Взвихрённая Русь – 1990 - Анатолий Никифорович Санжаровский Страница 23

Он сказал ей дополнительно ещё, что в жалобе на него можно идти до самого Калинина.

Но комсомолка, решив, что это будет слишком далеко, и зная, что у нас на местах крепко сидит революционная законность, обратилась в суд…»

— Вот, балабончик, пожалуйста… Суд! — торжествующе пальнула Алла. — Гордые девушки идут вон в су-уд…

— А у нас девушки не только гордые, но и умные. Какой ещё нам суд? Май. Цветёт шиповник. Самый клёв у карася!

— Ну разве что ради карася…

И Колотилкин закрыл ей рот французским поцелуем.

И гревшее их одно одеяло вспотело, в истоме ссыпалось к ногам…

13

Не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда.

Писание. Иов. 5, 6.

Ай, ай, месяц май. И тёпел, да холоден!

Изо дня в день наполаскивали одурелые дожди.

Такой сыри не знали столичане.

Колотилкин совсем не выползал из дачи. Утром поможет Алюне закрутиться бигудёшками, подкормит ломтиком сыра с пустым кипятком, проводит за калитку в партшколу и под окно.

Не шелохнувшись, пенёчком веки вечные сидел напару с Далем.

За неспешным чтением нравилось по временам блаженно воззирать на бесконечное занудное козье ненастье. Лихие стрелы капель с глухим оханьем ломались о стекло, размазывались, сплющенно слезали книзу.

И в этой вечно сыплющейся сверху гнили он увидел знак. Если уж люди не в силах надёрнуть порядок на землю, так само небо взялось смыть коросту с земли!

Эта корявая, туманная мысль показалась ему чопорной, крайне крамольной, отчего он по привычке слегка трухнул, огляделся, не подслушал ли кто, что он распозволил себе тут накумекать. Но в доме никого не было, он успокоился.

Однако он уже не мог переступить через эту мысль о неспроста льющихся дождях беспросветных, уже невозможно было выковырнуть её из башки. Он привык, притёрся к этой мысли, она властно легла в нём, как ком золота в потайном кармане.

«ГОРБЪ м. всякая выпуклость на плоскости, — рассеянно читал Колотилкин, — особ. округлая и пологая; природный наростъ, кочка на хребте верблюда, индийскаго быка ипр.; болезненное искривление позвоночнаго столба у человека, отчего образуется уродливая выпуклость на спине, а иногда и на груди. // Говоря о труде, работе, спина; гнуть горбъ, гнуть спину, работать. Намять кому горбъ, побить. // Горбъ, въ знач. горбыля, крайняго вдольнаго срезка съ бревна, оболо́нокъ, оба́полокъ. Баринъ говоритъ горломъ, а мужикъ гopбомъ, работаетъ, кланяется, а его бьютъ. Добывай всякъ своимъ горбомъ. Живи всякъ своимъ добромъ, да своимъ горбомъ. Достаютъ хлебъ горбомъ, достаютъ и горломъ. Горбокъ, а горбокъ, подай денегъ в оброкъ! Мужикъ не живётъ богатъ, а живётъ горбатъ, отъ трудовъ. Воръ не бываетъ богатъ, а бываетъ горбать, отъ побоевъ. По горбу-то всякъ, а подъ губу (по сердцу) никто. Своимъ горбкомъ, своимъ домкомъ да своимъ умкомь, жить. Что больше кошку гладишь, то больше она горбъ деретъ. Тот щеголекъ, у кого на носу горбокъ. Горбы мн. въ шулерск. картеж. игре, почти то же, что коробокъ, но вся колода делится на два разряда, одинъ выгибается горбами вдоль, друг. поперекъ карты…»

Гм… Занятно, занятно… Только что же это? Нам пели, Горби — ласковое прозвище там, в заграничье. А чего ж тогда Горби так похоже на горбы? Простое созвучие?

Колотилкин тоскливо, длинно думает.

Дождливая скука сама разворачивает перед ним словарь на новой странице.

«РЫЖИЙ, красный, огненный, смесь цветовъ: краснаго, желтаго и бураго, разныхъ теней и оттенковъ… Съ рыжимъ дружбы не води, съ чёрнымъ въ лесъ не ходи. Рыжий да красный, человекъ опасный. Рыжихъ и во святыхъ нетъ… Рыжка, кличка рыжей собаки…»

«РЫЖИТЬ кого, бзлч. ярс. кстр. рвать, тошнить, нудить, гадить, заставить скинуть съ души. Его рыжитъ спохмелья (рыгать?)».

«ЛИГА ж. фрнц. соединение, слитие, союзъ, заговоръ. // Лигатура ж. хир. нитка, шелчинка для перевязки кровеныхъ, особенно боевыхъ, сосудовъ, а иногда и для отвязки наростовъ. // Хим. примесь къ золоту и серебру…»

«ЕЛЬЦЫ` м. мн. орудие въ роде граблей, которымъ скородятъ землю вручную, по пеньямъ и кочкамъ, где борона не проходитъ. // Запд. украшенье на свадебномъ коровае из теста, столбиками, узоромъ въ-елку».

У Колотилкина глаза полезли на лоб.

Боже! Как всё точно, как точно!

В пяток минут пролистнул всего-то словарь из прошлого века, а узнал, кто сегодня шулерская кочка на ровном месте и обманывает нас. Кто всего лишь примесь, но в заговоре перехватывает нам кровь, от кого нас тошнит.

Узнал, и кто всем нам отрада-украшенье, кто открыто поднялся против всей этой спесивой барской рати, подпираемый русской голью. Напробой пошёл за правду, «пока не снимут мясо мне с костей».

В имени вся суть твоя, человек!

Колотилкин видел, что страна развалилась на два бугра.

На ельцинский и горбачёвский.

За Ельциным голытьба. Производит сливки, но сама этих сливок не видит. Толкётся за нищей чертой и чуть над ней.

За Горбатым верхушки всех пошибов от партийной до кагэбэшной, пожирают эти сливки.

Весёленькое разделеньице труда.

Голытьба в поте корячится. А делёжку её плодов промеж своих смело и мужественно взяли на себя «убеждённые коммунисты». Не испугались трудностей, приняли тяжкий крест. И несут денно и нощно.

Очень переживают, как бы не отняли у них этот тяжкий крест. Вот не могут шишечники без трудностей. Хоть помирай.

Пока вот так «разворачиваются процессы».

Что деется, что деется на белом свете!?

Разве, думает Колотилкин, и слепцу не видать, что не за идеи бегут за генсексом? За привилегиями бегут. Разве сам это не знает? Тогда зачем тайком от народа вальнул вышкарикам двойную зряплату? Чтоб ретивей бежали? Для скорости?

Не забыл и нищету. Тоже вдвое разбежался подтолкнуть цены на самые первые продукты. Ни на копейку не накинув зарплату. Зато хлеб — вдвое дороже! Мясо — в два с половиной раза!

Ничего себе коммунистическая перспективонька.

Как же, катается в Колотилкине недоумение, можно за счёт бедняков вгонять в бешенство от жира и без того закормленных на убой шишаков? Э-хэ-хэ… На рыночную экономику собрался дядя переходить.

Затрещала держава.

Убогонький плакуша Рыжков ещё с трибунки не сполз со своим чумородным этим докладом про дальнейшее улучшение благосостояния советских людей, как из московских магазинов выхватили всё под метёлочку.

Паника. Переполох.

Гребут всё, что греблось. На чёрный день сгодится.

За один день скупили месячную