – бросил напоследок Павел и убежал в ночь.

Спасибо

День начался отвратительно. Соседям вдруг резко кольнуло в одно место выкинуть на помойку шифоньер в восемь утра, в воскресенье – чёртовы идиоты. Этот необъятный «гроб», сколоченный не иначе как из скалистых пород, перегородил весь проход, заняв собой всю лестничную площадку.

Отец и сын, два доморощенных хлюпика, явно переоценили свои возможности, и теперь их личная проблема стала проблемой четырёх этажей.

Пришлось тащить вместе с ними.

– Спасибо, Кость, – протянул мне свою нежную ручку этот сухощавый старый жмот, пожалевший деньги на грузчиков. Пришлось пожать – я же воспитанный.

Следующим сюрпризом был старенький «Ниссан», заблокировавший мой автомобиль.

– Толкнуть не поможете? – смотрела на меня телячьими глазами дамочка размером с пятиклассника, одетая с ног до головы во всё белое.

На заднем сиденье ревел, надрываясь и пуская носом пузыри, представитель подрастающего поколения таких же неумех. От этих криков у меня звенело в ушах, пришлось дать ему мой любимый разноцветный брелок – кота с вываливающимися глазами. Сработало, плакса умолк.

Я было упёрся в зад этого ведра на колёсах, но тут понял, что спина ещё не отошла после недавних силовых упражнений со шкафом. Пришлось достать провода и прикурить её, благо длины хватало.

– Спасибо вам огромное.

«Да пошла ты», – хотел сказать я, но лишь кивнул в ответ.

Мир решил меня довести до белого каления и не переставал удивлять. На кассе в магазине образовалась пробка: столкнулись кассир и бабка с сыром по акции, который без карты магазина пробивался по полной стоимости.

– Почему у вас ничего не написано на ценнике? Это же в два раза дороже! – тряслась старуха в очках с такими толстенными стёклами, что через них можно было разглядеть кратеры на Плутоне.

– Там всё написано, смотреть нужно внимательно! Теперь ждите администратора, чтобы я смогла отменить покупку, – голосом Брежнева, протянула единственная кассирша в торговом зале.

Очередь гудела и вибрировала, как линия электропередач. Я не мог больше это терпеть.

– Я заплачу́, только давайте уже, берите свой сыр и не задерживайте нас, – протянул я деньги, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик.

– Пакет надо?

– Не надо,