В царстве тьмы (Грозный призрак, В шотландском замке, Из царства тьмы) - Крыжановская-Рочестер Вера Ивановна Страница 27

Под влиянием внезапного подозрения я вышел и прячась в тени деревьев следовал за группой, подходившей к статуе Кали. Лужайка освещалась плошками, в каменных вазах горел деготь, а фигура отвратительной богини казалась залитой кровавым светом. Перед идолом танцевала Вайрами, некоторые баядерки украшали подножие статуи,

а

другие пели и играли.

Вайрами была очень нарядно одета и сверкала каменьями, но на этот раз я был холоден к ее красоте, а ужас при виде того, что потом произошло, парализовал меня. Продолжая танцевать, баядерка уже дважды покружилась вокруг англичан, и те громко выражали свое восхищение, когда же она оказалась подле них в третий раз и была за спиной одного из них, то быстро выхватила из-за пояса длинный, красный, шелковый шнур с мертвой петлей и накинула ему на шею. Один из индусов, стоящий около англичанина, схватил конец шнура, другой — ноги жертвы, и я видел, как несчастный, опрокинутый навзничь, хрипел, отбиваясь от врагов. Та же участь постигла и товарища, который также пал. И страшная правда раскрылась передо мной: мы попали к тугам, ужасным индийским душителям, и они принесли в жертву своему божеству несчастных путешественников.

Я повернулся и пустился бежать, но в эту минуту страшный рев потряс воздух и раскатился эхом, а в нескольких шагах от жилища меня настиг тигр; ударом лапы он повалил меня на землю и, продолжая рычать, стал передними лапами мне на грудь. Последней моей мыслью был Веджага-Синг: после отчаянного призыва к моему учителю я потерял сознание. Очнувшись я увидел, что нахожусь в полутемном подземелье. Маленькая лампа на стене еле освещала часть комнаты, конец же огромного подземелья, с толстыми колоннами, которые поддерживали потолок, терялся во мраке. Неподалеку от меня, закрыв лицо руками лежал человек, и я с грустью узнал в нем барона. Когда я тронул его за руку, он выпрямился и сказал загробным голосом:

—

Мы погибли, потому что находимся в руках тугов, а если еще живы до сих пор, то только благодаря доброй Вайрами: как она вас любит!

Барон рассказал, что разбуженный ревом тигра и дикими криками, он кинулся к выходу и увидел меня, лежавшего на земле, вокруг стояло несколько браминов и других индусов, которые в бешенстве потрясали ножами, по всей видимости намереваясь убить меня. Но подле, прикрывая своим телом, стояла Вайрами, а впереди нее тигр, видимо, готовый броситься на кого она укажет.

Звонкий металлический голос баядерки господствовал над общим гвалтом; хотя барон и не понял, что они говорили, но только бешенство браминов как будто утихало.

—

Что они решили относительно нас — не знаю, но, конечно, ничего хорошего ждать нельзя. Знаю только, что двое из темнорожих чертей подняли вас и понесли сюда, меня также схватили и потащили вслед.

Тигр следовал за нами, как телохранитель, а теперь лежит здесь наверху у лестницы и, очевидно, стережет нас. Господи Боже мой, в какую западню мы попали, — с отчаянием заключил бедный Козен.

Как и он я тоже понимал, что наше положение отчаянное. Быть одним в этом страшном подземелье с диким зверем уже само по себе представляло смертельную опасность: глухое рычание указывало нам, что наш грозный страж бодрствует.

Вдруг я вспомнил последний якорь спасения: когда мы расставались с Веджага-Сингом, он дал мне сафьяновый футляр и сказал:

—

Здесь находится нечто вроде охотничьего рожка. В случае смертельной опасности дунь в него три раза, произнося мое имя, и к вам явится помощь.

Лишь только у меня мелькнуло первое подозрение о возможной опасности, после того, как исчез мой крест, я всегда носил этот футляр в кармане или на шее. Я проворно схватился за карман и облегченно вздохнул, обнаружив, что не потерял его и никто не похитил бесценную для нас вещь. Настала минута воспользоваться ею, ибо худшей опасности мы, конечно, не могли ожидать.

Итак, я вынул рожок и рассмотрел его: он оказался золотым и был мягок, как кожа, а конец точно сделан из большого изумруда.

Не теряя времени, я поднес рожок и три раза дунул в него, произнося имя учителя, и вздрогнул от изумления.

Рожок стал раздуваться, точно под напором ветра, а изнутри его неслись странные звуки, повторявшие на разные тона имя учителя со все возрастающей силой.

По мере того, как усиливалась эта удивительная музыка, воздух стал дрожать, как эолова арфа. И вдруг я ясно услышал звучный голос учителя:

—

Смелее! Ваше положение мне известно и помощь близка!

Рожок выпал из моей руки, и я беспомощно прислонился к стене. Уж не сошел ли я с ума? Каким образом мог быть слышен голос учителя в подземелье затерянной в лесу пагоды? Разум мой отказывался постичь эту тайну, а между тем с моей груди свалилась словно каменная скала: я ни минуты не сомневался в нашем спасении и сообщил добрую весть барону.

Мы еще говорили вполголоса, перебирая предположения, каким путем учитель мог спасти нас, как вдруг в конце подземелья сверкнул дымный, — красный свет, и я увидел бежавшую к нам Вайрами с факелом в руке. С присущей ей дикой страстью бросилась она мне на шею, целовала меня и заявила, что с некоторыми условиями спасет мне жизнь. Но я оставался холоден, и мне вспомнилась холодная, жестокая усмешка, с которой она набрасывала петлю на шею несчастного англичанина. У меня было чувство, что красавица играет со мной, как кошка с мышкой, и что в глубине влажных от страсти глаз таится лютая жестокость, а если я в качестве ее прихоти ей надоем, то ее классические, обнимавшие мою шею ручки без сожаления затянут на моей шее красный шелковый шнур. Однако было бы неосторожно дразнить тигрицу, поэтому, притворясь, что меня тронула ее доброта и поблагодарив за покровительство, я спросил, на каких условиях мне даруют жизнь.

—

Ты подглядел жертвоприношение богине, которое тебе не следовало видеть, потому что можешь выдать наших братьев и подвергнуть их мщению глупых законов «белых». Живя здесь ты не можешь нам навредить, и моя любовь озарит твою жизнь, а будущее в руках богини, которая милостива к своей жрице и принимает только такие жертвы, кровь которых достойна быть принята ею.

От ужаса волосы зашевелились у меня на г

о

лове при мысли, что я осужден на жизнь в подвале, чтобы служить забавой сладострастной ведьме… Но я не успел ответить, потому что Протисуриа испустил такой рев, от которого задрожали стены.

Наверху лестницы сверкнула полоса голубоватого света, который озарил тигра, стоящего ощетинясь и хлеща хвостом по бокам. В эту минуту Вайрами тоже вскочила, лицо, искаженное бешенством, страстью и ужасом, было поистине страшно.

—

Пратисуриа, — крикнула она, поднимая руку и прибавляя еще что-то, но что, я не успел разобрать.

Вероятно, это было приказание животному, потому что тигр с глухим рычанием бросился ко мне и опрокинул: я же чувствовал его горячее дыхание и боль от когтей, вонзившихся в мое тело. Вдруг, не знаю откуда взявшаяся молния пала на голову зверя: зеленоватые, страшные глаза его сразу потухли, и он навалился на меня, почти раздавив тяжестью, но через мгновение приподнятый какой-то неведомой силой тигр был далеко отброшен и упал замертво, вытянув лапы. Тут я увидел стоящего на ступенях Веджага-Синга, голову которого окутывало широкое голубоватое сияние, за ним стояло двое в белом, но более я не видел ничего, потому что потерял сознание…

Очнувшись, я увидел себя на подушках в хауда — род беседки — на спине слона: одно плечо было перевязано и

я

чувствовал чрезвычайную слабость. Рядом со мною сидел барон; бледный, расстроенный, но здоровый.

Он рассказал мне, что упал в обморок, когда тигр бросился на меня, а очнулся уже на лужайке перед пагодой. Раджи он не видел, но люди, ухаживающие за ним и перевязывавшие мое пострадавшее от тигра плечо, назвались его слугами и получили приказание проводить нас в один из его дворцов. Ни Вайрами, никого из браминов он тоже не видел, слоны же наши с поклажею шли в сопровождении слуг раджи. После двух дней пути мы прибыли в обширный дворец с садом, где нас устроили со всевозможной роскошью и удобствами. Во дворце мы узнали, что и Веджага-Синг здесь. Я чувствовал себя гораздо лучше, рана в плече закрывалась с чрезвычайной быстротой.