Святослав Рыбас - Уже нет прежней игры Страница 3

- Зосимов!..

- Где он теперь?

- А где быть ему? На фронте...

- Убьют Зосю.

Они говорили не громко, но и не очень тихо. Анищенко приблизился к ним и стал у верстака. Узкогубый слесарь сощурился и кивнул на сварочный аппарат:

- А коли выдадут?

- Ты? - спросил Николай Антонович.

- Нас ты не бойся. Что старшие скажут, то и будет.

- Я ничего не говорил, - сказал Анищенко.

- Так и не надо, - усмехнулся слесарь. - Мы поймем и без слов, дело нехитрое. Я и сам скажу им, что треба делать - вы ж показали...

Девять пришлых мужиков и Анищенко с той поры знали, что их живыми бросят в ствол, узнай немец, отчего ломаются отремонтированные насосы и шахту снова затапливает. Но Николай Антонович был осторожен и придумывал новые поломки замедленного действия. Все-таки он был хорошим инженером.

Николай Антонович потом много думал о том времени, совесть его была спокойна. Он не доказывал своей безупречности, когда после Победы его обвинили в сотрудничестве с гитлеровцами. Он проработал два года механиком участка на восстановленном руднике, пока однажды его не вызвали в горком и не напомнили о мастерских, где выпускали неисправные насосы. И тогда он вспомнил бегущего по зеленому полю земли человека, который помог ему выжить в тяжелые дни.

Его жена с ребенком уцелели в городке Старобельске, но извелись, болея душой за него. Анищенко увидел в их родных глазах, что постарел и стал слабее.

Они вернулись в Москву, чтобы никогда больше не расставаться. Война для них наконец кончилась, началась новая пора, в которой у Николая Антоновича имелось еще достаточно человеческих сил и упорства. Он чувствовал себя обязанным придумать новый комбайн, чтобы забыть время разрушения...

Анищенко был уже доктором технических наук, когда ему позвонила Вера Забавина. Голос ее был совсем немолодой. Они немного поговорили о прошлом, обрадовались, что живы и здоровы после этих многих лет, и Вера попросила Николая Антоновича принять в НИИ ее мужа. "Да, да, конечно, - согласился он. - Пусть завтра и зайдет". Вера торопливо поблагодарила и заговорила о том, что надо бы встретиться, но Анищенко захотелось поскорее попрощаться, пообещав как-нибудь собраться в гости.

Этот неожиданный звонок приятно возбудил его. Он по-новому взглянул на обстановку кабинета с обширным полированным столом для совещаний, с тумбой селектора, со шкафами, где стояли книги Николая Антоновича и его коллег, а на отдельном месте красовалась гордость Анищенко - действующий макет экспериментального комбайна.

Нет, недаром жил на свете Николай Антонович. Завтрашний гость, знаменитый Зосимов, поймет это.

...Они встретились так, как и предполагал Анищенко. На пороге кабинета остановился высокий сухощавый человек. Николай Антонович вышел из-за стола и шагнул ему навстречу. Он не скрывал своего любопытства. Зосимов выглядел старше своих лет, но лицо его было лишено и капли жира, сухо, обтянуто загорелой кожей, морщинисто и красиво. На лацкане светло-серого пиджака спортивного покроя поблескивал затертый, потемневший значок мастера. Николай Антонович про себя улыбнулся: у него на лацкане тоже был знак, лауреатский. Но вообще-то, против ожиданий, Зосимов имел вид очень приличный, что-нибудь вроде второго тренера, работяги. Выражение его выцветших, некогда голубых глаз было спокойным.

- Здравствуйте, земляк, - сказал Николай Антонович. - Наконец-то я с вами познакомлюсь.

Они пожали друг другу руки, и Анищенко усадил гостя в кресло за низкий столик, а сам сел напротив.

- Курите? - спросил он.

- Спасибо, не курю.

- Да, да, - Анищенко опустил сигареты на столик. - Вы, значит, хотите работать в нашем институте, не так ли? Если не ошибаюсь, у вас нет диплома?

- Я закончил один с вами институт, - сказал Зосимов. - Перед войной.

- Как? - удивился Николай Антонович. - Вы же...

- Вечерний. Горная электромеханика.

- Так, так... Это меняет положение. Конечно, могу предложить не бог весть что для ваших лет - младшим научным сотрудником, как? Сто сорок, премия каждый квартал, частые командировки. Годика через два можете надеяться на старшего. Только, наверно, вы знаете - после войны техническая революция начисто изменила шахты. Придется вам немного подучиться, но я вам помогу...

Анищенко приветливо улыбался. Он знал, что у Зосимова не ладилось с тренерской работой, однако теперь Николай Антонович поддержит его, стародавнюю потухшую звезду.

- Ну как?

- Согласен, - ответил Зосимов.

- Превосходно, превосходно, дорогой земляк! Главное, не отчаиваться. Человек всегда найдет себе дело.

Зосимов кивнул.

Николай Антонович хотел тут вспомнить молодые годы, свою далекую привязанность к сегодняшнему гостю, посетовать на судьбу, которая с запозданием сводит людей, но заглянула секретарша и сказала, что позвонили из приемной министра. Анищенко вздохнул и развел руками:

- Ну ничего. У нас еще будет время. Я вас поставлю на наш новый комбайн. Перспективнейшая машина!.. Давайте подпишу заявление. Оформляйте все в отделе кадров, и завтра - прошу, в восемь тридцать начало.

Младших научных сотрудников было очень много, в основном они были молодые ребята, честолюбивые дети, - Зосимов держался несколько в стороне ото всех, неразговорчивый, исполнительный, странный человек. Как-то Анищенко увидел его в институтской столовой, тот сидел за столиком и пил из бутылки кефир. Анищенко отвернулся, он почувствовал жалость к нему, имевшему когда-то очень многое, а теперь забытому.

"Это его трагедия, - подумал Николай Антонович. - Он выработал свой человеческий потенциал и живет в прошлом".

А между тем шло время, оба они работали, встречались, обменивались приветами женам и расходились, не касаясь друг друга. Но когда понадобилось поехать на испытания комбайна, Анищенко вспомнил Зосимова - нужен был надежный исполнитель. Он поручил ему снять рабочие характеристики двигателя, и тот выслушал задания, не удивился его кажущейся простоте и на следующий день улетел в Донецк.

И надо же было случиться такому, что привезенные им материалы никак не совпадали с расчетными! Анищенко сидел за своим домашним столом и злился. Николай Антонович тосковал от предчувствия неудачи.

Он снова встал и подошел к окну. Девочка-подросток с распущенными волосами уже не танцевала под неслышную музыку - смотреть стало не на что. Николай Антонович подумал: где же ошибка? Наверно, виноват Зосимов.

Эта мысль принесла ему спокойствие, и он даже удивился - почему она не пришла к нему раньше? Зосимов, конечно, Зосимов, которому нет до комбайна никакого дела, если потерян интерес к жизни. Надо просто перепроверить результаты, а Зосимова наказать, уволить или объявить строгий выговор дальше ясно будет.

Наутро Анищенко распорядился послать в Донецк молодого парня, а с Зосимовым решил поговорить после работы, без обид, дружески. Однако тот заявился сам, чем вызвал в Николае Антоновиче беспокойство: он не любил шума, а шум мог получиться из-за этой перепроверки.

- Это вам, - суховато сказал Зосимов и протянул сложенную пополам бумагу. - Буду рад.

- Погодите, погодите, - ответил Анищенко. - Зачем заявление? Сначала надо выяснить.

- Николай Антонович, - улыбнулся Зосимов. - Здесь две контрамарки на сегодняшний матч ветеранов. Буду рад вас с Лидой видеть на трибунах. Мы земляки.

- Да, да, спасибо. Я, может быть, приду. Не ручаюсь, конечно. Но если освобожусь - обязательно.

- Я понимаю...

- Да! Если вам надо раньше уйти - пожалуйста. Ведь вы у нас один на институт, своя знаменитость.

Зосимов ушел своей обычной легкой походкой.

...Отчего Анищенко пошел на этот матч, он и сам толком не знал, удивлялся неразумному решению, от которых в его возрасте можно бы и отвыкнуть.

Людей было негусто. В основном пожилые, солидные, помнящие иное время. Анищенко уселся на очень удобное место, проверил по программе составы команд и стал ждать начала, просматривая книжку американского инженера Джона Холпина о бездефектной работе. Изредка он оглядывался, точно искал поддержку в интересе других людей. Он представил себя на поле: огрузневший, с белыми отечными ногами - смешно. Молодой голос у него за спиной пренебрежительно бросил:

- Старперы подрабатывают...

И Анищенко подумал: "Сосунок послевоенный, что он знает?!"

Он наклонился к соседу.

- Знаете Зосимова? - спросил он нарочно громко. - Я тоже из Донбасса, один с ним институт кончал. Он сейчас покажет!

- Да? - заинтересованно ответил сосед.

Но Анищенко отвернулся. "Зачем? Сопляк прав, - сказал он себе. - Никого не обманешь. Выйдут позориться. Звезды! Тьфу. И ты, старый дурак. Ведь он не справился с заданием..."

...А Зосимов стоял неподалеку от центра поля. Мяч был далеко.

Тысячи людей смотрели на Зосимова и ждали... Они помнили: он бежал, и над ним было небо славного времени, и он гнал легкий мяч, и казалось, что его высокое поджарое тело в красной майке - это молодость их яркой, еще не прожитой жизни.