Собрание сочинений в десяти томах. Том 1 - Юзеф Игнаций Крашевский Страница 3

с горячей мольбой о спасении. Он еще молился, когда татарская стрела зазвенела в окне часовни, свистнула над головой князя и вонзилась в образ. При виде этого святотатства, следы которого до сих пор носит икона, князь залился слезами, прося Бога о мщении. И вдруг разыгралась буря с громом и вихрем, в помощь осажденным; среди осаждавших начался переполох, гарнизон в темноте, при свете молнии, сделал с князем во главе вылазку. Татары бежали разбитые. После этой победы над неверными Владислав, памятуя о чуде, хотел увезти икону с собою в Силезию в Ополь, но во сне ему было свыше указано, чтобы он оставил ее в Ченстохове.

В 1382 году святой образ стоял на предназначенном ему месте и был отдан на попечение монахов-паулинов. Посреди равнины, по которой течет Варта, стремясь к Одеру, на высокой скалистой горе, господствуя над далекими окрестностями, были построены первые жилища для монахов, а старый маленький костел, уже существовавший тут ранее, обогатился новой святыней и стал зародышем тех зданий, которые медленно начали воздвигаться.

Монахи-паулины, названные "братьями смерти", владели несколькими деревнями в окрестностях, имели чинши, подати и доходы с мельниц и пасек. После смерти Людовика княжество Ольштынское вместе с Ченстоховом отошло к Польше. Владислав Ягелло был первым из польских королей благодетелем этой обители. Паулинам к прежним владениям были прибавлены Старый Ченстохов, несколько ближайших деревень и годовой доход с чиншей местечка. Монастырь был освобожден от тяжелой подчас повинности содержания на свой счет чиновников и депутатов сейма. Набожный Ягелло несколько десятков лет спустя возобновил свои пожертвования, когда слава Ченстоховской иконы, распространяясь все дальше и дальше, не только в Польше, но и в соседней Силезии, Моравии, Пруссии и Венгрии, притягивала тысячи паломников.

Как некогда при Болеславе Храбром, люди, только что обращенные из язычества, влекомые жадностью, нападали на только что заложенную обитель, прослышав о собранном там золоте, так и тут множество жертвований, рассказы о богатствах возбудили в людях, зараженных ересью гуситов, жажду к грабежу и воровству. К несчастью, также и свои, скрывшись под именем гуситов, собрав бродяг и разбойников с пограничных мест, явились виновниками нападения на Ченстохов.

Некий Яков Надобный, Ян Куропавка и несколько других, собрав бездельников из Силезии, Чехии и Моравии, в день святой Пасхи напали на Ясную-Гору, не защищенную и открытую, так как никто не ожидал нападения; ибо всем казалось, что ее охраняет ее собственная святость. Они искали здесь богатств, а нашли только то, что набожность людей сложила на алтаре: чарки, кресты, пластины, покрывавшие кипарисовую доску, и священные костельные сосуды. Забрав все это, разбойники унесли даже сам образ, вырвав его из алтаря, вероятно, ради богатых риз, которых не сумели снять; желая это сделать, они рубили саблями и кололи рапирами старинный образ, но безуспешно и, расколов доску, бросили икону и убежали. Шайка эта скрыться не могла; два ее начальника и их сообщники окончили свою жизнь, кто на плахе, кто в тюрьме.

Предание говорит, что святотатцы, охваченные ужасом перед своей виной, или из-за тяжести, которую вдруг принял чудотворный образ, защищаясь от похищения, или по какой другой причине, бросили его на землю, раскололи, а сами были поражены внезапною смертью. Монахи оправились от страха, побежали по следам злодеев и наткнулись на образ, изломанный, лежащий в болоте. Для омовения святого образа забил ключ; на этом месте позднее был построен костел св. Варвары. Напрасно старались зарисовать следы ударов мечей, они остались навеки, как свидетельство преступления; сто раз прикрытые краской, они снова появлялись и остались как бы следами мученичества.

В пятнадцатом веке паулины из этого рассадника ченстоховского разошлись по всей Польше, неся с собой всюду поклонение Божьей Матери Ченстоховской: в Пинчов, Велюнь, Влодаву и другие места. Новое нападение чехов в 1466 году опустошило Ченстохов и его окрестности, но монахи смогли откупиться, и руки святотатцев не дотронулись до образа. С той поры на Ясной-Горе стало тихо, росли только пожертвования, толпились паломники и сыпались дары верующих. Казимир Ягеллончик приезжал с семьей и двором помолиться перед Заступницей Польши, неся ей новые королевские дары, а обители привилегии власти и свободы. Все другие короли подтверждали привилегии предшественников, увеличивая и обогащая монастырь и костел. Само поселение ченстоховское под покровом Заступницы сильно возвысилось, разрослось, и увеличилось его население, так что местечко вскоре превратилось в город.

Сигизмунд I по примеру предшественников положил на алтарь не только подтвердительные грамоты, но и драгоценные произведения рук своих. Король-артист, любивший искусство и сам занимавшийся им в часы досуга под руководством видных художников, принес в дар крест дивной работы с куском дерева от Креста Господня и великолепными украшениями. Сокровищница Ченстоховская уже тогда имела множество даров и драгоценных приношений, часть которых сохранилась до наших дней.

С той поры Ченстохов все рос и строился.

При Сигизмунде III, когда вкус к новой архитектуре все больше распространялся, а старые маленьких размеров готические костелы стали по всей Польше заменяться громадными зданиями, Ченстоховский костел и монастырь, пожелав сравняться с другими, начали расти вверх.

Как раз во время начали паулины обносить святыню стенами и строить здания лучше и прочнее, так как снова им стали угрожать нападения. В конце первой четверти XVII столетия наружная стена уже окружала Ясную-Гору.

Достойна упоминания жертва убогого монаха, последнего проповедника, горевшего пламенем веры ксендза Петра Скарги. Он прислал для алтаря свечу, слепленную его собственными руками; она догорела вместе с ним и угасла в час его смерти.

Сын Сигизмунда, набожный и храбрый Владислав IV, осыпал дарами Ченстохов. В 1633 году он, прося сил у неба на трудное управление краем, упал ниц с мольбой перед Божией Матерью. Точно предчувствуя грядущие бури, он поспешил с окончанием начатой твердыни и тем оградил обитель от напасти, которую, неизвестно, предвидел ли он. Быть может, он обладал пророческим даром, а может быть, тягостное предчувствие говорило ему, что он не оставит потомка и отдаст Ягеллонский скипетр в руки слабого Яна-Казимира.

Провожая останки своей жены, посетил он еще раз Ченстохов, но тогда вместе с ним еще находился его сын, которого вскоре отняло от него небо. Передают, что ребенок дважды преклонял колени перед образом девы Марии, как бы прося защиты от смерти, как бы молясь невинной душою за край, над которым он должен был царствовать; но Бог взял его к себе, прежде чем он коснулся короны своих предков, чистой, печальной, святой, но повитой терниями.

Предшественник Яна-Казимира был одним из королей, оставивших в Ченстохове наибольшую по себе память. Несколько