Кани Джеронимо - Имена Страница 23

- Успокойся. Это не больно. Это очень больно, - радостно успокаивало противное желтое существо, прыгая на своих тонких ножках на груди Анфисы. Жидкость, вытекающая из ее груди, продолжала течь. Она собиралась в ложбинке между грудями, а оттуда текла на живот. Прыгая, желтое существо разбрызгивало липкую массу во все стороны. Она была везде: на постели, на стенах, на лице Анфисы. Капли, со стен падали в кровь на полу, но не тонули, а оставались плавать на поверхности, как капли жира в супе.

- Начнем, - сказал желтый прямоугольник, и спрыгнул на пол, чтобы не мешать "врачам". Тонкие ножки существа исчезли в крови, уровень которой достигал ему до губ.

А врачи начали операцию. Пошептавшись на не понятном человеку языке, анестезии они решили не делать. Самый толстый из хирургов - инстинктивно Анфиса поняла, что это "ОН" - занес руку с ржавым скальпелем высоко над своей головой. Прицелился... Анфиса с ужасом наблюдала, как скальпель приближается к ее грудной клетке. Когда металл, наконец, достиг плоти, она поняла, что до этого никогда не испытывала боли. Ржавый, тупой скальпель не резал. Он рвал ткани. Хирург водил своим ножом по груди Анфисы. Кожа отрывалась маленьким полосками, при этом, издавая звук, похожий на то, который получается, когда водишь вилкой или ножом по чистой тарелке. Обе груди лопнули, и из них потоком хлынула белая жидкость, смешанная с кровью и гноем.

В месте, раньше называвшемся грудью, кожи совсем не осталось. Окровавленным комками она лежала на животе Анфисы, в луже гнойной жидкости, которую пило существо вышедшее из чрева Анфисы.

Тем временем хирург начинал злиться. Он громко издавал гортанные звуки, демонстрирующие все его недовольство. Из-под плотного передника - в таких ходят патологоанатомы на работе - он достал штопор, не менее сорока сантиметров в длину. В отличие от скальпеля на нем не было ни следа ржавчины. Наоборот, он был вычищен то блеска.

Хирург не стал медлить. Почти мгновенно он погрузил штопор в тело Анфисы. Металл вошел в плоть, как нож в масло. Хирург делал несколько отверстий. Он вставлял штопор по периметру того места, где не было кожи. Делал три-четыре оборота, а затем резко вырывал его.

Закончив проделывать отверстия, он отбросил штопор в сторону. Металл исчез под гладью крови на полу.

Ассистенты хирурга запустили свои длиннющие, крючковатые пальцы в проделанные дырки, и стали тянуть их вверх. С сухим хрустом грудина порвалась. Анфиса посмотрела туда, где только что образовалась широкая дверь в организм от шеи до лобка. Там не было ребер, которые она ожидала увидеть. Хотя это ее совсем не удивило. Сразу на поверхности лежали пузыристые легкие, покрытые рыхлой, запекшейся кровью и толстым слоем пыли. Сердце лежало посередине, между легкими, и выглядело маленьким, скомканным куском исписанной мелким почерком бумаги. Анфиса пригляделась и поняла, что так оно и есть. В отдельных местах можно было даже разобрать написанное. "РОЖ-ДЕ-НИ-Е," - прочитала Анфиса с одной стороны. "ПРЕДАТЕЛЬСТВО," - было написано с другой. "ПРЕДАННОСТЬ". "ЛЮБОВЬ". "ВЕРНОСТЬ". Анфиса поняла, что все события, так или иначе повлиявшие на нее, записаны на сердце. Обычной шариковой ручкой.

Под легкими были кишки. Невооруженным взглядом было видно, что ни давно перестали выполнять свои функции. Кишки высохли и стали похожи на куски спрессованного брезента, нарезанного узким полосками.

Не смотря на боль, у Анфисы возникло непонятное для нее самой желание потрогать себя. Она списала это на любопытство, но тут же задал себе вопрос, где оно было, когда ее только начинали резать? Ведь на этот раз, руки оставались свободными все то время пока ее резали, в отличие от родов, когда запястья были намертво скованны пластмассой.

Приподняв тонкий слой плоти на бедрах, она увидела, что и там нет костей. За то там была вода. Мутная вода с плавающим на поверхности тополиным пухом.

Вдруг Анфиса заметила, что на правой руке вместо ногтей у нее глаза, а на тыльной стороне ладони - рот. Настоящий рот с губами, зубами и я зыком. Анфиса попробовал заговорить. Это оказалось нелегко. Сначала рот издавал нечленораздельные звуки. Потом удалось произнести отельные буквы. Глаза хлопали ресницами, наблюдая за попытками рта сказать что-нибудь понятное. Они чутко реагировали на каждое движения языка и губ. Завершающим этапом была целая фраза. Правда, понять ее было нельзя, так как все буквы беспорядочно перемешались между собой.

За Анфисиными попытками заговорить наблюдали не только глаза на ее руке, но и голова, выросшая из потолка, существо на трех ножках, купающееся и резвящееся в крови, как ребенок в детском бассейне, хирург и его ассистенты. Как вдруг:

- Сволочи! Кто вы такие? Что вы со мной делаете?

От удивления Анфиса на секунду забыла о своей боли. Цепкие пальцы ассистентов заставили вспомнить все. А металлические прут, появившийся в руках хирурга, надо полагать все из-под того же передника, почувствовать новые болевые ощущения.

Ассистенты крепко прижимали руку Анфисы к кровати, а хирург бил ее прутом по кисти. С первого же удара он выбил большую часть зубов подвижного рта. После второго удара, рот перестал шевелиться. Он умер. Хирург это видел, но не стал останавливаться. Он продолжал монотонно махать прутом. Анфиса точно не знала, были ли в ее руке кости до того, как хирург приступил к своим решительным действиям, но то, что теперь там ничего не было - в этом она была абсолютно уверена.

Глаза на кончиках пальцев погасли в тот момент, когда умер рот. Из собственных глаз Анфисы слезы текли неиссякаемым потоком.

Хирург, довольный своей работой, стер выступивший на лбу пот. Под марлевой повязкой, закрывавшей его лицо, проступили очертания улыбки.

- Продолжай! - рявкнула голова на потолке.

Хирург засуетился. Вместо того, чтобы отбросить прут в сторону, как это было сделано со штопором, он спрятал его обратно под передник.

Ассистенты повытаскивали из-под своих халатов зажимы, и стали закреплять края раны на теле Анфисы.

После этого у хирурга в руках вновь появился ржавый скальпель. Одной рукой он взял Анфисино сердце в руку. Потянул вверх. За сердцем потянулся спиральный телефонный шнур. Такие уже давно не используют. Взвесил сердце на ладони, а потом швырнул на пол, как нечто отвратительное.

Падая, сердце подскочило несколько раз на постели, и полетело вниз, почти сразу же исчезнув в пучине крови.

Анфиса не испытала в этот раз боли. Только ощущение исчезнувшей тяжести на душе. Стоило сердцу оказаться вне ее организма, как и вся грусть с плохими воспоминаниями исчезли.

Следующими на очереди были легкие. Правое выглядело гораздо хуже своего собрата. Его пузыристая структура была более мягкой из-за жидкости внутри. Хирург ткнул скальпелем один из пузырьков. Он беззвучно лопнул, из него потек желтый гной.

Существо на трех ногах, о существовании которого Анфиса успела забыть, запрыгнуло на нее и стал слизывать гной. Хирург ударил его, да так, что тот отлетел на пол и скрылся с головой в крови. Вынырнул. Выругался и пошел дальше бродить по просторам окровавленной комнаты.

Хирург взялся за больное легкое. Его пальцы погрузились в пузыристую массу. Он попробовал вынуть его. Как оказалось, это была не самая лучшая идея. Сквозь кривые пальцы потек гной, а само легкое разорвалось на части. Распавшись, они стали поглощать другое легкое. Теперь и оно было заражено. Ассистенты достали саперные лопатки. Вопросительно посмотрели на хирурга. Он подумал немного, а потом отчаянно закивал головой. Новая волна боли накрыла Анфису, когда ассистенты стали копать ее организм. Куски органов, как больных, так и здоровыхх, они складывали в аккуратную кучу на постели.

С лица головы сорвалось насекомое. Мадагаскарский таракан. Он упал в яму, выкопанную ассистентами в теле Анфисы. Зашипел, и побежал к ногам, но по пути утонул в гнойной массе.

Этот маленький инцидент никак не повлиял на дальнейшие события. Когда ассистенты закончили, в теле Анфисы не осталось ничего. Пустота. Пустая полость. Можно было опустить внутрь голову. Прокричать что-нибудь, и быстро зашить. Эхо гуляло бы там вечно.

Хирург вырвал волос из своей скудной прически. Примотал его к концу шляпки кривого гвоздя. И стал стягивать кожу к центру туловища обессиленной девушки, отрывая зажимы вместе с кусочками еще живых тканей. Кожа приобрела свойства резины. Она легко тянулась.

Прошло две минуты и шов был готов. Хирург с любовью посмотрел на свою работу. Он было доволен. Кривой шов, грубо зашитый жесткими волосами непонятного существа, тянулся от самой шеи до лобка.

Голова на потолке опустилась к самому лицу Анфисы.

- Интересно, что там творится с твоим мозгом, - сказала голова. - Мы обязательно это узнаем. А сейчас... Хочешь закричать?

Анфисы ударила голову поломанной рукой. Боль была такой сильной, что Анфиса начал кричать. Зашитый рот порвался, а вместе с ним и щеки.