Перевёрнутая чаша. Рассказы - Галина Константинова Страница 26

превратилась в вечно нечёсаную, распустившуюся стерву. Я старался ей не перечить (наверно, тогда я стал учиться подавлять в себе эмоции), уходил на кухню, обкладывался книгами и старался молчать. Через некоторое время она обычно успокаивалась и с причитаниями «папа нас не любит, маленький», укладывала Сашку спать. Потом выходила на кухню и смотрела на меня невидящими и ненавидящими одновременно глазами. А я всё равно молчал. Её взгляд придавливал меня, я чувствовал себя таким маленьким. Хотелось распрямиться до хруста.

– Лева, давай все до конца выясним, так ведь дальше жить просто нельзя.

– Согласен.

– Ты всегда молчишь, скажи, что тебя не устраивает?

– Меня не устраивают твои истерики.

– Но тебе все время звонят женщины…Ты с ними подолгу разговариваешь, а я для тебя как чужая.

– Анжела, это все звонки по работе.

– Ты задержался на прошлой неделе до полуночи.

– Я встречался с одноклассниками. Сколько можно объяснять. Ты против? Извини, но мне это необходимо. Ты была совсем другой, вспомни. Мы всегда принимали гостей, как только стали жить отдельно. А сейчас? Ко мне все просто бояться зайти. Даже наши сокурсники, Борька, Вика, Валерка – ведь ты с ними знакома, они просто глаза отводят.

И так каждый день. Она заливается слезами, и мне еще приходится её успокаивать. Ненавижу женские слезы. Непонятно, чего в них больше – игры и искусственности, или настоящей боли.

После полугода истерик она перешла к другой тактике. Она просто не пускала меня домой после девяти вечера. Смешно, но я вынужден был искать себе ночлег то у родителей, то у друзей. Сашка подрастал, и я старался почаще брать его с собой, чтобы только не попадаться ей на глаза. Она перестала следить за собой вовсе, а пора было устраиваться на работу, Сашку отдали в садик. Все чаще я заставал её в состоянии глубокой прострации.

Она целыми днями НИЧЕГО не делала. Но у нее бывали иногда проблески, она могла со мной даже обсудить кое-что спокойно. Я думал, что с выходом на работу что-то изменится. О моей интимной жизни в этот год лучше не вспоминать. Мне была противна сама мысль. Я старался отвлечься на тренировках. Это помогало мне держать себя в руках и не срываться. Меня это все не устраивало.

Легко говорить о воплощении желаний – и трудно начать это самое воплощение. Мой любимый девиз с тех пор – начинать новую жизнь как можно чаще. Я переговорил с родителями Анжелы, и мы пришли к выводу, что ей нужно немного подлечиться, прежде чем выходить на работу. А заодно обследоваться. Я заметил за ней некоторые странности. Она забывала выключить свет, утверждая, что это делала. Я стал опасаться за здоровье Сашки. Параллельно с этими неприятностями начал искать работу и подумывать о том, что пора заняться чем-то более прибыльным, чем программирование и наука. В нефтяной компании была вакансия консультанта-референта, и я ждал результата собеседования. Анжела легла в клинику, Сашка жил у моих родителей. Я приходил домой поздно, было тихо, хорошо, и хотелось этой тишины целую вечность…

…Ванжерина схватила его за руку.

– Прану, послушай, со мной происходит что-то необычное. Я просто о чем-то подумаю про человека, с которым разговариваю, а я всегда что-то думаю о человеке, например, чтобы произошло, если сейчас он станет мяукать, например, и он, глядя на меня ничего непонимающими глазами, начинает мяукать. Дома у меня уже скатерть-самобранка. Стоит только подумать об устрицах и белом вине – они тут же на столе.

– Успокойся, все нормально. Ты ведь посещаешь наши курсы, значит, учишься превращать свои мысли в нечто материальное или управлять чувствами других людей.

– Но меня это пугает. Ведь другие люди ничего не подозревают. Это похоже на гипноз, я не хочу подчинять их своей воле.

– Ты сможешь использовать свое искусство, если оно не вредит никому. Мы ведь не Орден Серой Мантии, мы добрые волшебники. Просто ты ещё не привыкла быть волшебницей. А когда привыкнешь, то ничего не будет удивлять. Захочешь, например, в Бразилию или Мексику, это не значит, что мгновенно перенесешься туда. Такое могут делать немногие. Просто обстоятельства сложатся так, что на тебя свалятся и деньги, и время, чтобы это осуществить. Пойми, для нас мир существует в нескольких измерениях, мы можем изменять мир в соответствии с нашими желаниями, не задавая четкий алгоритм. Не продумывая детали, КАК это должно в точности случиться. Важен результат, не так ли?

Прану всегда помогает новичкам. Ванжерина не могла до конца понять, чего в нём больше – открытости и настоящего желания помочь, или просто он экономит свое время по принципу «лучше сразу много рассказать, чтобы избежать дальнейших расспросов».

Она попала в эту школу Серебряных колец совершенно случайно. Коллега по работе дал ей почитать объявление с веселым, как ему показалось, содержанием: «Школа Серебряных колец ищет добровольцев на время выпускных экзаменов. Проверка способностей к волшебству, возможен отбор кандидатов для зачисления на курс в следующем году». Уж сколько этих белых и чёрных магий встретишь в газетах, казалось бы, ничем уже не удивишь.

Однако она пришла. Обычные ребята, весёлые и задушевные. Прану был экзаменатором. И предложил ей пройти курс обучения.

Здесь не было длительных медитаций, все походило на обыкновенную детскую игру. Конечно, не все становились волшебниками. Начальная ступень – просто научиться чувствовать желания свои и чужие. Научиться распознавать добрые знаки, которые помогут желаниям сбыться. Но не было сложной философско-эзотерической прослойки для всего этого. Сложные логические построения здесь не годились. Все должно быть легко и естественно.

Прану сразу выделил Ванжерину среди учеников. Они даже не говорили иногда друг другу ни слова, как будто передавали свои мысли на другом языке – жестов, улыбок, касаний.

– Ванжерина, ты, наверно, понимаешь, что путь к совершенству долог. Но, уверен, справишься. Я хочу показать тебе мир, в который имеют право входить не все. Ты готова?

Взгляд Прану стал напряжённо-холодным. Ванжерина его раньше таким не видела. Они сидели в маленькой комнате, в которой обычно пили чай, был вечер, но домой идти не хотелось. Ванжерина почувствовала, как кончики её пальцев запульсировали. Очертания Прану стали расплываться, воздух стал тяжелым, чтобы его сжать, нужно было приложить усилие. Неожиданно ворвалась музыка Вангелиса, стало жутковато. У Прану тем временем стало прозрачным все тело. Только глаза остались непрозрачными.

– Возьми меня за руку.

Ванжерина стала с ужасом наблюдать, как постепенно, начиная с руки, её тело тоже становится прозрачным.

– Что это? Что происходит?

– Не бойся. Мы исчезаем из этого мира на