Игорь Наталик - Светотени Страница 3

И тропка такая же извилистая, как была в старину.

Люди скучивались в огромную толпу. Потом появлялся очередной старец, а у всех выходов скита - крепкие молодцы.

Вновь повторяется та же старая история. Произносится традиционный набор заклинаний. Полуслучайно проливается безвинная кровь. От этой крови "занимается пожар".

У каждого старца была нора, заветный потайной ход - чтобы уйти от огненного смерча. Иногда фанатики, не подпускавшие никого к запертый окнам и дверям, сгорая сами, толкали в тот же лаз подземного хода вслед за старцем одного-двух смышленых мальчишек.

Те становились учениками старца - ведь ТО случилось на их собственных глазах. Все потеряно в неукротимом огне. И если часть людей чудом все-таки уцелевало, то через неспешное время к ним выходили ТЕ (выросшие и поседевшие) мальчишки, ставшие старцами.

Это их путь.

Другого не знают - так было всегда.

Сегодня этот круг замыкается.

*

МИРНЫЙ

Когда самолет идет на посадку в Мирном, то кажется, что садимся прямо в разверстую пасть километровой огромной ямищи.

Туда, куда уходит с поверхности тропка: тончайший сиреневый серпантин. По нему ползут стотонные жуки-черепахи-лопаты на колесах.

От их вибрации у шоферов мясо отходит от костей.

Много людей уже знают об этом, но почему-то молчат.

*

СЫТЫКАН

Весьма примечательно - сами аборигены страсть как не любят селиться в Айхале.

Они называют это место Сытыкан - Мертвая долина.

На ее уступах издавна сияли дьявольским блеском уголья глаз.

А потом человек, видевший их, таинственно пропадал.

*

ВНЕ ВРЕМЕНИ

И снова мы отправляемся в путь.

За порогом - густая ночь.

За окнами, да и то не за всеми - умирающие костры абажуров, и дождь сыплет горох за одежду.

Путь наш долог: через все времена - в будущую весну.

Пусть под ногами колючки - железные и живые - мы дойдем. И наградой нам будет праздник и радость негаснущей жизни.

Рано пока говорить о конечной точке пути.

Мы не скоро вздохнем полной грудью. И песня польется свободно.

А пока на минутку присядем и помолчим.

Вот так.

А теперь возьмемся за руки - и в путь.

*

БЕЛОНОЧЬЕ

Давай побродим вместе по Питеру.

Побродим среди лета и ни на что не похожей питерской тишины.

Воздух здесь густой и молочный.

Изредка навстречу будут попадаться тихо-счастливые люди, у которых распахнуты очи. И тело легко от недосыпания.

Побредем вдоль Канавки. На Невский свернем. Мысленно осадим коней у Аничкова. Ощущение такое, что здесь не может быть "нелюбимых" мест. Как будто город состоит сплошь из любимейших уголков.

И на каждом шагу - влюбленные.

*

ДЮРЕР

Тишина и покой - вкруг стола эрмитажной библиотеки. Мои руки, совсем деревянные, где-то внизу под столом. Скорее всего потому, что эти старинные эстампы слушаются рук лишь строгой и седой библиотечной служительницы.

У нее за спиной - два крыла.

Листаю старинные альбомы жадными глазами.

Все тело затекло - сижу не шевелясь. Не дыша.

И яростно умоляю Судьбу, чтобы этот "сон" не кончался.

*

МЫ - ДЕТИ ДЕТИНЦА

Колыбель Великого Новгорода мистически называется Детинец.

В нежной груди Земли доныне зияет огромная ямища - место, где собиралось новгородское вече. Его звуки и полифония голосов исходят из глубин Времени.

Непокорному вечевому колоколу (так же, как позже и его московским братьям) по приказу Ивана Грозного рвали язык. Колокол били плетьми.

Вся земля вкруг того места - красная.

И хотели его увезти, но смогли дотащить лишь до Валдая.

Там "рассыпался звон на звоны", а колокол этот исчез.

Все мы - дети Детинца.

*

СВЯТАЯ ДОРОГА

По дороге в Пушкиногорье чувствуешь такой простор и размах, что сердце поет, рвется ввысь.

Нежный, вкрадчивый снег прячет в своей пушистой, обжигающей глубине звуки шагов да непрошеных и ненужных здесь голосов.

Подле дома Пушкина душа каждого пришельца-странника как бы встает на цыпочки. И пушечка с тех самых времен лежит у порога.

Действительно, что же за дом Пушкиных - да без пушки!

Даже дыханьем страшно прикасаться к этим задушевным местам.

К святой тишине.

К мельнице на том берегу.

*

ПЕЧОРЫ

В схеме монастыря в Печорах удивительно точно повторяется в миниатюре старая часть Пскова.

Монастырь долго был скрыт от глаз людских и неприступен.

Вокруг - непроходимые леса.

"Нашли" его лишь по звукам чудесного пения молодых монахов.

За высокими стенами на верхней террасе цветут яблони. Это - райский сад.

На нижней террасе - вход к подземным кельям.

Печоры означает "пещеры". Два кладбища. Истлевшее (захоронения до 1700 года) вызывает мурашки и дрожь души. Гробы стоят на гробах до самого потолка. Нижние доски рассыпались под прессом времени. Но гниения, запаха тлена нет.

Недалеко от келий особняком стоит гробница с опаленным углом. По легенде она сама себя защитила огнем, когда неприятель проник в монастырь и пытался вскрыть ее.

И что за рок тебя подвиг спуститься раньше смерти в царство это?

*

ТАИНСТВЕННЫЙ КОРИДОР

Издавна, когда противник русичей был очень силен, его брали хитростью.

Вот как это было задумано и гениально воплощено в Псковском Кремле.

Стенобитные орудия врага тщатся разрушить слабейшее место - крепостные ворота. Самые отчаянные из штурмующих врываются в цитадель впереди других воинов.

И попадают в "Захаб" - неширокий ломаный коридор между двумя стенами крепости, который ведет к другим, невидимым поначалу из-за угла крепостным воротам. Сзади напирают те, кто не видит ловушки. Этого убийственного, безвыходного капкана.

А защитники Псковского Кремля льют сверху кипящую смолу, сталкивают со стен припасенные каменные глыбы. Бьют, бьют и бьют врагов.

Штурм захлебнулся. Цвет войска погиб.

Потом внешние ворота восстанавливаются. Захаб расчищается изнутри.

А тот, кто узнал его тайну, никому о ней никогда не расскажет.

*

НА ОКРАИНЕ

На окраине заполярной Воркуты есть гора Пионерская.

Названа она так в честь здешних первопроходцев-заключенных.

Отбыв срок, в родные края они, как правило, не возвращаются. Кружат и кружат как волки возле мест, забравших их молодость и здоровье. Проживают заработанные на "зоне" деньги. Покупают масло и чай, лепят нехитрые твердые или жидкие "посылки" из детских пластмассовых игрушек и бросают их тем, кто остался за высоким ежовым забором. Довольно быстро деньги, полученные при выходе на свободу, проживаются, и начинается мучительный поиск новых "источников". Конец зачастую предрешен - снова "зона".

И жизнь выдувается меж пальцев, словно липкая шахтная пыль.

*

МОРСКАЯ ДУША

Яркое, но уже немного повыцветшее от скоротечного времени впечатление произвел на меня "праздник морской души" в Севастополе.

Море вскипало от безудержных взмахов весел новоявленных аргонавтов.

Восхищенные души зрителей, казалось, возносились косынками-чайками над морской далью, что сливалась с безоблачным небом. Тогда все мы чувствовали себя русалами-мореходами.

Крымский берег таял от звенящей жары и оплавлялся в песчаные камни и гальку. А каждая русалочка на прощанье и в память о сказочном безоблачном лете хотела иметь монисто из мелких колючих ракушек.

*

ЧУФУТ - КАЛЕ

В крымском пещерном городе Чуфут-Кале есть "железная дорога наоборот". В каменной толще в течение веков колесами пробиты две глубокие колеи. Сойти с рельсов здесь невозможно. Но теперь эта дорога ведет в Никуда.

Раньше здесь процветали огромные караимские храмы-кенассы.

Возникает стойкое ощущение, что это город людей-ласточек, который находится на берегу разливанного моря лаванды, переполняющего Крым и выплескивающегося вовне. На еще больший простор. У "фонтана слез" почему-то всегда сжимается сердце. Кровь как бы замедляет свой бег. И шестеренки Времени здесь скрипят особенно протяжно, задумчиво и печально.

Минул недолгий срок беседы и пути: песок, я вижу, новой пылью хлынул.

*

СУХУМ

Старинное название Абхазии означает "Страна снов".

Поэт назвал эти благословенные края "зеленой калиткой" из суеты больших городов - в тенистый парк особенного дружелюбия, гостеприимности и душевности.

Циклопическими шагами слоновых пальм Сухум подходит к морю и замирает на мгновение у самой кромки прибоя.

Горький ком подкатывает к горлу в обезьяннике, когда смотришь эту ежедневную бессмысленную круговерть. Словно бесконечные выборы на важную обезьянью должность - должность человека, живущего за пределами железных прутьев. На свободе.

И наши выборы очень все это напоминают. Только выбранный президент будет самым несвободным из всех нас, людей. Просто свою клетку стальную он будет обречен вседневно носить с собой - в своем сердце.