Алексей Смирнов - Фабрика здоровья Страница 3

- Головные боли... - равнодушно низводил жалобу доктор, карябая ручкой.

Я, проходя мимо, заглядывал в лист назначений. Там было все, как всем, как обычно. Без особого вымысла. Доктор был похож на тюбик с пастой, в котором проделали очень маленькую дырочку. Мог и лопнуть немного, если сильно надавить.

Однажды явился какой-то ревизор. Седой благообразный барин в белом халате, с львиной мордой и пренеприятным известием. У доктора моего лежала высокая стопка историй болезни, подготовленных к заполнению. Ревизор глубоко и сыто вздохнул. Он начал что-то говорить, высказывать какие-то претензии. Он принес свою стопку, из архива

- М-м!... - полуудивленно мычал доктор, не отрывая глаз от каракулей. Да... Ага...

- Посмотрите, пожалуйста, сюда, - требовательно настаивал лев. - Где то-то? Где сё-то?

- Да... надо же... - посочувствовал доктор.

- Вы не очень-то любезны!

- Да? - не поднимая головы. - Ну, что ж... ммм... хорошо...

Лев злобно крякнул и вцепился в очередную историю. Преступление вскрылось мгновенно:

- Вот, уважаемый, где же тут заключительный диагноз? Это ваша история! Мне придется составить рапорт...

Он сунул доктору преступную историю, чтобы тот посмотрел. Доктор молча взял ее и хмыкнул, не без радостного удивления:

- Действительно... нету!

Взял ручку и написал.

Лев окаменел. Это вам не набережная, хотелось ему напомнить. Лицо у него стало... я даже не знаю, с чем сравнить. Ну, вот если представить себе председателя центризбиркома Вешнякова, на глазах у которого пишут "хер" в законную клеточку и бросают бюллетень в урну, то это будет похоже, в некотором приближении.

- Как же вы посмели? Немедленно... зачеркните!

- Ну, так уж вот... да... угу (продолжая писать свое).

- Немедленно зачеркните запись! Вы мошенник!

- Да? А вы осел и негодяй!

Лев, передвигаясь крупными прыжками, выскочил из ординаторской. Встал и доктор. Он побагровел и шваркнул историей о стол. Вышел следом, пригнувши голову. Тюбик лопнул, и теперь поперло.

Дорожно-транспортное происшествие

Скорая Помощь постоянно имеет дело с разными ДТП. И вот какая была история.

Подобрала бригада одну наркотическую женщину. А она захотела. Тепла, понимания, участия и вообще мужика.

- Удовлетвори женщину, - приказал доктор фельдшеру.

Тот стал удовлетворять. Машина едет себе по шоссе. И фельдшер через минуту недовольно говорит:

- Что-то мы ровно едем очень.

- Ты совсем обленился, - сделал ему замечание доктор. Но, конечно, велел шоферу свернуть во двор, где кочки с ухабами. И Скорая Помощь стала кружить по этим ухабам. Тут шофер сообразил:

- А я?

Чего это он, дескать, трясется за просто так. Сытый фельдшер уже отвалился, и доктор послал шофера ему на смену. А сам сел за руль. Шофер расположился, подпрыгивает на кочках, ленивенько удовлетворяет. Доктор объехал два раза вокруг двора. Вдруг, откуда ни возьмись, БИТ: Бригада Интенсивной Терапии. Приехала в один из домов, которые двор образовывали. А в это бригаде были сплошные женщины. Вот они и присмотрелись к Скорой Помощи, которая вела себя непонятно. Каталась по кругу.

Накатали телегу. Фельдшера выгнали. Шофера не тронули, потому что с него и взять нечего, он же шофер. И доктора не тронули. Он за рулем был.

Романенко

Многие сволочи и скоты в душе своей добрые и милые люди. Это все окружающая среда виновата.

Был такой небезызвестный Романенко, философский историк партии научного коммунизма и атеизма. Помогал ковать кадры в нашем медицинском институте. Для Фабрики Здоровья, получается. Однажды он окончательно съехал с катушек и спятил на почве коммунального антисемитизма. Зашумел, попал в газету и телевизор, возглавил богатырское движение и написал книгу. О происках.

Благодаря связям, которые он успел наладить в медицинской среде, его так и не освидетельствовали. Он, однако, сетовал на гонения. И принялся раздаривать свою книгу. Студентам, прямо на занятиях. Жал руку, писал благодарные слова и дарил.

Настолько обезумел, что подарил ее одной девушке Гале с невыносимо ветхозаветной фамилией. А внешность у нее была такая, что можно было еще одну книгу написать на ту же тему. Эта Галя вообще втиралась в доверие. Ее один светозар невнимательно трахнул, а она ему потом руку поцеловала. И вот их глаза встретились. Оловянные Романенко и ее, ветхозаветные и печальные.

Романенко рукопожал Галю. И написал ей: "Товарищу по борьбе, в трудную для автора минуту". А вы говорите.

Расёмон

Моя маменька в свое время была председателем товарищеского суда. Судили санитарок. Они писали объяснительные. Например:

"Мы купили бутылку вина, пришли домой и стали танцевать. Пришла его первая жена. Я открыла дверь, а она ударила меня туфлей по голове. Тогда он сказал мне одевайся и подал мне трусы. Я вышла во двор и бросила в окно камень, но это оказалось чужое окно, поэтому мне пришлось разбить второе. А теперь мы все помирились и претензий не имеем".

Первая жена описывает события иначе. Получается расёмон:

"Я пришла и застала их на диване. И она стала мне показывать разные позы".

Месть и закон

Вот еще немножко о товарищеском суде в родильном доме. Дела давно минувших дней.

Приехала однажды комиссия всех проверять и нашла там сифилис у Надьки 53-х лет. Почему-то удивились и начали проверять уже по-настоящему всех. Нашли еще один сифилис, у Тоньки, но уже 19-ти лет. Надька была санитарка, а Тонька была медсестра.

Надели резиновые перчатки, спрыснулись одеколоном, взяли Надьку и Тоньку за провинившиеся места и стали пытать. Не успели еще засунуть Тоньке испанский сапог, как она набросала список половых друзей: 21 человек. Это которых она помнила. В первом и последнем приближении с их стороны. Я думаю, командира и комиссара она не выдала.

Потом Тонька, Надька и Один Их Друг собрались у Тоньки. Что позволило Тоньке наконец-то ударить Друга ножом. За дальнейшую эстафету сифилиса. Окровавленного Друга свезли на заслуженное комплексное лечение, а Тоньке устроили товарищеский суд Линча.

Были вопросы: почему же просто товарищеский? За такие-то достижения. Набился полный конференц-зал. Раз уж суд товарищеский, позвали тамбовского волка. Пришел милиционер. Тонька держала возмущенную речь:

"Решили отметить. Я, как порядочный человек, принесла поллитра. А Надька что? Надька на закуску поставила только четвертушку круглого. Чего ж вы хотите?"

Джимми Сваггерт

Мне очень здорово, что я уже не работаю с людьми. "Он не заслужил света, он заслужил покой" - это прямо-таки про меня, хотя в мастера я не набиваюсь. С людьми работать горестно и трудно.

Есть в моей биографии не самая выгодная страница. Спишем на время и мою экономическую неграмотность. Короче говоря, связался я с одной торговой компанией. Не буду ее называть, обойдется. Таких много, и названия все на слуху. Так что я превратился в коммивояжера. Ходил везде прилично одетый и предлагал товар. Физическим лицам. Очень убедительно. Ну и вообще вовлекал их в орбиту своих узколобых интересов.

Рассказывать про все, чего я там навидался - долго и невыносимо для души. К Фабрике Здоровья это имеет то отношение, что я торговал полезными для этого здоровья вещами.

Однажды я пришел в один дом, где обитали мама и дочка. Дочку я уже подцепил на крючок, она доверчиво заглотила его вместе с грузилом, и я, собственно, явился за деньгами. Но мама была тертый калач. Она караулила меня, имея на лице зловещее выражение. Внимательно выслушав мои разглагольствования, она посмотрела буклеты и заявила, что дочка в этом деле не примет ни малейшего участия. И денег мне не дадут. А те, что я уже взял, пусть я верну. А когда дочка стала что-то вякать, мама припугнула ее призраком покойного папы. Так и сказала: мол, папа следит за тобой с того света. И корчится.

Ну, я не стал возражать. Гамлета вспомнил. Папа там смотрит, кто его знает. А мамаша, чувствуя себя в силе, уже перешла на повышенный тон. Я ей, конечно, все отдал и пошел в коридор позвонить.

Стою там благородно с трубкой и краем глаза вижу, как медленно отворяется входная дверь. И кто-то входит боком, в бронежилете. И целится в меня из пистолета. Я поднял руки и сделал брови домиком. Видимо, улыбнулся. Меня чуть поосязали и признались, что сработала сигнализация, потому что забыли запереть дверь. Надо платить штраф за ложный вызов.

"Ох, ох!" - запричитала мама, глядя на меня с ненавистью.

"Что, и в этом я виноват?" - осведомился я.

"Да! И в этом! И в этом!"

Я не удивлюсь, когда на вскрытии выяснится, что мое сердце покрыто рубцами. Приятно будет понаблюдать вместе с зорким папой, если мы к тому времени куда-нибудь не улетим для приятных бесед о вечности.

Впрочем, опыт мой был не вполне отрицательный. Я научился не бояться публики и сделался настоящим шоуменом. Выступал при большом скоплении народа, шаманствовал и охмурял.

Конечно, мне далеко до Джимми Сваггерта, который с легкостью брал стадионы. Помню, по воскресеньям постоянно крутили его проповеди. Это только потом, если я не ошибаюсь, выяснили, что он там кого-то развратил между концертами. А пока крутили.