Чёрный Саша - Сатиры Страница 3

1908

Споры

Каждый прав и каждый виноват.Все полны обидным снисхожденьемИ, мешая истину с глумленьем,До конца обидеться спешат.

Эти споры – споры без исхода,С правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой,Изнуряют тщетною борьбойИ пугают нищенством прихода.

По домам бессильно разбредаясь,Мы нашли ли собственный ответ?Что ж слепые наши «да» и «нет»Разбрелись, убого спотыкаясь?

Или мысли наши – жернова?Или спор – особое искусство,Чтоб, калеча мысль и теша чувство,Без конца низать случайные слова?

Если б были мы немного проще,Если б мы учились понимать,Мы могли бы в жизни не блуждать,Словно дети в незнакомой роще.

Вновь забытый образ вырастает:Притаилась Истина в углу,И с тоской глядит в пустую мглу,И лицо руками закрывает…

1908

Интеллигент

Повернувшись спиной к обманувшей надеждеИ беспомощно свесив усталый язык,Не раздевшись, он спит в европейской одеждеИ храпит, как больной паровик.

Истомила Идея бесплодьем интрижек,По углам паутина ленивой тоски,На полу вороха неразрезанных книжекИ разбитых скрижалей куски.

За окном непогода лютеет и злится…Стены прочны, и мягок пружинный диван.Под осеннюю бурю так сладостно спитсяВсем, кто бледной усталостью пьян.

Дорогой мой, шепни мне сквозь сон по секрету,Отчего ты так страшно и тупо устал?За несбыточным счастьем гонялся по свету,Или, может быть, землю пахал?

Дрогнул рот. Разомкнулись тяжелые вежды,Монотонные звуки уныло текут:«Брат! Одну за другой хоронил я надежды,Брат! От этого больше всего устают.

Были яркие речи и смелые жестыИ неполных желаний шальной хоровод.Я жених непришедшей прекрасной невесты,Я больной, утомленный урод».

Смолк. А буря все громче стучалась в окошко.Билась мысль, разгораясь и снова таясь.И сказал я, краснея, тоскуя и злясь:«Брат! Подвинься немножко».

1908

Отбой

За жирными коровами следуют тощие, за тощими – отсутствие мяса

По притихшим редакциям,По растерзанным фракциям,По рутинным гостиным,За молчанье себя награждая с лихвой,       Несется испуганный вой:                Отбой, отбой,                Окончен бой,                Под стол гурьбой!       Огонь бенгальский потуши,       Соси свой палец, не дыши,       Кошмар исчезнет сам собой —                Отбой, отбой, отбой!Читали, как сын полицмейстера ездил по городу,Таскал по рынку почтеннейших граждан за бороду,       От нечего делать нагайкой их сек,       Один – восемьсот человек?                Граждане корчились, морщились,Потом послали письмо со слезою в редакцию                И обвинили… реакцию.                         Читали?                Ах, политика узка                И притом опасна.                Ах, партийность так резка                И притом пристрастна.       Разорваны по листику       Программки и брошюры,       То в ханжество, то в мистику       Нагие прячем шкуры.                Славься, чистое искусство                С грязным салом половым!                В нем лишь черпать мысль и чувство                Нам – ни мертвым ни живым.Вечная память прекрасным и звучным словам!Вечная память дешевым и искренним позам!Страшно дрожать по своим беспартийным угламКрылья спалившим стрекозам!       Ведьмы, буки, черные сотни,       Звездная палата, «черный кабинет»…       Всё проворней и всё охотней       Лезем сдуру в чужие подворотни —       Влез. Молчок. И нет как нет.                Отбой, отбой,                В момент любой,                Под стол гурьбой.                В любой момент                Индифферент:                Семья, горшки,                Дела, грешки —                Само собой.       Отбой, отбой, отбой!«Отречемся от старого мира…»И полезем гуськом под кровать.Нам, уставшим от шумного пира,Надо свежие силы набрать.                                  Ура!!

1909

1909

Родился карлик Новый Год,Горбатый, сморщенный урод,         Тоскливый шут и скептик,         Мудрец и эпилептик.

«Так вот он – милый божий свет?А где же солнце? Солнца нет!         А, впрочем, я не первый,         Не стоит портить нервы».

И люди людям в этот часБросали: «С Новым Годом вас!»         Кто честно заикаясь,         Кто кисло ухмыляясь…

Ну, как же тут не поздравлять?Двенадцать месяцев опять         Мы будем спать и хныкать         И пальцем в небо тыкать.

От мудрых, средних и ословРодятся реки старых слов,         Но кто еще, как прежде,         Пойдет кутить к надежде?

Ах, милый, хилый Новый Год,Горбатый, сморщенный урод!         Зажги среди тумана         Цветной фонарь обмана.

Зажги! Мы ждали много лет —Быть может, солнца вовсе нет?         Дай чуда! Ведь бывало         Чудес в веках не мало…

Какой ты старый, Новый Год!Ведь мы равно наоборот         Считать могли бы годы,         Не исказив природы.

Да… Много мудрого у нас…А впрочем, с Новым Годом вас!         Давайте спать и хныкать         И пальцем в небо тыкать.

1908

Новая цифра. 1910

Накрутить вам образов, почтеннейший?Нанизать вам слов кисло-сладких,Изысканно гладкихНа нити банальнейших строф?Вот опять неизменнейшийТощий младенец родился,А старый хрен провалилсяВ эту… как ее?.. В Лету.

      Как трудно, как нудно поэту!..      Словами свирепо-солдатскими      Хочется долго и грубо ругаться,      Цинично и долго смеяться,      Но вместо того – лирическо-штатскими      Звуками нужно слагать поздравленье,      Ломая ноги каждой строке      И в гневно-бессильной руке      Перо сжимая в волненьи.

Итак: с Новою Цифрою, братья!С весельем… То бишь, с проклятьем —Дешевым шампанским,ЦимлянскимНаполним утробы.Упьемся! И в хмеле, таком же дешевом,О счастье нашем грошовомМольбу к небу пошлем,К небу, прямо в серые тучи:Счастья, здоровья, веселья,Котлет, пиджаков и любовниц,Пищеваренье и сон —Пошли нам, серое небо!

      Молодой снежокВьется, как пух из еврейской перины.      Голубой кружок —То есть луна – такой смешной и невинный.      Фонари горятИ мигают с усмешкою старых знакомых.      Я чему-то радИ иду вперед беспечней насекомых.      Мысли так свежи,Пальто на толстой подкладке ватной,      И лужи-ужиПолзут от глаз к фонарям и обратно…

      Братья! Сразу и навеки      Перестроим этот мир.      Братья! Верно, как в аптеке:      Лишь любовь дарует мир.      Так устроим же друг другу      С Новой Цифрой новый пир —      Я согласен для начала      Отказаться от сатир!Пусть больше не будет ни глупых, ни злобных,Пусть больше не будет слепых и глухих,Ни жадных, ни стадных, ни низко-утробных —Одно лишь семейство святых…

…Я полную чашу российского гноюЗа Новую Цифру, смеясь, подымаю!Пригубьте, о братья! Бокал мой до краюНаполнен ведь вами – не мною.

1909

Бессмертие

Бессмертье? Вам, двуногие кроты,Не стоящие дня земного срока?Пожалуй, ящерицы, жабы и глистыТого же захотят, обидевшись глубоко…

Мещане с крылышками! Пряники и рай!Полвека жрали – и в награду вечность.Торг не дурен. «Помилуй и подай!»Подай рабам патент на бесконечность.

Тюремщики своей земной тюрьмы,Грызущие друг друга в каждой щели,Украли у пророков их псалмы,Чтоб бормотать их в храмах раз в неделю.

Нам, зрячим, – бесконечная печаль,А им, слепым, – бенгальские надежды,Сусальная сияющая даль,Гарантированные брачные одежды!..

Не клянчите! Господь и мудр, и строг, —Земные дни бездарны и убоги,Не пустит вас господь и на порог,Сгниете все, как падаль, у дороги.

Между 1908 и 1912

Простые слова

Памяти Чехова

В наши дни трехмесячных успеховИ развязных гениев пераТы один, тревожно-мудрый Чехов,С каждым днем нам ближе, чем вчера.

Сам не веришь, но зовешь и будишь,Разрываешь ямы до концаИ с беспомощной усмешкой тихо судишьОскорбивших землю и Отца.

Вот ты жил меж нами, нежный, ясный,Бесконечно ясный и простой, —Видел мир наш хмурый и несчастный,Отравлялся нашей наготой…

И ушел! Но нам больней и хуже:Много книг, о, слишком много книг!С каждым днем проклятый круг всё ужеИ не сбросить «чеховских» вериг…

Ты хоть мог, вскрывая торопливоГнойники, – смеяться, плакать, мстить.Но теперь всё вскрыто. Как тоскливоВидеть, знать, не ждать и молча гнить!

1910