Старый новый дом - Никита Андреевич Фатеус Страница 23

Довольно теплый девятый этаж не спасал от появившегося озноба. Я трясся, то ли от последних событий, то ли от запоздавшего похмелья. Раскалывающаяся голова разом отбросила все сомнения, и я смирился со вторым вариантом. Впрочем, смерть Ильи отчетливо напоминала о себе постоянным ощущением подступающей тошноты. Так или иначе, я был в подвешенном состоянии, снова.

Вокруг меня шептались серые обшарпанные стены. На них были нарисованы персонажи знакомых всем мультфильмов, одетые в школьную форму, с ручками и линейками в руках. Их лица выражали радость и добродушие. Все портило время, отрывавшее с кусками краски части этих лиц, делая их совсем уж мрачными. Где-то под потолком были ржавые трубы, с которых медленно накрапывала вода.

В щелях маленьких коричневых плиточек скапливалась грязь. Прямо на них по всему этажу были разбросаны дешевые желтые листовки, предлагающие поставить новые утепленные пластиковые окна. В углу, около мусоропровода, стоял старый портфель, весь пыльный и потрепанный. Рядом с ним теряли яркость мимозы. Я бросил свой взгляд в окно, в надежде увидеть что-то, что не навевало бы мысли о пустоте, но мои надежды не оправдались. Всю улицу окутал плотный туман, сквозь который были видны лишь некоторые очертания домов и деревьев.

Люди внутри бетонных коробок разговаривали, ходили и, в общем-то, жили. Кто-то смотрел телевизор на полную громкость, кто-то ссорился с женой, кто-то оставил свою квартиру наполняться пылью. Мне же оставалось лишь наблюдать за пустым подъездом.

Я глянул в узкий просвет между лестницами. До последнего этажа оставалось совсем немного. Путь был почти пройден. Путь, начавшийся с падения, пожалуй, бессмысленного и неоправданного. Путь, начавшийся с головной боли. И на каждом этаже вокруг витала пустота. Наверное, подъезд – самое пустое место из доступных городским жителям. В нем большую часть времени тихо. Повсюду пыль и грязь – вечные спутники покинутого человеком места. Окна, за которыми виднеется жизнь, лишь добавляют ощущения отрешенности этого места от остального мира. На некоторых этажах перегорели или были выкручены лампочки. Двери, как крышки гробов, одиноко покоятся на безмолвных бетонных стенах.

Они, как и все вокруг в этот момент напомнили мне о смерти. Смерть фатальна, а ей всегда предшествует пустота. Тишина ассоциируется со смертью. Темнота ее верная спутница. Мертвыми, как я думал, могут быть амбиции, надежды, грезы, и, к сожалению, люди. Соня, семья Юрия Алексеевича, сын Елены Матвеевны и Илюша. Смерть забрала всех, и у нее наверняка было разрешение на это. И только меня она обходила стороной, словно брезгуя. Я знал, зачем иду наверх. И это была не она.

Сгущающиеся тучи наталкивали на печальные мысли. Кем был тот парень, который бездумно отдал свое тело в распоряжение яда? По сути он был несчастным подростком. Все мы несчастны по-своему, и свое несчастье он пытался искоренить другим. Это получалось у него с переменным успехом. Моментами он забывал о проблемах в семье, в учебе и в самореализации. Но спустя короткий миг эйфорического забвения, он прибавлял к проблемам непреодолимую тягу к этому забвению. Этакий калькулятор проблем, счетчик неудач, за которые чрезвычайно сложно было расплатиться.

Проблемы в семье знакомы каждому. У кого-то они мелкие, у кого-то – серьезные. И суть их всегда в восприятии и тех жизненных ценностях, которые с трудом умещаются в голове. Они борются друг с другом за главенство во имя выживания, но, как это часто бывает, любые ценности проигрывают обыкновенным слабостям. И проблемы в семье, какими бы они порой надуманными ни были, усугубляются и становятся серьезными.

И виной этим проблемам не наркотики или что бы то ни было. Во главе этой нездоровой экспансии в безрассудный мозг любого человека всегда стоит непонимание. На любом уровне, начиная со сложностей в общении со сверстниками, заканчивая проблемой отцов и детей – это и есть корень, не говоря о простом человеческом непонимании. Забавно наблюдать за разговорами о совершенном новом мире, успехах и достижениях, когда за все время существования люди не научились понимать друг друга. И все это оставляет отпечаток на становлении человека.

Проблемы самореализации, когда человек взрослеет, начинают донимать все чаще. Близится возраст, когда любые начинания остаются в прошлом. Не добился к двадцати – еще не все потеряно, к двадцати пяти – стоит задуматься о чем-то более приземленном, к тридцати срок подходит. Существуют врожденные навыки, усердие и трудолюбие, но это все меркнет на фоне стремительно покидающего нас времени. И глупец тот, кто считает, что «никогда не поздно». Эта нелепая отговорка не работает теми, кто стремится покорить вершину. В середине пути становления может наступить конец пути жизненного, и это неизбежно.

Печально наблюдать за людьми, которым дана способность мимикрировать под условия, учиться любому навыку за считанные дни. Илюша, чем бы он ни занимался, учился этому сразу, стоило ему только заинтересоваться. Но интереса у него, как раз, не было. Да и умения он направлял лишь на разрушение. Этот мир был не для него, с его формальностями и закономерностями. Родители запрещали, ограничивали и хотели воплотить в нем свои амбиции. И в выстроенную ими тюрьму каким-то образом попали наркотики. Выхода у него больше не оставалось.

С людьми он был прост. В силу отсутствия понимания со стороны родителей, его требования к людям заключались в простой преданности. И он был неотступен, если кто-то покушался на его собственную преданность кому-то. Девушки любили его, когда он не любил никого. Он по-настоящему ценил друзей. Но для счастливой жизни, увы, этого было мало.

По водосточным трубам начал проноситься жуткий звук воды, за окном снова начинался дождь, обозначив нескорое появление солнца. Из шахты лифта доносились удары, словно дополняя постепенно нарастающие звуки грома. Мигающая лампа продолжала менять людей в отражении, не давая разглядеть их полностью. Вот свет зажегся, и я увидел перед собой такого же проблемного подростка. Родители в разводе с того момента, как ему исполнилось тринадцать лет, наркотики в его жизни, как минимум, присутствуют, не говоря об их отравляющем сознание действии. Его рассказы – навеянная мечтами несбыточная сказка, в которой все достается легко, а наличие таланта – само собой разумеющееся условие. Женщины, большинство, словно сговорившись, вооружились молотками и бьют по оголенным нервным окончаниям. Друзья – канувшее в лету безумие, выдумка из детских книжек про Тома Сойера.

Свет потух