Старик - Вера Семенова Страница 3

— Умру я, а Волга все также будет течь, и люди будут жить. А будет ли в ней много рыбы, если так жадничать? О других надо нам всем думать, — приговаривал Иваныч, отпуская рыбешку в Волгу.

На еду старик предпочитал варить ушицу и запекать в печи средних по размеру окуньков в сметане. Окуньки с отварной картошечкой с укропчиком и чесноком, да еще квашеной капусткой и солеными огурчиками — это самая полезная пища для человека. Все натуральное — или выращено на огороде без всяких нитратов, или поймано в реке. Окуньков промыл, почистил — и на сковородку. Времени на приготовление много не требуется.

А вот с ушицей дел побольше будет, да и рассчитана она на то, чтобы не один человек ее хлебал. Мало не сваришь, а одному целый котелок ни к чему. Уху надо съедать сразу, поэтому Иваныч стал брать с собой на рыбалку двух внучат Игната, которые летом всегда отдыхали в Волкове вместе с бабушкой Пелагеей, женой Игната. Ребятня возвращалась домой, гордо неся свой улов, в который старик всегда добавлял часть пойманной им рыбы. Мальцы внимательно присматривались, что и как делает дедушка Пётр Иваныч, так как родному деду Игнату было недосуг из-за работы.

Сам старик научился всем премудростям рыбацкого дела от отца и с удовольствием передавал эту науку мальцам — Никитке с Игорем.

— В ушицу не всякую рыбу положишь, главное в ней клейкость и неж-ность, и вкус должен быть сладковатым. Смотри, Петюня, внимательно, что и как я делаю, — говаривал отец. И Петюня запомнил эти уроки на всю жизнь. В уху старик всегда клал окуньков, жерехов, голавлей, сазанов, жирных судаков. Бульон получался наваристым и очень ароматным. Для прозрачности обязательно добавлял в уху несколько головок лука.

— Остальное на усмотрение, — приговаривал отец. — Главное, чтобы овощи и крупа не перебили вкус рыбы. И специй не переложи. — И это наставление отца неукоснительно соблюдалось.

Вяленую рыбу, плотву и лещей, Иваныч продавал на трассе. Торговля шла бойко, хотя конкуренция была большая — вдоль всей трассы стояли продавцы из разных сёл и деревень по Волге, так что выбор у покупателя был. Но дедова рыба выглядела как-то привлекательнее. Раскупали быстрее, чем грибы, так как рыбка пользовалась спросом у любителей пива. Вяленая плотва по вкусу чем-то напоминает воблу, только это ее сородич. Рыба вобла в этих местах не водилась, только в низовьях Волги. Дед знал, чтобы вяленая плотва была больше вкусом похожа на воблу, надо брать ту, которая покрупнее и успела нагулять жирок, плавая в Каспии. Вот и весь секрет привлекательности. А еще рыба должна быть свежей и не лежать месяцами и сохнуть. С этим проблем не было, так как Иваныч не гнался за большим уловом.

— А с Волгой в последнее время, как и с лесом, беда, — часто думал старик. Вот после войны еще можно было поймать в сеть белугу и белорыбицу — царскую рыбу. А сейчас что? Царской рыбой на Волге сом стал, потому как очень крупные встречаются рыбины, аж в несколько десятков кило.

— Нет, стерлядь-то еще можно поймать в Рыбинском водохранилище, — говорил он своему псу Мухтару, — но туда ведь ехать надо. Водохранилищ много на Волге, да кораблей как машин на трассе стало, загрязняется река, рыба и исчезает — не каждая может приспособиться.

Старик знал, как во время строительства Рыбинского водохранилища пострадала семья Николая Сафонова, младшего брата отца матери, жившая в старинном городе Мологе, который можно найти на картах XIV века. Город по плану оказался в зоне затопления, иначе невозможно было достичь предполагаемого уровня воды в водохранилище, и жителям Мологи осенью 1936 года объявили о переселении. Оно началось весной 1937 года и продолжалось почти до начала войны с Германией. Хотя и планировалось перенести все дома жителей, но это было невозможно. В городе проживало свыше шести тысяч человек.

— Вот и семье Николая не повезло, — рассказывала сыну Катерина. — Пришлось оставить родные места. А там ведь все прадеды похоронены по линии моего отца. Поселили их на новом месте недалеко от Рыбинска в поселке Слип, который какое-то время даже назывался Новой Мологой.

— Жена Николая, Нина, тяжело заболела от всех тягот и переживаний, а тут война началась, и Николай ушел на фронт. Погиб он, Петюня, а жена его умерла. Дочку Таню, мою двоюродную сестру, ей десятый годик тогда шел, взяла к себе на время соседка, она написала нам об этом. Бабушка Антонина собиралась взять Танечку жить к нам, но не успела вовремя. Тонечку, твою сестренку, оставила на попечение жилички Ирины Александровны, и поехала в Рыбинск. А уже с октября 1941 года город постоянно бомбила немецкая авиация, и бомба попала в дом соседки, все погибли, и Танечка.

— А затопление Мологи, Петюня, как началось перед войной, так до конца её и продолжалось. В 1946 году появилось Рыбинское водохранилище. Сроки его строительства никогда не забудешь, — говорила Катерина, вздыхая.

— Да, Мухтарка, как такое можно забыть, — говорил старик Мухтару, вспоминая рассказ матери. — Сколько горя вынесли люди.

Жил Иваныч один в родительском доме. Из родственников осталась у него только сестра Антонина, которая еще в молодости уехала в Москву, да там и осела.

Глава 3

Годы постепенно брали свое. И всё чаще старик размышлял о своей жизни. Особенно в дождливые осенние дни и в долгие зимние вечера, когда за окном мороз и воет вьюга. Затопит печь и сидит разговаривает, а пес Мухтар, которого в такую погоду он всегда пускал в избу, навострит уши и ластится к нему. Хоть одна живая душа в доме, за что благодарил старик друга Игната, подарившего ему пять лет назад щенка из собачьего питомника МВД. Что-то было у щенка со здоровьем, и для полицейской службы он оказался негодным. Старик назвал его Мухтаром, так как очень любил фильм «Ко мне, Мухтар!» с Юрием Никулиным, сыгравший судьбоносную роль в его судьбе.

— Не сложилась жизнь моя, а ведь все могло быть по-другому, — говорил старик Мухтарке, качая головой.

По разумению старика выходило, что никакого уважения в