Автопортрет. Самоубийство - Эдуар Леве Страница 3

кометы, затмение. Видел Млечный Путь. Мне уже не десять лет. Я никогда не верил, что можно увидеть даху. Мне интересно, существуют ли осквернители Сатаны и является ли осквернение грехом, как с его точки зрения, так и с точки зрения Бога. Меня интересуют монстры. Когда я читаю code pin ОК, мне чудится code Pinoquet. Одиночество придает мне терпения. Подруга моих родителей в пятьдесят лет обнаружила, что не знает, что можно засучить рукава. Я не знал, что ответить, когда взрослый человек сказал мне: «А ты, часом, не врешь?» Я заставил себя улыбнуться, когда взрослый человек сказал мне: «Шел бы ты лесом». Мой отец несколько чудаковат. Мать любит меня, но без одержимости. Я обнаружил, что существуют «неприличные картинки» в небольшом небесно-голубом буклете, в котором описывались некоторые из грехов, мне его дал перед первой исповедью священник, чтобы помочь вспомнить, какие из них я мог совершить. Я посещал коллеж, в котором свирепствовали педофилы, но не попал в число их жертв. За одним из моих школьных товарищей, когда ему было двенадцать, до самой лестничной клетки шел пожилой мужчина, там он затолкал его в подвал и начал тискать. Собака одного из моих приятелей обезобразила его лучшего друга, когда тому было четырнадцать лет. Я ни разу не опаздывал на самолет, который потом взорвался бы в воздухе. Я чуть не угробил троих своих пассажиров, отыскивая в бардачке кассету, когда ехал со скоростью сто восемьдесят километров в час по автостраде Париж — Реймс. Мой отец застал меня, когда я занимался любовью с одной женщиной, когда он постучал в дверь, я чисто механически ответил: «Войдите», его лицо озарилось и он тут же закрыл дверь; когда моя подруга попыталась втихомолку улизнуть, он поспешил к ней со словами: «Возвращайтесь, мадемуазель, когда захотите». Как и большинство, я не знаю, почему город, в котором я живу, назван именно так. Один из моих дядей умер от СПИДа вскоре после того, как прогорела художественная галерея, в которую он вложил все свои средства. Один из моих дядей встретил мужчину своей жизни, когда неспешно катил в своей красной машине с откидным верхом по улицам Парижа, этот человек был венгерским иммигрантом и шел туда глаза глядят, собираясь с собой покончить, дядя остановился рядом с ним и спросил, куда он направляется, больше они не расставались, пока их не разлучила смерть. Приятель моего дяди научил меня смеяться над тем, что показывают по телевизору и в чем, вообще говоря, нет ничего забавного, например над прической Бобби Юинга в «Далласе». Я никогда не подписывал манифестов. Если я поворачиваюсь, глядя на себя в зеркало, наступает момент, когда я себя больше не вижу. Раймон Пулидор — одно из самых асексуальных имен, что я знаю. В салате мне в первую очередь нравятся хруст и заправка. Я не люблю, когда при мне повторяют чужие остроты, особенно остроты Саша́ Гитри. Прежде чем добраться до предмета, я смакую упаковку. Посещение церквей навевает на меня скуку, мне любопытно, существуют ли, за вычетом горстки специалистов, люди, которых это приводит в восторг. Я не знаю, как называются звезды. Я регулярно планирую заучивать наизусть длинные тексты, чтобы натренировать свою память. Я вижу в облаках фантастических существ. Я не видел гейзер, атолл, глубоководную впадину. Я не сидел в тюрьме. Мне нравится рассеянное освещение. Я не подавал жалоб в полицию. Меня никто не грабил. Лет в двенадцать, когда я был в метро с тремя одноклассниками, какой-то чужак моего возраста вдруг сделал мне подножку, другой, лет пятнадцати, ударил ногой в лицо, я упал на пол, когда я приподнялся, он готов был нанести еще один удар, и тогда я притворился, что мне больнее, чем на самом деле, схватившись за лицо руками и громко вопя, словно лицо было разбито, нападавшие испугались и бежали, мои три «товарища», замершие в нескольких метрах позади, бросились ко мне, я заметил, что лицо одного из них побелело от трусости. Мои родители не слишком докучают мне вопросами. Однажды я зашел на территорию тюрьмы, окрестности которой фотографировал в Риме, штат Нью-Йорк, часовой задержал меня и отвел к начальству, где у меня изъяли пленку, на ней также были засняты свидетели Иеговы из Парижа, штат Нью-Йорк. Я продавал свои работы французским, австрийским, испанским, немецким, итальянским, американским и, возможно, каким-то еще коллекционерам. Если по истечении какого-то времени женщина, с которой я встречаюсь, перенимает мои выражения, я могу ей только посочувствовать. Мне хотелось бы, чтобы в некоторых регионах изо дня в день стоял один и тот же день недели, я бы мог при желании провести пять понедельников в одном городе и восемь суббот в другом. Мне хотелось бы, чтобы имелись города, всех обитателей которых звали бы Жан или Жанна, такой город назывался бы Жанвиль. К местам меня влекут имена, к людям — тела. Я забываю, что названия некоторых предметов, например «проволока», отсылают к действию. Мне интересно, симпатизирует ли спецназу кто-либо, кроме стариков. Я — фетишист написанного от руки. Если я выбираю почтовые открытки с видами одного и того же места, то испытываю искушение варьировать изображения и даже не повторять лучшие из них, чистый абсурд, поскольку открытки адресуются разным людям. Когда я пишу несколько почтовых открыток в один и тот же день, я стараюсь не излагать одни и те же события, как будто адресаты смогут однажды удостовериться, что я несколько раз переписал одну и ту же открытку. Среди ложбин и оврагов Золотого треугольника я совершил прогулку на спине слепого слона, который нащупывал себе дорогу ногой. Мой брат строит. Я по ошибке изучил трудные предметы, которые оказались совершенно бесполезны, а мог бы получить удовольствие от художественных занятий, которые ускорили бы мою жизнь. Я доволен, что я доволен, и грушу, что мне грустно, но точно так же я могу быть доволен, что мне грустно, и грустить, что доволен. Недосыпание не так мешает мне в хорошую погоду, как в дождливую. Я нахожу людей красивыми независимо от момента, я не всегда нахожу себя красивым, следовательно, я некрасив. Мне случается разговаривать со своим членом, обращаясь к нему по имени. Я ценю запах свежескошенного сена, исходящий от джинсов Levi’s 501 brut. Я не рассказываю истории, так как забываю имена людей, я пересказываю события в беспорядке и не умею подвести к концовке. В путешествии я устраиваю себе сюрпризы, например в самый неожиданный для себя момент решаю, что путешествие