Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина Страница 27

- Что ж ты умолк? Или забыл?

- Такое не забывается.

- Скажи!

- Первое достоинство, что все мы курайши. - Похвально услышать это из уст твоих. - Второе, что именно курайшам велено накрывать покрывалом Каабу и жажду утолять паломников водами священного Замзама! - Мудрость в твоих словах! - Третье, что им была дарована победа над слоном! - Что ж, это ведомо всем. - Но о том явлена Богом сура! И Он особой сурой помянул, выделил нас, курайшей, среди других племён, призвав к миру и согласию, и если будем следовать этому, то не проявится ли четвёртое, наиглавнейшее достоинство курайшей как мирного племени? А пятое... Не одному ли из курайшей дарован сан пророческий? - Но где ты научен тому, о чём изрекаешь, Мухаммед? От кого знаний ненаших набрался? Мы с дедом твоим как будто учили тебя не тому, о чём ты толкуешь. - Не более вашего ведомо мне, и я всё тот же, кем и был. - Но полно учёности и дерзко миг назад тобой сказанное!

- Лишь повторяю Бога, ничего более. - Того, кто являлся, - и снова на манер иудеев, - Аврааму?! - Увы, почестей, коими был наделён Ибрагим, я не удостоен: мне повеления Бога передаются Джебраилом!.. Шестое достоинство - к тебе, увы, это не относится. Ибо нашлись славные курайши, которые сразу, без колебаний и раздумий, поклонились Превеликому и Преславному Богу, когда Ему никто не поклонялся!

- Что ж, пусть так. Но каково достоинство седьмое?

- Седьмое... Не устами ли курайша Мухаммеда ты услышал Богом ниспосланное о курайшах?

- Многие выдавали себя за посланников, не приводя доказательств.

- Они-то приводили, истинные посланники! - Стереть с богов налет древности! - Наш спор - как о тени осла! - От богов переход к ослу?!

- Неожиданности порой помогают остудить пыл. К тому же осёл - дар человеку от богов. Притча, популярная в Мекке: кому первому, когда жжёт солнце, принадлежит право укрыться в тени осла: владельцу или нанимателю? - То сказки! - Но в них поучение! - Придумано в назидание!

- Как бы то ни было, не стану спорить, но именно мне велено созвать мекканцев на базарную площадь и поведать о явленном откровении.

И произнести формулу пророчества, переданную Джебраилом: её первую часть ты слышал: "Нет иного Божества, кроме единого Аллаха". А вторую, что "Мухаммед - пророк Его", услышишь на площади! - Тебя спросят о наших богах!

- Отвечу откровением, которое мне ниспослано. ...Уходя от Мухаммеда, взглянул Абу-Талиб на Али - прочёл в глазах сына он отпор. И весь путь сопровождал его холодный взгляд сына. Нет, не убережёт! Не он ли, Мухаммед, и есть тот, - подумал Абу-Талиб, - в ком воплотились достоинства курайшей? Предсказания Бахиры всплыли неожиданно. Тогда изумлённый Абу-Талиб воспринял сказанное как доброе напутствие уходящего старца, который одной ногой здесь, другой - там, и словно исчезла грань, разделяющая мысль и бред, захотелось в многобожце, который приемлет символы его христианской веры, увидеть знак ее обновления.

Мухаммед, я не верю в пророческую миссию твою! - думал Абу-Талиб, направляясь в Каабу. И поза племянника при молитве - мекканцы её никогда не примут: не принято унижаться пред богами! Как отнестись к Мухаммеду новому, незнакомому? Приёмный сын, родной племянник. И сыну его Мухаммед стал как отец. Одна семья, кровью одной объединены, Аднановой! Что б ни случилось впредь - защитит, в обиду не даст! А как переступил ворота храма, несколько паломников, стоявшие тут же, почтительно его приветствовали. Вспомнились слова Бахиры про незамутнённое дарование Мухаммеда... что-то ещё тот говорил про племянника, запамятовал Абу-Талиб, сокрушаясь перемене.

39. Высвобожденный из скалы родник

- ...Научи меня своей вере, - попросила Хадиджа. - Хочу быть первой, кто уверует в тебя... Я это знала. - Что? - Что ты не такой, как все. Но думала, сочтёшь признание как назойливость женщины в любви к мужу. - Мужчины остерегаются буквально понимать и потому не верят. Обидно ей за прежние строки, резко отвергнутые Мухаммедом: мол, не его! Но и откровение ни с чем иным не сравнишь. Как и стихи, что слагались недавно. Долго колебалась, как вернуться к сказанному ранее Мухаммедом; и, может, удастся спасти сочиненное им? - Столько поэтического в услышанном, строки как стихи!.. - Не называй откровения стихами, если уверуешь. Но почему? - Молчи, пусть говорит! - Тогда я сочинял, и это во мне говорил... - Но не станет повторять, кто он, этот искушающий, дабы... Умолк.

- Но веришь ли ты сам, признайся (после паузы), в то, что только что сказал?! (и снова пауза) В сей миг?

- Прочь от меня!

- Но я есть ты!

- Обретший облик мой!

- И я тебя принудил, подчинив?!

Тебя, чья прозорливость пламенной натуры... - Умолкни! - Чья сила, бьющая чрез край... - Но сила неземная! - Пусть даже сила духа, что с того?!

(Умолкнув ли, исчез - или исчез, умолкнув?) Хадиджа ждала. - ...Несу ниспосылаемое теперь! - сказал Мухаммед. - Но вера в единого Бога не новая! - Да, мы много говорили о ней. - Ты спорил, не соглашался! "Отщепенцы от язычества!" - кричали ханифам. А те дразнили сородичей-язычников, что отступили от веры предка - нашего Ибрагима! Дразнили их и арабы-иудеи: хранят не свои, чужие свитки - Авраамовы. "Покажите! - это им мекканцы отвечали. - То, что у вас, Писание иудеев!" Никто ни с кем не спорил - привиделось! Ханифы верили тайком. Но какая эта вера, если боятся признаться? Даже полны сомнений: Если бы я только мог знать, какой образ угоден Богу, - говорили, - сразу б его принял. Но я этого не знаю! Какой прок в вере, если скрываешь её? Боишься? Живешь в ней как в тайне? Стыдливо созерцаешь? Почему же назвал новую веру, как ханифы, исламом, а уверовавших - преданными?

Предавшимися! Вере Ибрагима? Единому Богу! Разве Бог не един для всех живущих на земле? Много слов - нужны действия! Но были Писания. Их не читали. А если и прочли - не так поняли! И снова - Чтение? Мы уверовали в то, что ниспослано нам, - Коран! Но и в то, что ниспослано было прежде?

Таврат, или Пятикнижие Мусы, - Божественное Писание, ниспосланное иудеям. Но и христианам ниспослан Богом Инджиль, или Евангелие.

Так что же? Разделить эти Книги?

Не разделить, а соединить, ибо все эти Книги - Божественные послания!

Разве не соединили их?

Да, но лишь христиане соединили Таврат и Инджиль как единую Книгу Бога: мол, вторая сокрыта в первой, а первая раскрывается во второй.

Но с этим не согласились люди Пятикнижия, не приняли Инджиль!

И взяли грех на душу перед Богом!

А что Коран?!

А Коран явлен Богом, чтобы подтвердить истинность прежде явленных обеих Книг!

И стать третьей?

Я о другом: мне надобно нести людям явленную мне Богом истину. Спасти от греха! Всех людей?

Мы некогда были частью единого племени, дети Адама и Хаввы! Я высчитал недавно. Пра-пра-прадед Ибрагима был пра-пра-пра-правнуком Нуха, а его пра-пра-прадед был пра-пра-пра-правнуком Адама! Но как можно докричаться до всех? Начать с наших племён, объединив их. Покончить с кознями и кровью. Хватит ли жизни? Я вспашу поле, а вы засейте его. - Но что станет с божками? - спросила Хадиджа. - У каждого племени свой бог! И не один! - Ты пришла к тому, о чём я говорю: распри племён - как распри богов! Явиться, и чтоб ударом жезла - пастушьей палки, которую хранил как память одиночества, - забил высвобожденный из скалы родник, как некогда из-под ноги младенца Исмаила забил источник. Новый Замзам? - ... Дыхание Всемогущего Аллаха разумение даёт. О пророчестве ушедших рассказывали очевидцы: вдохновляемые Духом Божиим, пророки имели власть творить чудеса. ...В Мухаммеда сначала уверовала Хадиджа. Потому что жена? Мол, как убедишь других, если не убедишь жену? Но кто потом? С кого начать? Имена отовсюду раздаются - каждый спешит, чтобы именно он услышан был. Абу-Бакр? "Нет, не он, а я!" Возражает... но кто? Чей-то ещё голос: "Я раньше, чем Абу-Бакр, поверил, что Мухаммед явлен в мир пророком!" Разделяются принявшие ислам: До прихода в дом Аркама. В доме Аркама (где стали собираться сторонники Мухаммеда, чтобы его послушать, но об этом - впереди). После дома Аркама. Али? Да, у шиитов сразу после Хадиджи следует он. Приобщение малолетнего племянника к пророческой миссии Мухаммеда у суннитов в расчёт - популярное слово в купеческой Мекке - не принимается. И на первое место после Хадиджи ставится рассудительный Абу-Бакр, с чем шииты не соглашаются, и нескончаем спор. Что в нём, Коране? То, что вы себе выберете! Слово решающее? Свитки почтенные, очищенные руками писцов.

Ещё скажи! Ум-ил Китаб, или Мать Книг, в скрижали хранимая! Возвышенная Книга, и она полна мудрости, благую весть дающая. И для богобоязненных руководство, увещание для них! Но отчего умолк?! Откровение от Создателя небес и земли! Даёт различение между истиной и ложью, правдой и неправдой! Упомянуто в Писаниях первых!

Ведали о нём сыны ученые Израиля? Ведали - но исказили! И они, а следом другие и третьи! Другие - это кто? Тоже люди Писания! Варге будто кто приказал: Молчи и слушай!