TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин Страница 27

Можно, например, подойти к чужому окну и что-то в него прокричать. Или забросить туда какой-нибудь предмет. Если хлопушку — внутри, скорей всего, испугаются. Если канистру с веселящим газом, начнут смеяться. Происходящим в чужой комнате можно управлять и с улицы. Но вот узнать, что именно там творится, трудно. Для этого в комнате надо жить…

Было непонятно, кому верить.

Себе? Маня только что видела в записи, как душит теткиных кур — но ничего про это не помнила. Себе, наверно, можно было верить только вдали от Гольденштерна. И то с оговорками.

Офе? Офа и заманила ее в эту историю. Врунья проклятая.

Папе? Папа, скорей всего, просто слил ее за какие-нибудь торговые бонусы. Какой он вообще папа, он родитель замороженного сперматозоида…

Тетке? Тетке вроде можно было верить, но у нее в голове был имплант, и Гольденштерн наверняка мог управлять ею так же, как остальными.

Чего он хочет?

Он сам сказал. Чтобы она исчезла, а он испытал счастье. Почему? Такая у него религия. Ничего удивительного. У людей всегда была такая религия — сдохни ты сегодня, а я завтра…

Но ведь Гольденштерн много раз мог уронить ее с ветряка. Или отправить под конку в Москве… Девочки под нее часто прыгают от депрессии, никто бы не удивился. Перед этим он мог бы написать ее рукой признание в несчастной любви к какому-нибудь крэперу… Но вместо этого Гольденштерн привез ее сюда и доверил ей свой мозг.

Чемодан с Прекрасным лежал под кроватью в комнате. Зачем ему было так рисковать? И правда ли он в чемодане? Может, Офа наврала? Но зачем? Зачем им громоздить такие сложности? Нет, здесь было другое. Что-то совсем другое… Пока непонятное.

Маня услышала пьяную мужскую ругань и спряталась за деревом. Потом осторожно выглянула.

Впереди была поляна, где стояли две выгоревшие на солнце туристические палатки. По большому количеству бытового скарба и мусора, всяких тряпок, деревяшек и бумажек, разбросанных вокруг, было ясно, что там живут не туристы. Туристы не успели бы так нагадить.

На дереве висел фрагмент говяжьего скелета с кусками мяса на ребрах. Туристы так не питаются. За палатками стоял чан с брагой — бывший мусорный бак под резиновой пленкой. Маня заметила в траве множество мелких обглоданных костей. Видимо, постоянное стойбище.

Из-за палаток появились те, кто переругивался — два бухих мужика в семейных труселях. Выглядели они позорно. А такого бесстыжего мата Маня не слышала даже от московских лицеисток. Мужики пихали друг друга в грудь, обменивались все более серьезными тычками — а потом вдруг обнялись, свалились в траву и, похоже, забыли о назревавшей драке. Через минуту кто-то третий запел в палатке баритоном:

— Ночной Зефир! Струит эфир! Шумит бежит гендерквивир!

Маня увидела стоящий в траве бум-балалай — и вспомнила чумазые рожи зимних скоморохов. Так вот где они жили. А тетка еще удивляется, что они отстали от повестки. Впрочем, черт его знает, какая у тетки повестка.

Видимо, тут была их летняя квартира — тетка говорила, что зимуют они в землянке. Попадаться на глаза пьяным бескукушникам в лесу не стоило, и Маня попятилась.

К счастью, никто ее не заметил.

Она чувствовала, что пора возвращаться. Кто так захотел — она сама или Гольденштерн — Маня не знала. Вернувшись домой она решила все-таки связаться с Офой.

Офа встретила ее в своей проловской комнатушке с незабудками, где они уже виделись столько раз — и случилось то же, что обычно. Маня просто не смогла себе в этом отказать — ничего равноценного прежде с ней не происходило. Офа по-прежнему ей нравилась, хотя про баночные фантики, конечно, все было понятно. Всхлипывая, Маня рассказала Офе про черного кота, задушенных кур и пожимающий плечами чемодан.

— Ты меня сюда специально заманила?

Офа сделала большие глаза.

— Нет, — ответила она. — Я делала то, что просил Прекрасный. Если он обманул тебя, то и меня тоже…

— Что происходит? Он так шутит? Или он псих?

Офа помрачнела.

— Не думала, что это опять начнется, — сказала она. — Старая история. Это было так давно, что я даже не сразу вспомнила. Прекрасный лечился, но теперь у него, видимо, рецидив.

— Чего?

— У богатых людей бывают всякие девиации. Особенно у могущественных богатых людей. Прекрасный не исключение. Лет сто назад ему нравилось… Как объяснить-то, чтобы ты поняла… Знаешь, что такое английская рулетка?

Маня отрицательно помотала головой.

— Это способ мужской мастурбации, при котором одновременно уменьшают подачу кислорода в мозг. Руками мужик все делает как обычно, но при этом сует голову в петлю, начинает задыхаться — и испытывает оргазм пополам с асфиксией. Это опасно — если не рассчитать момент выхода, умрешь. Но дает мужчинам настолько острые ощущения, что они все равно рискуют жизнью. Такие трупы раньше регулярно находили в английских поместьях. Типа, «сэр Джеймс, почему вы не спускаетесь пить ваш кофе?» А сэр Джеймс молчит. Сидит себе у двери. Подвешенный к ручке на брючном ремне, со спущенными штанами и разложенным хозяйством…

— Фу какая гадость, — наморщилась Маня. — А что, Прекрасный такое любит? Но ему ведь сложно будет…

Офа засмеялась.

— Я это имела в виду не буквально. Некоторых мужчин, играющих в английскую рулетку, притягивают не столько запредельные физические ощущения, сколько возможность пройтись по кромке гибели. Их волнует гремучая смесь наслаждения со смертельным риском. И у Прекрасного тоже была такая проблема. Только он, как ты уже догадалась, не подвешивал себя к дверной ручке…

— Он подвешивал других, — брякнула Маня.

— И это тоже. Но главным для него было подвергнуться реальной опасности. Отдать себя, так сказать, на волю другого существа. Прыгнуть тандемом, как он называл. Это когда два парашютиста спускаются с одним общим…

— Я знаю, — сказала Маня. — А у кого парашют?

— Вот в этом и сложность. Прекрасный заказал себе выездной чемодан — их за двести лет сменилось несколько модификаций — и стал доверять свой мозг случайной молодой попутчице. Которую при этом контролировал через имплант…

У Мани появилось нехорошее предчувствие.

— И?

— Дальше он просил свою попутчицу увезти чемодан с его мозгом куда-нибудь в глушь. Где они оставались наедине… А потом, так сказать, обострял отношения. Наводил на свою попутчицу жуткий страх.

— А дальше?

— Дальше начиналась рулетка. Прекрасный сводил свою попутчицу с ума, показывая ей разные ужасы. Он оставлял ей два выхода — умереть или уничтожить чемодан. При этом он подвергался вполне реальному и серьезному риску. Но и защищался всеми доступными ему методами…

— И чем это обычно кончалось? — спросила Маня.

Офа вздохнула.

— Как видишь, он до сих пор очень даже жив. Чего нельзя