Собачья жизнь - Ирина Петрова Страница 3

– Почему это делаешь ты, а не мама?– спросил дед.

– Мама- слабая, а я – мужчина, – ответил он.

– Какой ты молодец, – немного озадаченно проговорил дед, а Клавдия Сергеевна качала головой, все же он был ребенок, и это было как-то неправильно.

Все чаще по выходным Алешка был у бабушки с дедушкой, родители порой совсем забывали о нем. Случайно однажды застав сына с невесткой навеселе, Клавдия Сергеевна вскоре убедилась, что это у них не случайно. Соседи стали жаловаться на шум и мусор у их дверей, в квартиру зачастила полиция. Николай был болезненно ревнив, распускал руки, а Светлана в короткий срок заработала себе репутацию женщины без комплексов. Живя на первом этаже, она до обеда могла проходить полураздетая, при том окна у нее не закрывались и не зашторивались. Алешка бы пропал в нездоровой обстановке улицы, если бы был другого склада. Но он отчаянно любил мать, привязался к старикам. Откуда в этом худеньком мальчике столько любви?

Когда многие негативные вещи открылись Ивану Иванычу, его сразил инфаркт. Клавдия Сергеевна надрывалась, но и ей порой было не сладко, она чувствовала свою вину за сына Николая.

– Хоть глаз на улицу не кажи, так стыдно, -говорила она Иван Иванычу.

– Все будет хорошо, Клава, Алешка нас спасет. Не могут они не понимать – ангел им послан.

Темная полоса все длилась и длилась, только Алешка светился , как солнышко, и освещал им жизнь.

Осенью в самые холода их сразил грипп. Заболели все. Алешка не смог пойти в школу. Врач назначил всем постельный режим. Клавдия Сергеевна плакала от отчаяния и бессилия что-либо изменить в данный момент. Сил хватало только поставить чайник и напоить всех горячим. В доме как-будто все вымерло, ни звуков, не разговоров не слышно было, это действовало на нервы. Пережить бы!

Вечером в дверь позвонили. Клавдия Сергеевна еле доползла открыть. Это были сын с невесткой.

– Ложитесь, Клавдия Сергеевна. Я сейчас ужин сварю и пол помою.

– Коля, в магазин сходи,-услышала сквозь шум в ушах Клавдия Сергеевна. На кухне закипела работа.

«А ведь она не плохая,-вспомнив сочувствующий взгляд невестки, подумала Клавдия Сергеевна. -Может, все наладится у нас.»

Спустя время в семействе появилось пополнение. Марина родила дочку Анечку.

– С внучкой тебя, бабушка, – поздравила Клавдия Сергеевна любимую невестку. Светлана похорошела за последнее время, подтянулась, -каждый день на работу надо ходить. Николай счастливый, ему вдруг открылось, что Светкины дети и его тоже дети, значит, он многодетный отец. За столом на чаепитие собрались и стар, и мал. Только Игорь был в отъезде.

– За третье поколение красавиц! – сказал Иван Иванович.– Алешка, режь торт!

Вечером супруги были одни. Сумерничали на кухне.

– Спой, Клава.

И, просветлев лицом, Клавдия Сергеевна запела:

Если в темную ночь иль средь ясного дня

Ни за что ни про что ты разлюбишь меня,

Ни о чем не спрошу, ничего не скажу,

На дареном платке узелок завяжу…

В глазах супругов блестели слезы, и это не были слезы горя. Это были слезы любви.

                        Лиля

      Выпускные экзамены были позади. Лиля лежала на мягком песке, и распахнутое небо над ней кружило ей голову. С другой стороны кучи отдыхали парни, слышались нелитературные выкрики. Но ничто не могло испортить ее счастливого настроя, ведь с ней был он. Ей было приятно легкое покалывание летящих песчинок, ласковое солнце, его тихий голос. «Самая красивая, самая любимая, самая…желанная»,– скорей услышала, чем угадала она последнее его слово. Она не взглянула на Андрея, завороженная голубизной неба, которое… вдруг двинулось на нее всей сияющей яркостью и чистотой первой запретной радости. Она опустила ресницы, это надо было скрыть. Тут же ощутила на губах его поцелуй. «Не тронь, уйди,»– пыталась вырваться она, но это ей не удалось. Поцелуи его были умелыми и сладкими , а объятия крепкими.

«Андрюх, ты ее там еще не…» – послышалось ей. Слова потонули во взрыве хохота и нецензурщины.

Лиля встала, стряхнула с купальника песок. « Я счас,»– сказал Андрей и отошел к парням. Стало тихо, как по мановению волшебной палочки.

Несколькими минутами позже они шли по мелководью реки, купались, целовались по сенью деревьев в нескольких метрах от пляжа. А день все длился, длился, рассыпался на сотни блестящих брызг и гладил влюбленных шершавой горячей лапой, не предвещая никакой беды… Беда над ними стрясется позже, но они были счастливы тем, что не знали об этом.

Лиля была пай-девочка, а Андрей мальчик-хулиган. Девяностые годы вечной любви не берегли, они ломали людей и переплавляли по-своему. Андрея закружили дела, разборки, стрелки, Лилю учеба, они все дальше уходили друг от друга. Однажды после одной вооруженной разборки Андрей угодил в тюрьму по самой жестокой статье. Лилина жизнь оборвалась, она чуть не умерла от переживаний, проболела десять дней, стала внешне пугливой, ранимой до предела, но тогда же появился в ее душе стальной тросик, позволивший выжить в двухтысячные. Итак, она осталась одна, кое-кто избывших «друзей» Андрея пытались оказать ей покровительство, но она знала цену этой дружбы. Мир катился в тартарары. Не работала полиция. Кто-то кого-то крышевал, убивал, уголовные элементы правили бал. А жить-то надо было. Лиля не стала женой декабриста, не смогла разделить ни взглядов, не чаяний Андрея, но стала молиться за него, и надо отдать ей должное, молилась за него все долгие годы, пока он сидел.

Лилия Ивановна сидела над кипой тетрадей, аккуратно и быстро делая пометки, но мысли были неспокойны. Дома не ладилось. Денис, ее сын, недавно привел в дом девочку, но жизнь их шла не очень гладко. Муж был против, чтобы девочка у них жила. Вот и сегодня Денис пришел один.

– А где Лена? – спросила мать, выйдя в прихожую.

– Что я ей сторож! Захочет – придет,– резко ответил он.

«Опять поругались,»-подумала Лилия Ивановна.

– Не обижал бы ты ее, ведь ей привыкнуть к нам надо, а вы с отцом…

– Обойдется… Капризы бы свои поубавила… Вот как их надо держать! – сжал он кулак.

«Господи, весь в Петра,» – подумала Лилия Ивановна, поймав его недобрый взгляд.

– Что ты такой жесткий. Лена – женщина. С женщинами так нельзя. Потеряешь, пожалеешь.

– Да куда она денется!

Петр Васильевич и Лена пришли почти одновременно. Хозяин хмурился, раздражался, выругался, наступив на Ленины сапоги.