Одна душа на двоих. Часть 2 - Светлана Богославская Страница 29

— Пап, пожалуйста, не надо, — остановил отца Вадим. — Не надо говорить, что я их не заслужил. И не надо опять говорить, что я ни в чём не виноват! Я знаю правду.

— Вадим, ты не представляешь, как это трудно, — голос мужчины внезапно задрожал. Вадим вскинул голову и с удивлением посмотрел на отца. — Ты не представляешь, как трудно воспитывать сыновей-близнецов. Когда вы были маленькие, вы всегда, если один начинал плакать, начинал плакать и второй. А сейчас…. Если страдает кто-то один из вас, то страдает и второй. И я не могу никак вам помочь! Тебе не представить, как это трудно, — в глазах мужчины заблестели, — видеть, как твои сыновья страдают и не иметь возможности им помочь. Это очень тяжело! Данила страдает, и ты страдаешь вместе с ним, и это очень больно…. — по щеке отца потекла слеза. — И я ничего не могу сделать, чтобы тебе стало легче, потому что это зависит только от Данилы, а ему помочь ещё тяжелее. Ты не представляешь, как же это больно!

— Пап, ты чего это? — не ожидал парень, что отец заплачет. Вадим впервые видел, как по строгому, грубому и мужественному лицу отца текли слёзы. Вадим был просто в шоке от такого. Отец никогда не был особенно эмоциональным, а сейчас…. Сейчас он его повергал в шок своим поведением и отец даже немного пугал парня своими слезами. Молодой человек просто не знал, что делать и что думать. Вадим просто растерялся. — Что с тобой?

— Ничего, — Дмитрий Валерьевич быстро убрал слёзы. — Просто я хотел сказать, что не могу видеть вас обоих страдающими. Я хочу, чтобы хотя бы один из вас был в порядке и не страдал. Поэтому Вадим хотя бы ты приди в себя. Пожалуйста, стань таким, каким был прежде. Я очень скучаю по весёлому, простому, смешному и лёгкому на подъём сыну! Прошу стань прежним и сядь за руль. Давай поездим по городу и поговорим? Всё будет хорошо! Тебе тут же станет легче. Давай, Вадим, — мужчина шагнул к сыну.

— Нет! — отшатнулся от отца Вадим. — Прости, но я не могу. Я не могу ни стать прежним, ни сесть за руль. Прости меня! Я не стану прежним! Я…. Я лучше пойду! Прости! — парень развернулся и быстрым шагом направился к подъезду дома, желая поскорее скрыться в квартире от отца и его машины. Вадим понимал, что отцу тоже тяжело, и он переживает за них, но ничего поделать парень не мог. Он не мог ради отца притворяться, что всё в порядке и уж тем более не мог сесть за руль.

Дмитрий Валерьевич стоял возле машины, смотря вслед уходящему сыну с жалостью. Мужчина видел, как страдает сын и как ему тяжело, но помочь сыну никак не мог. И от этого на сердце мужчины было тяжело. Он надеялся, что хотя бы машина поможет Вадиму, и он перестанет так грустить. Только из-за этого отец и предложил сыну сесть за руль и прокатиться на машине. Он хотел поднять ему настроение, и был уверен, что машина поможет, но у него ничего не вышло. Вадим продолжал грустить и более того он ещё и вспомнил ту аварию и теперь парню было ещё хуже. Мужчина проводил заходящего в подъезд сына тяжёлым взглядом и печально вздохнул. А Вадим тем временем быстро поднимался по лестнице, даже не обращая внимания на капающие из глаз слёзы. Перед глазами молодого человека всё ещё мелькали воспоминания об аварии. Он видел окровавленного и стонущего от боли брата, сдавленный капот машины и даже слышал крики людей…. Вадим снова ощущал ту боль, который ощутил тогда, когда осознал, что наделал. Именно тогда всё началось и пошло не так! С этой проклятой поездки на вечеринку Беллы….

Медленно прошли две недели. За это время в институте почти ничего не изменилось и наоборот усугубилось. Опасения Данилы исполнились и теперь к нему стали иначе относиться однокурсники. Его жизнь стала ещё труднее после того, как над ним, прямо на виду у всех, начал издеваться Юра, и теперь каждый день в институте для него был мучительным. Однокурсники постоянно на него насмешливо поглядывали, подкалывали его, а порой даже издевались над ним или предпринимали попытку поиздеваться над ним. В основном ребята это делали, когда была возможность и в основном, когда рядом не было Вадима, ведь все понимали, что Вадим им тут же помешает. Данила иногда отвечал ребятам, а иногда молчал, терпя издевательства и насмешки однокурсников, испытывая к ребятам отвращение. С каждым разом Даниле ребята были всё противнее и противнее, и порой Данила пропускал пары и даже не испытывал желания ехать на учёбу, ведь там ему опять приходилось видеть их противные лица. Но всё равно ехать на учёбу надо было, и молодой человек знал, что, если не поедет в институт, Вадим удивится и начнёт выяснять, в чём дело, а рассказывать ему правду Данила не желал. А сам он правду знать не мог. Хоть они и учились в одном институте, над ним издевались только, когда его не было рядом, а остальное… Данила не был уверен, что брат что-то замечает, и это было к лучшему. Парень не хотел, чтобы брат его жалел. Жалость Вадима ему была не нужна. Но всё равно это издевательств не отменяло, а они были практически ежедневно.

Каждый раз, приезжая в институт, Данила чувствовал насмешливые взгляды однокурсников, и каждый раз парню хотелось развернуться и броситься вон из института, но молодой человек стискивал зубы и смело ехал вперёд. Данила понимал, что нельзя показывать свою слабость, потому что от этого будет только хуже, но ему было настолько тяжело, что он иногда не выдерживал, и его каменное лицо становилось грустным. Все замечали как плохо парню и всех это смешило. Данила просто не понимал, как люди, а точнее его однокурсники могут быть такими жестокими. Он страдал, а им это доставляло удовольствие. В институте парень хотел лишь одного: чтобы этот мучительный день поскорее закончился! Но он понимал, что следом за этим днём, настанет другой, и в очередной день его ждёт следующая порция боли и страданий. Парню казалось, что это никогда не закончится и с каждым днём ему становилось всё труднее и труднее. Когда заканчивалась последняя пара, Данила торопился покинуть институт и вернуться домой. И он лишь ждал, чтобы поскорее закончился этот год, и наступило лето, ведь только летом он сможет нормально отдохнуть и не терпеть все эти