TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин Страница 29

— Все сделаем, как велела, хозяюшка, — запричитал над ней старший скоморох, прижимая ее коленом к земле. — И ротик залепим, и слушать тебя не будем, и отнесем, куда просила…

Сильные вонючие пальцы сжали ей челюсти и заклеили рот скотчем.

— Значит, — сказал главарь, — собак точно нет?

Маня отрицательно помотала головой, и двое скоморохов ушли по лесной дороге.

И тогда Маня поняла, что такое ужас.

В ее мозгу словно зажглась ослепительная лампа, свет которой одновременно был болью. Лампа тут же перегорела — вместе с самой Маней. Но как только одна лампа погасла, на ее месте зажглась следующая… Потом еще одна… Страдание было немыслимым. Маня замычала сквозь кляп и стала извиваться в траве.

— Ты осторожней, барышня, что ли, — сказал скоморох, оставшийся ее сторожить. — Как бы тебе не повредиться умом или телом.

Прекрасный жалил мозг все яростней, и через несколько секунд Маня потеряла сознание от боли.

Когда она пришла в себя, она была уже в другом месте.

Палаток рядом не было.

Был бетонный околыш заброшенной шахты. Он не изменился с прошлого визита, только зарос летней зеленью. Маня сидела у стены, и ее связанным рукам было некомфортно.

Недалеко от края шахты на бетоне лежал алюминиевый чемодан.

«Он, может быть, даже и не знает, что его куда-то отнесли, — подумала Маня. — У скоморохов ведь нет имплантов… И кукух тоже. Прекрасный небось считает, что до сих пор лежит у меня под кроваткой… А петелька уже затянулась…»

— Говорит, скиньте в шахту, — сказал один скоморох. — Скинуть дело нехитрое, а ну как там внутри ценности?

— Потом тебя за эти ценности и прихватят, — ответил другой. — Давай скинем и все, как девка просила. Она же заплатила.

— А я так предлагаю, — сказал главный скоморох, — давайте раскроем, глянем, что внутри, а потом решим.

— Как раскроем? Там же замки.

— Да зубильцем, — ответил главный скоморох. — Я зубильце прихватил. По шву пройдем, а там видно будет…

Маня поняла, что Прекрасный уже вошел в ее ум и видит свой ковчег, лежащий на краю бетонной дыры.

Она думала, что его ярость расплющит ее на месте — но этого не случилось. Гольденштерна больше не интересовали ее ощущения. Похоже, его теперь интересовали только собственные.

Маня энергично замычала и стала раскачиваться на месте, как бы пытаясь сказать: «Откройте мне рот! Я хочу говорить!»

Что именно она хочет сказать, она не знала. Это знал только Гольденштерн.

Скоморохи поглядели на нее с опаской.

— Бесится, — сказал один. — Предупреждала, что беситься будет — и чтобы ее не слушать.

— Ну так и не будем, — ответил другой. — Раз сама просила. Зубило-то где?

— Вот.

— А молоток?

— Тут камней много. Вот этот нормальный.

Скоморохи склонились над чемоданом — и Маня услышала глухой удар. Потом еще один. Затем сразу несколько.

— Крепкий, черт… А ты вот тут попробуй…

Еще пару минут Маня слушала металлический стук и матюки бескукушников, а потом в воздухе появился новый звук — тонкий противный зуд. Сначала он был далеко, словно над лесом летел большой комар. Скоро комаров стало несколько, они начали приближаться — и их услышали скоморохи.

— Дроны! — зашипел один. — Чемодан дронов вызвал… Там маячок внутри.

— Надо было бросить в шахту, как девка просила. Теперь нас найдут.

Усатый скоморох хмуро поглядел на Маню.

— Не найдут. Мы ее саму туда вместе с чемоданом бросим. И с зубилом. Пусть думают, что это она долбила. Только ты, Вань, карточки возьми. У нее половина осталась…

Грубые руки перевернули Маню и обшарили карманы.

— Нашел.

— Теперь зубило в руку ей вставь. Чтобы отпечатки были… Давай быстрее…

— Она кусается…

— Дай ей… Только по морде не бей… Все, руки ей развязывай и ноги… И с морды затычку сними… Да держи ты ее… Вот так… А ну-кось по-быстрому… Кидай!

Боль и вспышки перед глазами кончились, и Маня даже не успела толком закричать. Ее качнуло, перевернуло — и она полетела в черную тьму. Вместе с алюминиевым чемоданом, покрытым царапинами и вмятинами.

И тут нечто удивительное произошло со временем. Оно замедлилось — и Маня догадалась, что Прекрасный снова подключился к ее импланту.

Теперь она не падала, а медленно плыла вниз сквозь темноту. Чуть ниже парил чемодан. Еще ниже — зубило.

— Довольна? — спросил Гольденштерн.

Его беззвучный голос был спокойным и грустным.

— Да, — так же неслышно ответила Маня. — Я тебя победила. Старый урод.

— Ты победила? Или проиграла?

Маня чувствовала, как воздух высасывает из ее глаз слезы.

— Я пробеди… Я побегра…

Гольденштерн засмеялся, и Маня догадалась, что он перехватил контроль над ее речевыми центрами. А потом он окончательно остановил время: теперь они висели в темной пустоте почти неподвижно. Маня понимала, что Гольденштерн управляет не временем, а восприятием, заставляя ее переживать происходящее на другой скорости, как бывает при автокатастрофе. А может быть, это понимала не она сама — а подсказывал Гольденштерн.

И все-таки он обречен, с торжеством подумала Маня. Ни один мозг не выдержит падения с такой высоты. И я обречена тоже…

— Считаешь, ты смогла меня перехитрить?

Как только Маня поняла, что Гольденштерн ослабил контроль над ее мозгом и она может ответить, из нее понеслись скомканные, полные злобы и боли смысловые клочья:

— Тебя больше не будет… Злой, гнусный гадкий Гольденштерн…

Гольденштерн презрительно свистнул.

— И как ты думаешь, маленькая героиня, в который раз меня так убивают? Ну хоть примерно.

— Так, как сейчас? В первый. И в последний. Мне даже не жалко, что я тоже умру…

На самом деле Маня кривила душой — было очень обидно. Жизнь повернулась так глупо, что превратилась в смерть… Но все-таки она закончила фразу:

— Главное, не будет тебя…

— Меня не будет? — захохотал Гольденштерн. — Это тебя не будет! Тебя больше не будет — нигде и никак! И когда ты исчезнешь, я испытаю счастье! Невозможное счастье! А ты для этого исчезнешь навсегда! Ты хотела понять, в чем моя религия? Смотри же и трепещи!

Маня почувствовала, что надвигается страшное.

Она по-прежнему падала в шахту, и до сырого вонючего дна было уже недалеко — но Гольденштерн, похоже, решил полностью уничтожить ее перед собственной смертью. Он наваливался на нее изнутри мозга, пер из всех темных углов и щелей, разрывал на части, словно шипастый стальной шар, разбухающий в самом центре ее существа…

И Маня сдалась.

А как только она перестала сопротивляться, Гольденштерн пророс сквозь нее тысячью невидимых нитей — и заполнил ее всю.

И тогда Маня вспомнила, что она и есть Гольденштерн.

Предчувствие счастья, невозможного и бескрайнего счастья, какого не бывает на земле, охватило ее.

Она поняла. Наконец-то она поняла все.