Свой чужой ребенок - Сергей Семенович Монастырский Страница 3

– Спи, спи! – успокаивал ее Федор, – Я здесь.

Девочка лежала с открытыми глазами, ухватившись за палец Федора, и не выпускала его. И Федор подумал, что если она выпустит его палец, то прервется какая-то нить между ее болезнью и жизнью. Так ему почудилось. Так видимо чувствовала и маленькая Надя, а может, в своем бессознательном состоянии она принимала его за доктора. А доктор обязательно вылечит!

Так они провели ночь, и в эту ночь Федор понял, что отчаянно полюбил эту малышку, так полюбил, что утром уже не представлял, как он будет без нее жить.

Клава как-то сразу отошла на второй план. Она была при них двоих, ну и пусть будет, ведь это Надина мать, куда же деться!

Утром Федор позвонил директору, объяснил, что у него заболела дочь и он просит два дня, хоть за счет отпуска, хоть за свой счет.

– Надо же, – удивился директор, – я не знал, что у тебя здесь семья!

– Я и сам не знал, – странно ответил Федор.

С этого дня они с Клавой поменялись ролями. Клава готовила, стирала, убиралась, ну словом обслуживала. А с девочкой занимался Федор.

Он ее кормил, рассказывал ей сказки и разные истории, разговаривал, играл.

В общем, известная формула «Мама у них – это папа!»

Через два года прочно прилепился к их семье.

Федор уже почти не ездил в свой город, тем более что дел у него там теперь не было. Выходные и отпуск они проводили вместе, правда, никуда пока не ездили. Мечтали, что вот Надя еще на год подрастет, и они обязательно поедут на море, в Турцию, а потом и по другим странам.

– Федор, а я тебе кто? – как-то за ужином спросила вдруг Клава.

Федор не сразу понял, что ответить:

– Ну, … мать моей дочки!

– Понятно! – потухла как-то Клава. – Дочка, между прочим, моя.

– Да? Ну, давай я ее удочерю!

– Это при живой-то матери?! Сначала для этого жениться надо.

Федор ничего не ответил. Он как-то все это время не думал о семье. Он любит Наденьку, она любит его, они живут вместе, он для нее давно папа, что еще нужно?!

Но Клава была права – надо было определиться. А логика простая – отказаться жениться, значит потерять Надю, Клава ведь в своем неопределенном положении долго быть не захочет!

– Ладно! – сказал он за завтраком, – давай поженимся.

– А ты меня хоть любишь?!

Федор молча кивнул головой.

– Понятно, – вздохнула Клава, – ну что ж, пойдем в загс, любимый мой!

***

Прошло десять лет. Была осень – прекрасное время в их утопавшем в осенних деревьях городке, и они, как всегда, гуляли с Надей по аллеям парка. И, как всегда, Федор держал ее за руку. И, как всегда, сплел венок из кленовых листьев и надел ей на голову. И, как всегда, Клава осталась дома, во-первых, чтобы готовить обед, во-вторых, чтобы не мешать двум самым близким людям.

Клава не обижалась, не ревновала. Она привыкла быть на вторых ролях, и даже была довольна – от нее то муж может сбежать, а от дочки – нет!

И вдруг Надя вырвала руку и моментально стянула с головы венок, передав его отцу.

– Ты, что Наденька? – удивился Федор.

– Пап, там наши идут из класса!

– Ну и что? – не понял Федор.

– Я, что маленькая! – возмутилась Надя.

И Федор впервые подумал, что счастье его скоро кончится.

Надя станет определяться, друзья и подруги станут для нее важнее отца, потом пойдут дискотеки, первые романы…

Федор вдруг остро ощутил свое будущее одиночество. И что эти двенадцать лет и будут единственным счастьем его жизни?!

И что останется? Этот провинциальный городок, районный заводик, Клава, с которой как оказалось, совершенно не о чем было говорить, и к которой он давно уже был равнодушен.

Да, Клава и не очень-то выполняла свои обязанности, в том числе и супружеские и занималась своей жизнью – огородом, пересудами с соседками, бог знает, чем еще, но целый день вертелась дома.

Карьеру он тоже проспал. Главным его произведением в жизни была эта маленькая девочка, которая выросла уже почти в девушку, и вот тут-то Федор хотел вложить в нее все, что он знал, что дало бы ей все возможности, которые только есть в этом мире!

А в Надиных способностях Федор не сомневался. Виделась золотая медаль, институт, затем самостоятельная работа, собственное дело … и уж только потом, хороший состоятельный муж, жизнь непременно в столице, а в тайных мечтах Федора – и за границей!

Но что-то вдруг покатилось вниз.

… Вечером пришел участковый. Город был маленький, почти все знали друг друга, а уж Федора, главного инженера единственного крупного завода, да и необыкновенного отца, знали все.

– Я к вам специально пришел домой, не стал вызывать, – начал участковый. – Чтобы пересудов не было. Обратите на Надю очень серьезное внимание!

– Что случилось?! – почти закричал Федор.

– Пока ничего. Но может. Дело в том, что ваша дочь связалась с очень дурной компанией.

– Пьют?!

– Хуже. Наркотики. И еще хуже, что они их распространяют. Некоторые девочки у них стали закладчицами.

Федор не понял.

– Ну, это, когда им поручают спрятать их в условном месте. Сами не идут, боятся быть пойманными. А девочек заставляют. И за деньги, и за любовь.

– Какую любовь?! – У Федора все перемешалось в голове.

– Нет, это не секс. Просто то, что парень будет с девчонкой, как они говорят-

ходить!

Хорошо, что Клава в этот момент не была дома.

Когда Надя пришла из школы, Федор, не дав ей пообедать, повел ее в парк.

– Понимаешь, пап, – объясняла Надя, – эти ребята в школе самые крутые! А дружить с тихонями мне не интересно. И они не каждого в свою компанию берут. А меня взяли!

– Вот что, Надя, – сдерживая злость и стараясь говорить как можно спокойнее, проговорил Федор, – Ни заставить, ни бить тебя я не могу. Но если я для тебя, как отец, что-нибудь значу, знай, если ты не уйдешь из этой компании, то считай, что как отец я для тебя умер!

– А ты мне не отец! – с непримиримой злостью крикнула Надя.

– Хорошо, что напомнила! – Федор поднялся со скамейки.

И уехал. Зачем? Сам не знал. Но вернуться вечером домой не было сил. Он взял на неделю отгул, и вернулся в свой город, где прошла его юность и студенческие годы, и проведенные годы в конструкторском бюро.

Здесь, конечно, оставались друзья, знакомые, но никого грузить он не хотел. Снял номер в отеле и решил в одиночестве подумать, как жить дальше.

Но в одиночестве было невмоготу.

Он позвонил другу, с которым, некогда после института они снимали квартиру. Конечно, друг был давно женат и устроен.

– Давай посидим в кафе, – попросил Федор.

Это было их любимое кафе, небольшое и не в центре.

Никто никому душу не изливал, просто пили пиво, говорили на общие темы.

– Кстати, знаешь, Верка