Будь со мной честен - Джулия Клэйборн Джонсон Страница 26

– Ты же сама приказала мне не вставать со скамейки. Давай его поищем?

– Поискать можно, только я не знаю, как он выглядит.

– Сейчас узнаешь. Иди за мной, – сказал Фрэнк и умчался вперед с такой скоростью, что за ним не угнались бы и «Лихие наездники».

– Эй, мальчик, не бегать! – крикнул ему охранник с противоположного конца зала.

Я очень надеялась догнать Фрэнка, пока он не сбил кого-нибудь с ног или не решил потрогать какой-нибудь экспонат.

Я настигла его в зале со скульптурами. Он неподвижно стоял перед древней статуей молодого бога с кудрявыми волосами, выловленной в тысяча девятьсот двадцатом году бедным рыбаком в Эгейском море. Юный бог поднял руку на манер уставшего идти пешком ньюйоркца, останавливающего такси, а вторую приложил к груди, не то чтобы хвастаясь, а словно удивляясь своему мраморному совершенству. Наверное, пальцы на поднятой руке сломались, когда красавец попал в сети. Дорого же ему обошлось возвращение из океана!

Фрэнк снял кавалерийскую шляпу и почесал бровь рукой в перчатке из оленьей кожи.

– Ксандер похож на него, «По образцу Аполлона, Греция, 300–100 гг. до нашей эры». Только у Ксандера все пальцы целы. Волосы светлые, как у тебя. Он не каменный. И одежды на нем побольше.

Это ни о чем не говорило, поскольку на каменном Аполлоне вообще не было одежды. Впрочем, с таким сложением он мог себе это позволить. В реальном мире, под которым я подразумеваю мир за пределами Лос-Анджелеса, вы можете встретить парня с такой потрясающей фигурой в сочетании со столь изысканными чертами лица и роскошной шевелюрой, в которую так и хочется запустить пальцы, от силы один-два в жизни. В Лос-Анджелесе они работают официантами в семейных закусочных или сидят на кассе в магазинах полезного питания. Так или иначе, после слов Фрэнка мне еще больше захотелось увидеть его друга.

– Пойдем, – сказал Фрэнк.

– Подожди, я смотрю.

Меня заинтриговало, что точеное лицо и поднятая рука Аполлона изъедены мелкими щербинками и отличаются более темным цветом, чем все остальное. Что с тобой случилось? – мысленно спросила я, наклоняясь к табличке. А случилось следующее: когда этот образчик Аполлона опустился на дно океана, приливы постепенно прикрыли его наготу песчаным покровом, так что воздействию морских течений и подводных обитателей подвергались на протяжении столетий только голова и рука, которыми он заплатил за спасение.

Внезапно меня пронзила острая тоска по моей жизни в Манхэттене. Я поняла, что скучаю по непредсказуемой многоликой толпе, бурлящей вокруг. По тому, как заливаешься краской, торопливо отвернувшись от красивого парня в подземке, поймавшего твой взгляд. Мне не хватало даже ребят из компьютерного магазина – чудаковатых технарей, которые смущались, когда я с ними здоровалась, а иногда приносили мне ланч – оставленный с вечера холодный кусок пиццы. Мне захотелось увидеть мистера Варгаса, всегда находившего для меня доброе слово и заполнившего пустоту, которая осталась от моего отца. Живя в стеклянной коробке на вершине холма с Мими и Фрэнком, я утратила всякую связь со своей прежней жизнью.

Забывшись, я отпустила руку Фрэнка и потянулась к обрубкам пальцев мраморного Аполлона. Вероятно, меня схватили бы охранники, если бы Фрэнк в этот момент не рухнул как подкошенный мне под ноги.

Я наклонилась над мальчиком, чуть не положив руку ему на плечо.

– Что с тобой, Фрэнк?

Он закрыл глаза, однако не зажмурил их крепко, как делают дети, когда притворяются. Его лицо было спокойным и безучастным. Если бы не розовые щеки, я бы подумала, что он умер.

– Что с ним? – спросил охранник, недоуменно глядя на бесчувственное тело. – Вызвать «Скорую»? У него эпилепсия? У моего кузена Рика была эпилепсия. Когда мы были детьми, он мог упасть прямо посреди игры в вышибалу. Бумс – и все.

Мужчина годился мне в отцы, а его простодушное лицо было изрыто шрамами и оспинами, как у образца Аполлона, хоть и не отличалось столь совершенными чертами.

– Никогда не понимал, что интересного в вышибале, а вот к поло я неравнодушен, – сказал вдруг Фрэнк. – Уилл Роджерс держал в своем поместье в Малибу конюшню специально подготовленных пони, на его полях играют в эту игру по сей день.

Он перевернулся на бок и посмотрел на меня одним глазом.

– Я увлекся.

– Что ты имеешь в виду? – опешила я.

– Я представил себя статуей, которая упала за борт корабля во время шторма. Иначе как бы этот Аполлон оказался на дне Эгейского моря? Он сделан из мрамора и плавает не лучше меня.

Я схватила мальчишку за шиворот и поставила на ноги.

– Не делай так больше, Фрэнк. Ты всех напугал. Что ты за человек?

– Присяжные еще не пришли к единому мнению, – заявил он.

Пряча досаду, я отряхнула от пыли его костюм и подняла шляпу, не потрудившись спросить разрешения нарушить первое и второе правила.

Фрэнк проглотил это: даже он видел, что я вне себя от злости. Я мысленно поблагодарила небеса за то, что мы в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке: галерея была пуста, не считая нас троих.

– Не ругайте его, мамочка, – сказал охранник. – Мальчонка просто не подумал.

Он с заговорщическим видом ткнул Фрэнка пальцем в бок.

Я замерла. Ну все, сейчас начнется: бездыханное тело на полу? Вырывание волос? Битье головой об стенку? Одно дело – я, но только что на моих глазах второе правило Фрэнка нарушил совершенно незнакомый человек.

Однако, как я заметила однажды Фрэнку, никто не может предсказать будущее, тем более – я. Внимание нашего маленького модника привлекла куртка охранника, сделанная из необычного материала.

– Что это за ткань? – спросил Фрэнк, даже не заметив дружеского тычка.

– Ее можно стирать, – ответил тот.

– Вы позволите? – спросил Фрэнк, указывая пальцем на рукав.

Я чуть не сделала ему замечание, вовремя вспомнив, что в данном случае лучше показать пальцем, чем хватать без разрешения. Или прижиматься щекой к груди, как он проделывал со мной.

– Валяй, – разрешил охранник.

Фрэнк пощупал ткань.

– Гм… интересная текстура, – глубокомысленно заявил он. – Грубая, колючая, жесткая. Она горит?

– Еще бы, стопроцентный полиэстер, – расхохотался охранник. – Вспыхнет за секунду, как римская свеча на Четвертое июля!

– К сожалению, я в этом году имел неосторожность проспать салют на Четвертое июля, – продолжил светскую беседу Фрэнк, – в связи с чем внес предложение приобрести несколько римских свечей, предназначенных для домашнего использования. Мама сказала: «Ни за что на свете».

– Возможно, она права, – предположил охранник. – Такие вещи лучше доверять профессионалам. Они слишком опасны, даже для такого умного мальчика, как ты.

– Мама говорит, что у меня очень большой мозг,