Идеальные - Леони Вебер Страница 24

Андрей рассмеялся над своими шуткам и покровительственно прижал Дашу к себе. Девушку ощутила душевный упадок, как всегда после такой «поддержки» от Андрея, в слова которого уже начинала верить.

Придя домой, Даша закрыла дверь своей комнаты и принялась ходить туда-сюда.

Черт, черт, черт. Я не могу с ним расстаться. Я хочу, но не могу. Вроде понимаю, что все это – неправда, неправильно, что это не любовь, но все равно верю в то, что, такая как я, не выживу без него, что я не достойна лучшего. Мне страшно. Ладно, расстанусь после конференции. Клянусь. Я должна это сделать хотя бы ради того, чтобы из-за него не запустить учебу. Иначе хана моему красному диплому.

Кристина сидела на стуле в круге. Темой сегодняшнего собрания в церкви было насилие. Рома, лидер, предоставил слово девушке:

– Как ты считаешь, Кристина, можно ли преодолеть насилие насилием?

– Я думаю, что нет. Однажды я и Даша, моя сестра, подрались, и тетя Света заставила Дашу ударить меня, потому что решила, будто я во всем виновата. Даша сделала как она велела, но во мне это вызвало не раскаяние, а ненависть ко всем. Так что я считаю, что нельзя насилие преодолеть насилием.

– И ты придерживаешься этого принципа? – спросила Аня.

– Не всегда. Пару дней назад мама меня побила, – Кристина украдкой потрогала место, где расплылся самый большой и болезненный синяк. Кровоподтеки на лице она замазывала жидким консилером, украденным у Даши. Хорошо, что в холод не надо все тело замазывать, как это было в конце прошлой весны. – Я была так зла, что сорвалась и избила Арину, свою вторую сестру. Я ужасно поступила, я признаю. Она права, я действительно стала похожа на маму…

– Но ты же попросила прощения? – поинтересовалась Альбина.

– Я еще не решилась. Пока что мы с Ариной делаем вид, что ничего не случилось. Наша семья это с детства, по-моему, умеет. Ну, делать вид. Но я попрошу прощения. Я не могу этого не сделать.

– Главное – искренне извиниться. И простить еще и себя. Твоя ошибка ужасна, но не непростительна. Точно так же и с твоей мамой. Ты должна ее простить, хотя она тебя и бьет, так же как и тебя простит Арина, – сказал Рома.

– Я люблю маму, но я не могу ее простить. Это очень тяжело. У меня такое чувство, что я для нее вещь, которой ей нужно похвастаться перед кем-то. Но она не может этого сделать, потому что я не удалась. И за это она меня ненавидит. Почему я для нее как вещь? Я же просто человек, ребенок со своими достоинствами и недостатками. Неужели нельзя просто любить и принимать меня? Зачем постоянно издеваться? Про тетю Свету я вообще молчу, но это было бы не так обидно, если бы хотя бы мама… – Кристинины попытки сдержать слезы, как не странно, обернулись успехом. Глаза были абсолютно сухие и не красные.

Рома продолжил утешать Кристину и говорить о всепрощении, но девушка уже не особенно внимательно слушала.

В конце собрания к Кристине подошел другой лидер, Трофим.

– Кристина, на новую конференцию нужно сдать взнос.

Кристина была уже на трех конференциях. Она потратила на них все деньги, какие у нее были, хотя и не поняла, на что идут эти взносы. Ведь конференция была в этой же церкви, просто в соседней комнате и ничего такого дорогостоящего на ней не происходило. Но она кивнула и сказала:

– Хорошо. Завтра принесу.

Ладно, Кристина, ты же знаешь, где мамин тайник на черный день. Она туда лезет раз в год. Так что вряд ли заметит. А со следующих бабушкиных назад положишь. Заметит мама, ну побьет, что поделать. Еще можно цепочку толкнуть, но это слишком сложно. Надо будет все это провернуть, чтобы завтра деньги принести. А то еще не возьмут на конференцию, а там ведь круто. И почему взнос с каждым разом увеличивается?

Мелодия Кафки

Кристина закончила чтение отрывка из Святых Глав про зависть. Лидер Сима поблагодарила девушку и сделала вывод сегодняшнего собрания:

– Итак, завидовать грешно, но поскольку все мы слабы, то утешение можно найти только в нашем Господе и молитвах Ему. Кристина, это особенно тебя касается.

– Ну да, я действительно сильно завидую Даше, хотя и понимаю, что то, что я не могу стать ею – только моя вина.

– Но твоя зависть порождает ненависть. Ты должна расти духовно, возвышаться над прежней собой, над грешниками, неверующими в Бога. Очень скоро ты полностью познаешь прелесть жизни в вере.

– Кристина и так много сделала за этот месяц, – вмешалась Аня. – Она ходит в нашу церковь почти каждый день, молиться, посещает конференции.

Члены группы похлопали Кристине и принялись хвалить ее словесно.

Когда все затихли, Альбина подняла руку:

– У меня вопрос не в тему. Как понять, где уже не конфликт отцов и детей, а нечто худшее?

– Ты имеешь в виду разные виды насилия? – спросила Сима.

– Ну, можно и так сказать.

– Конфликт отцов и детей – это когда все просто спорят. А когда они смеются, обзывают и бьют тебя за то, что ты не такая, как они – это уже не просто война поколений. Потому что, какой бы эта проблема не была традиционной, никакие разные мнения и представления о жизни и друг друге не должны ссорить и унижать, – высказалась Кристина.

– Кристина, отлично сказано! – похвалил один из юных прихожан.

Все похлопали.

– Ну, тогда у меня нет насилия, – сказала Альбина, потупив взгляд.

– Не стоит придираться, Альбинушка. То, что у родителей есть недостатки, не делает их монстрами по любому поводу. Истории Кристины – отличный повод сравнить и начать больше ценить своих близких, – самый старший лидер, 40-летний Георгий незаметно оказался за их спинами.

Все похлопали ему и принялись утешать Альбину, чтобы она не стыдилась своих мыслей. Потом пришло время молитв и прославления.

Вернувшись домой, Кристина еще раз прокрутила в голове сегодняшнее собрание и решила спустя неделю после избиения (она предпочитала называть это именно так, а не просто дракой, потому что знала, что ее сестра слабее и беззащитнее) все же извиниться перед Ариной.

Когда мы с мамой ссоримся, она требует, чтобы я немедленно перед ней извинялась, неважно, кто виноват. Но я не могу извиниться сразу, мне нужно все обдумать, переварить. Извиняться – вообще нелегкое дело. Даже если я понимаю, что виновата и прихожу просить прощения у мамы, она мне не верит и не прощает, потому что я долго думаю, называет обнаглевшей