Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах - Никита Александрович Филатов Страница 25

Новенький автомобиль «Москвич-403» достался Степану Ивановичу по разнарядке Ленинградского горисполкома. Стоил он примерно три с половиной тысячи рублей, то есть был значительно доступнее «Волги», но при этом солиднее и мощнее, чем какой-нибудь горбатый «Запорожец».

Внутри салона вкусно пахло кожзаменителем, а небольшой солнцезащитный козырек отличал «четыреста третий» от прошлой модели. Большой руль цвета слоновой кости и ручка переключения передач на колонке смотрелись очень современно, хотя главные новшества были, конечно, внутри — например, улучшенная передняя подвеска, рама под мотором и рулевой механизм, в котором заметно снизился уровень вибраций. Помимо этого, педали теперь стали подвесными — это оказалось не только безопасно, но и удобно. Если верить максимальной отметке на спидометре, мощный двигатель в сорок пять лошадей вполне мог разогнать машину аж до 115 км/ч.

Проверять это, впрочем, товарищу Никифорову было незачем и негде — водительские права он получил не так давно, ездил аккуратно и к правилам дорожного движения относился с большим уважением. К тому же Степан Иванович считал себя человеком солидным и в последние годы старался вести себя так, как это подобает члену президиума городской коллегии адвокатов.

С деньгами при покупке личного автомобиля у него особых проблем не возникло.

Как известно, XXIII съезд КПСС и сентябрьский Пленум ЦК КПСС 1965 года провозгласили курс на совершенствование экономических отношений и повышение роли юристов в управлении народным хозяйством. Наряду с участием в судах по рассмотрению уголовных и гражданских дел адвокаты вели консультационную работу среди населения. И размер платы, взимаемой за оказание юридической помощи, а также порядок оказания платной юридической помощи теперь определялись соответствующей инструкцией, которая была утверждена Постановлением республиканского Совета министров от 14 февраля 1966 года.

Заработки адвоката в СССР складывались из тех гонораров, которые клиенты по своему делу вносят в кассу юридической консультации в соответствии с этой инструкцией. Каждый такой гонорар зачислялся на счет адвоката, который ведет данное конкретное дело, и в конце месяца выплачивался ему — за вычетом налогов, которые взимаются со всех граждан Советского Союза, и дополнительных сумм, удерживаемых на содержание штата коллегии и на аренду помещений. Это было, конечно, неплохо, но оказалось далеко не самым главным при формировании трудовых адвокатских доходов. Основным был так называемый «микст», который на профессиональном жаргоне адвокатов расшифровывался как «максимальное использование клиента сверх тарифа».

Ни для кого никогда не являлось секретом, что, кроме официального гонорара по таксе (или тарифу), клиент зачастую выплачивал неофициальный гонорар непосредственно адвокату, минуя кассу и прочие бухгалтерские формальности. Решение о том, платить «микст» или нет, принимал сам клиент, а вот размер дополнительного вознаграждения уже зависел не только от желания и возможностей клиентов, но также от репутации, стажа и профессионального опыта адвоката.

* * *

Большинство советских юристов, включая Степана Ивановича, не считали подобные отношения чем-то безнравственным. Поэтому, несмотря на то что в случае огласки за подобные «финансовые нарушения» адвокату грозило суровое наказание с исключением из состава коллегии, в частных разговорах даже судьи и прокуроры не только не осуждали сложившуюся практику, но даже находили ее разумной и справедливой.

Хотя следовало, конечно, признать, что получение неофициальных выплат нередко ставило адвоката в унизительное и зависимое положение. Причем зависимость эта была не только материальная, но и моральная — клиент, заплативший деньги «мимо кассы», требовал порой от адвоката неких незаконных действий или заранее рассчитывал на какой-то определенный результат. А недовольные исходом дела родственники осужденных в любой момент могли пожаловаться в коллегию или в органы юстиции…

Как бы то ни было, благосостояние советских адвокатов неуклонно росло — вместе с ростом благосостояния всех трудящихся СССР и даже с некоторым его опережением.

— Здравствуйте!

— Добрый день. — Молодая женщина, которая шла по коридору навстречу Никифорову, почти не изменилась с той поры, как работала секретарем у него в консультации. Она по-прежнему была очень толстой и не очень умной, но теперь занимала какую-то должность в канцелярии городского суда и по этой причине ни с кем из адвокатов уже не здоровалась. Вот и сейчас она ответила на приветствие Степана Ивановича скорее от неожиданности, чем из уважения.

Зато сопровождавший ее седоволосый прокурор с тремя большими звездами в петлице изобразил на лице нечто вроде улыбки и первым протянул Никифорову руку:

— Какие люди! И без охраны…

Адвокат с государственным обвинителем обменялись коротким рукопожатием на ходу. А ведь, помнится, покойный Чесноков лет пять назад влепил этому прокурору при всех пощечину, когда тот принялся изображать из себя пострадавшую за справедливость жертву сталинизма. Потому что всем в городе было известно, что еще перед войной, да и сразу после нее, этот человек, поддерживая любое, даже самое дикое, обвинение без зазрения совести требовал для подсудимых расстрела или запредельных лагерных сроков. Из-за этого он был на прекрасном счету в прокуратуре, быстро делал карьеру, но затем и его самого зацепили до кучи по «ленинградскому делу», дали обычные десять лет и реабилитировали почти сразу же после смерти «великого вождя народов».

… Выходя на Фонтанку из городского суда, Степан Иванович издали заметил свой автомобиль. Его бело-голубой «Москвич», стоявший на набережной, выделялся среди милицейских машин и такси не только раскраской, но еще двойными боковыми молдингами, экспортной решеткой радиатора, а также красивыми никелированными зеркалами на передних крыльях.

— Никита! Осторожнее… — Симпатичная мама взяла за руку мальчика лет пяти, который едва не задел самокатом автомашину Степана Ивановича. — Извините, пожалуйста.

— Да ничего страшного, — кивнул адвокат.

— Поцарапаешь — дядя будет ругаться.

— Все в порядке. — Никифоров достал ключ, вставил его в замок и открыл дверь с водительский стороны. А потом неожиданно для самого себя предложил: — Никита, хочешь посидеть в настоящей машине?

— Ой, что вы, не надо… — смутилась женщина, не выпуская руку сына.

Личный автомобиль на ленинградских улицах уже, конечно, не был редкостью. Но он еще и не стал обыкновенным средством передвижения, так что даже такси большинство населения пользовалось только по особенным случаям. Вообще, с точки зрения члена президиума адвоката Никифорова, за последнее десятилетие жизнь заметно изменилась к лучшему. И недаром после разоблачения сталинского культа личности и доклада Никиты Сергеевича Хрущева многих мальчиков в СССР называли в его честь. Потом, правда, это как-то само собой прекратилось. Совершенно провальная гонка с Америкой по производству молока и мяса, повсеместное насаждение кукурузы и денежная реформа, расстрел в Новочеркасске и обещания построить в стране коммунизм не позднее 1980 года — все это привело к тому, что недавно еще «всенародно любимого» генерального секретаря народ переименовал в Никиту Кукурузника, а в октябре