Три креста - Григорий Александрович Шепелев Страница 28

– Ей, – глухо перебил Гамаюнов и встал со стула, – ей это нужно, если над нами царит бессмертие. Она думала, что её никто никогда не сможет понять. Поэтому утопилась. Ясно тебе? А ну, пошла прочь с моего пути!

Но Прялкина не успела мгновенно посторониться. Дав ей за это по звонкой заднице так, что рассвирепевшая дылда зашлась пронзительным визгом, Виктор Васильевич пошёл спать в одну из трёх комнат. Он уснул сразу. А Прялкина и Лариса ещё несколько часов сидели на кухне, куря сигарету за сигаретой и выпивая чашку за чашкой крепкого кофе. Они разговаривали немного – смотрели больше в окно, к которому прислонилась жёлтая темнота, пропитанная апрельским дождём. Только ранним утром они по очереди согнали с себя сонливость холодным душем и приготовили завтрак. Потом Лариса пошла будить Виктора Васильевича. Им всем пора было на работу.

Глава восемнадцатая

Клептомания, толерантность и богословие

Танечка Шельгенгауэр вот уже полчаса дожидалась Риту в клубе «Сухарь» рядом с метро Сухаревская. Этот смешной молодёжный клуб избрала для встречи именно Рита, которой не улыбалось делать крюки по городу с больной Клер. В том, что парижанка ещё больна, у Риты сомнений не было. Да и она сама до сих пор испытывала остаточные явления пневмонии, хоть дорогой швейцарский антибиотик переломил болезнь без труда.

Для Танечки не явилось сюрпризом то, что после прохождения фейс-контроля пришлось подписать бумагу следующего содержания: «Я, такая-то, в случае пропажи у меня каких-либо предметов или денежных средств во время моего пребывания в ночном клубе «Сухарь» не буду иметь претензий к этому заведению и его посетителям». Журналистка знала, что это – клуб клептоманов, которые виртуозно обкрадывают друг друга, оттачивая своё мастерство. Украденное возврату не подлежало. Конечно, плату за всё здесь брали вперед, и только наличностью, чтоб клиенты тащили в клуб именно её.

Состояло милое заведение из кафе с зеркальными стенами, часть которого занимала барная стойка, и танцевального зала со светомузыкой. Как раз там и происходило самое интересное. Но туда соваться Таня, ясное дело, не собиралась – ещё бы, не идиотка! Как следует застегнув карманы, она устроилась за одним из немногих свободных столиков прехорошенького кафе и стала глазеть с большим любопытством по сторонам. Её окружала самая обыкновенная молодежь, притом очень разная. Все общались, пили и веселились. Лица многих девчонок были наполовину скрыты чёрными полумасками. Никакой клептоманией здесь не пахло. Но на танцполе звучала музыка 90-х, а под неё даже Танечке почему-то всегда хотелось кому-нибудь съездить в рыло или залезть в чей-нибудь карман.

На стройной официантке, которая подошла обслужить известную журналистку, также была полумаска. Сквозь её прорези Танечку пробуравил взгляд не то надзирательницы из женской тюрьмы, не то хищной рыбы.

– Мне безалкогольный коктейль, – произнесла Танечка, полистав меню, – за четыреста. И салат из устриц. И кофе. Американо.

– Ровно полторы тысячи, – подсчитала бегающая акула, – оплату картой не принимаем. Только наличные.

На корреспондентке была кожаная курточка. Сунув руку в карман, который вдруг оказался, чёрт побери, расстёгнутым, Таня вся покрылась холодным потом. Наличности след простыл! Проверив другой боковой карман, в котором лежали все документы, она отчасти вернулась к жизни – карта Сбербанка, паспорт, водительские права и документация на машину долбаных клептоманов не привлекли. Мобильник в кармане брюк также ощущался.

– Я прошу прощения, – жалко съёжилась Танечка под акульим взглядом из прорезей, – меня, кажется, обокрали! Вытащили все деньги. Сейчас сюда приедет моя подруга. Она расплатится.

– Вот тогда попьёте и поедите, – издеванулась мегера, и, повернувшись на каблуках, избавила журналистку от своего гнусного присутствия. Но хорошего настроения это Танечке не прибавило. Она чувствовала себя не лучше, чем на эфирах с тётками из Госдумы, спасающими сирот от американских усыновителей.

К счастью, вскоре явилась Рита. С ней была Клер. Сходу познакомив своих подружек, Рита спросила Танечку, почему она не пьёт и не ест.

– У меня украли все деньги, – всхлипнула Танечка, – представляешь? Все!

– Ну, и дура! Просто овца! Ты думаешь, я с деньгами? Чёртова курица!

Продолжая ругаться, Рита вприпрыжку бросилась на танцпол, где все сходили с ума под песенку про глаза чайного цвета. Когда через четверть часа она вернулась вся взмыленная и красная, Таня с Клер о чём-то болтали. Рыба, умеющая считать, крутилась неподалёку на своих длинных и стройных ножках. Взмахом руки её подозвав, Рита заказала шотландский виски, безалкогольный коктейль для Тани, недорогие салаты и кофе разных сортов. Денег у неё оказалось больше, чем было необходимо, чтоб оплатить весь этот заказ.

Осушив бокал, француженка встала и заявила, что теперь её очередь танцевать.

– Раздобудь мне марок, – сказала Рита.

– Сама чего, не могла? – разозлилась Клер.

– Кто меня здесь знает? Вообще никто!

– Да чего ты гонишь? – вскрикнула Клер и улепетнула. Едва она слилась с жульническим сумраком, из которого луч на одно мгновение выдернул её верхнюю половину, после чего мадемуазель Дюшон уже окончательно растворилась среди воришек, к Рите и Танечке попытались подсесть два парня. Вид у них был приличный и даже стильный, однако Рита отшила их таким матом, что можно было подумать – к ней подвалили гопники. Это Танечку удивило.

– Зачем ты так? – спросила она, начав есть салат.

– Тебе очень хочется, чтоб тебя облапали голубые?

Танечка рассмеялась.

– Если бы это произошло, то я бы, наверное, почувствовала себя мужиком. Вероятно, это было бы интересно!

– Тупица ты! Они бы тебя облапали, ища деньги, – с недоумением пояснила Рита, решив, что её подруга так и не поняла, где находится, даром что подписала филькину грамоту.

– Ещё лучше – я бы почувствовала себя мужиком с деньгами! – обрадовалась тупица, – ведь это то, что мне нужно! Через три дня я полечу на экономический форум в Питер, и мне хотелось бы знать, какими глазами смотрят на мир все те, кого мне придётся интервьюировать.

Рита молча выпила виски.

– А может быть, – продолжала Танечка, – эти мальчики, прикоснувшись к красивой тёлке, вмиг исцелились бы от греха – единственного греха, за который Бог убивал своими руками. Я про Содом и Гоморру.

– С тобой ли я говорю? – изумилась Рита, – где твоя сраная толерантность?

– В прямом эфире. Ты хочешь поговорить о ней или о Священном Писании?

Рита, сделав ещё глоток, выбрала второе.

– Сперва ответь, пожалуйста, на вопрос, – попросила Танечка, – то, что здесь меня обокрали – неудивительно. Меня часто обкрадывают и в транспорте. На моём лице, видимо, написано, что я – лох. Но как тебе удалось обворовать жуликов?

– Здесь считается неприличным прятать лавэ очень глубоко – например, во внутренние карманы с молниями, которые заедают ещё, – объяснила Рита, – я уж не говорю про