Меня зовут Сол - Мик Китсон Страница 23

и пнула щуку. Хотела убедиться, что она сдохла. Она не шевелилась. Я вынула крючки и привязала воблер к удочке. Потом достала нож и отрезала щуке голову. Голова была большая и тяжелая, и мне пришлось налегать на нож всем весом, чтобы перерезать позвоночник. Потом я ее выпотрошила, и в ней оказалась целая куча икры, большими кусками, похожими на обрывки апельсиновой кожуры.

Я выкинула голову и потроха в озеро и закинула щуку на плечо. Даже без головы она свисала мне почти до колен.

У щук очень острые зубы, которые растут в несколько рядов и могут перерезать даже толстую леску. Зубы покрыты антикоагулянтом, из-за которого раны долго не заживают, а кровь в них не сворачивается. Это помогает щукам охотиться, потому что они могут укусить рыбу, подождать, пока та умрет от потери крови, а потом съесть. Пеппа права. Суки еще те.

Я несла щуку и удочку, а Пеппа просто медленно шла, подняв руку. Она все время останавливалась и говорила, что руку дергает, и я шла рядом с ней. Солнце спряталось, начался мелкий дождик, ветер все еще дул с запада, и небо затянуло тучами. На дорогу обратно ушло очень много времени. Когда мы наконец добрались до шалаша, дождь полил уже всерьез, мы обе промокли, а костер погас.

Я кинула щуку на землю, загнала Пеппу в шалаш, накрыла ее непромокаемой курткой и оставила лежать.

Дрова тоже промокли, и я злилась на себя, потому что не убрала хотя бы немного дров в шалаш на всякий случай. Выживание во многом состоит из планирования и раздумий о том, что может пойти не так и что случится, если обстоятельства изменятся. Я не сделала этого утром, потому что светило солнце, Пеппа очень хотела ловить рыбу, а я радовалась, потому что нормально вернулась из города, и мы снова были вместе, и никто нас не нашел. Так что я не стала задерживаться и думать. Вот и получила урок — мы замерзли и промокли, и огня у нас не было.

Я не смогла развести костер на прежнем месте, и мне пришлось разжечь маленький огонек у входа в шалаш, где было сухо. Я нашла несколько веточек посуше внизу поленницы и перетащила остальные дрова в шалаш, чтобы они сохли. В шалаше я обнаружила немного листьев и сухой травы и сделала из них трут. Нужно высечь искру, ударив сталью о кремень, и проследить, чтобы она попала на трут, дать ей немного подымить, а потом медленно и ровно раздувать. Если делать это достаточно долго, искра разгорится, и тогда можно будет подложить в огонек сухих веточек и травы. Я сто раз видела это на «Ютубе», и до сих пор у меня все получалось.

Но трут был немножко влажный и никак не загорался от искры. Я колотила и колотила кремнем, и большие искры падали на трут, но дальше ничего не происходило. Пеппа лежала и смотрела на меня, а потом сказала:

— Сол, я есть хочу.

Я бросила костер и дала ей кекса, хлеба, орехов и кураги из рюкзака. В чайнике оставалось немного кипяченой воды, и я заставила ее попить. Поев, она сказала, что замерзла, залезла в спальник и накрылась сверху одеялом.

Я продолжила возиться с кремнем. Жаль, что у нас не было ни зажигалки, ни хотя бы спичек. Огонь ведь нужен не только для тепла и готовки. От него становится лучше на душе. Когда мы пришли сюда несколько дней назад, я злилась, напрягалась и сомневалась во всем, что мы делали, и придиралась к Пеппе, пока делала навес. Но, стоило развести костер, как мне стало лучше. Даже если просто сидеть, смотреть в огонь и чувствовать тепло, сразу успокаиваешься и понимаешь, что ты на своем месте. В самый первый вечер у костра я чувствовала, что все сделала правильно, что Роберта нужно было убить, и что все будет хорошо. И это все из-за костра. Нельзя забывать об огне, а я забыла утром.

Я выбивала искру за искрой, а дождь барабанил по крыше шалаша, поливал меня и место, где я пыталась развести костер. Я раскидала листья и добралась до самой земли. Я снова выбивала искры, они падали на трут, но он не загорался. Иногда появлялся маленький огонек, но тут же гас. С каждым разом мне становилось все хуже. И вообще я устала и приуныла.

Если ты пытаешься выживать и у тебя возникает кризис, нужно остановиться и подумать. В «Руководстве по выживанию» сказано, что самое важное для долгосрочного выживания — образ мыслей. От него зависят твои шансы выжить. Если ты мыслишь негативно и думаешь, что все становится только хуже, или если не можешь спокойно продолжать делать то, что делаешь, то ты и вести себя начнешь неправильно. И если думать только о плохом и опускать руки, то все действительно станет плохо, потому что ты будешь принимать неправильные решения. И вот тогда нужно остановиться, подумать и составить план, как сделать ситуацию лучше. Каждая мелочь может помочь.

Так что я отложила кремень, надела непромокаемую куртку и посмотрела на Пеппу. Она спала, высунув больную руку из-под одеяла. Повязка была все еще перетянута шнурком. Я ослабила жгут и пощупала ее пальцы. Они были совсем холодные. Я сунула руку ей под флиску и потрогала спину. Спина была теплая. Так что я натянула на нее одеяло повыше, надела капюшон и вышла под дождь.

Мне нужно было пройтись и подумать, и я пошла вверх по склону, туда, где росли березы и елки. Я карабкалась наверх, поскальзываясь на мокрых листьях. Прошла мимо елок вдоль цепочки оленьих следов. Выше по склону росли здоровенные лиственницы, земля под которыми была усыпана желтыми иглами. Лиственница — это хвойное дерево, которое сбрасывает хвою к зиме и выращивает новую весной. Осенью хвоя становится цвета масла. А еще лиственницы очень прямые и высокие, и поэтому из них делают мачты.

Дождь продолжал лить. Я перелезла через каменный выступ, поросший папоротником и ежевикой, и оказалась на плоской полянке с огромными елками, похожими на шатры. Темно-зеленые ветки блестели под дождем. Еловые лапы отлично подходят для постройки шалашей. Нижние ветки можно пустить на стены, а из веток, сорванных повыше, сделать крышу. Я подумала, что можно срезать несколько веток и сделать из них навес над костром, чтобы защитить его от дождя. Для этого нужно взять несколько длинных палок и сделать из них каркас на высоте примерно двух