Игорь Свинаренко - Москва за океаном Страница 32

— А точно… Ну значит, никак им нельзя жить.

Тут в наш спор вмешалась жена мэра Памела и предъявила старушку, которая дожила до преклонных лет без каких бы то ни было бумаг.

— А счет, счет кто ж открыл ей? Без счета ей бы и свет отключили, и "Санта-Барбару"…

— Да я и открыла! Я же все-таки в банке работаю. Я перед девочками поручилась, что это есть моя натуральная родная тетя.

Короче, вы понимаете, поездка Эдвардса в русскую Москву — это как если бы наш Лужков полетел… Но куда? Он везде был уже… Ну, например, с неофициальным визитом на Луну. Тогда супруга Юрия Михалыча рыдала бы на космодроме точно так же, как это делала миссис Эдвардс в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди. И точно так же она не ожидала бы звонка от него из такого страшного далека — кто ж все бросит и начнет звонить с Луны среди ночи, когда у нормальных людей как раз обед?

Не одна жена, конечно, переживала — вообще вся семья. Например, сын Эндрю, четырнадцати лет от роду. Он очень удивлялся, осмысливая сведения из нашей удивительной истории.

— Эх, вот бы мне живого коммуниста повидать! — мечтательно вздыхал он.

— Да на кой они тебе? С ума сошел? Уж я на них насмотрелся. Ничего хорошего, — беседовал я с мальчиком.

— Да мне поговорить только! В коммунизме ведь что главное? Они же как придумали-то, а?! Придумали все взять и поделить поровну. Но даже ребенку ясно, что лентяи обязательно этим воспользуются, устроятся на халяву и сядут на шею трудовому народу. А?

Послушай, далекий американский мальчик! Послушай, как я молчу… Не знаю я, что тебе сказать на это.

Вот еще одна вещь, которая в процессе подготовки к визиту случилась в жизни мэра впервые. Чтобы официально ему передать приглашение в русскую Москву, я звонком вызвал его для беседы в московский центр общественной жизни — бар Doc's Hard Rock Cafe. И вдруг выяснилось, что порог этого заведения Эдвардс переступил впервые! При том что вся мужская Москва там культурно отдыхает! Нет, нам Америку умом не понять тоже, как видите.

И вот мэр Москвы — впервые в Москве. Визит, конечно, неофициальный, что не мешало Эдвардсу жить в волнующей близости от Кремля на пятом этаже "Метрополя". Визит протекал в теплой, дружественной обстановке. Стороны сразу обменялись мнениями по поводу международной политики, причем мэр убежден в неизбежности процветания России на фоне крепнущих на наших глазах moscowско-московских отношений. Стороны также единым курсом в едином порыве совершили ряд неизбежных экскурсий по Москве. Они (то есть мы, собственно) сходили в мавзолей с Лениным, и свое впечатление об увиденном наш гость выразил в очень сдержанных тонах:

— Я планировал увидеть это, и я это увидел.

Во время прогулки по Красной площади мэр записал в свой рабочий блокнот две фамилии — Минина и Пожарского. Зачем — неизвестно. Осмотр же Лобного места вызвал его замечание, что вверенная ему Москва в таких строгостях, как отрубание головы, никогда не нуждалась.

В первый же день визита мэр сильно устал и улегся спать часов в 7 вечера, при том что в его Москве было как раз 11 утра того же дня. Администрация "Метрополя" разбудила его через полчаса звонком и вопросом о том, в какое время ему будет удобно пустить в номер обслугу для расстилания постели. Мэр страшно удивился и ответил, что ведь еще не знает, во сколько он вернется вечером. Судя по стрелкам часов (полвосьмого) и по легкому утреннему сумраку за окном, было утро. Мэр принял душ и стал готовиться к жизни. Случайно выяснилось, однако, что был как раз тот же самый вечер и поспал он всего ничего.

— Неужели ты не чувствовал себя разбитым?

— Очень даже чувствовал. Но мне казалось, что это законный итог jet-lag (дискомфорт после перелета через несколько часовых поясов. — Прим. авт.). Я думал, так надо.

Не обошлось и без экскурсии на ВДНХ, которая являлась не чем иным, как нашим ответом на их диснейленд. На выставке мэру понравились фонтаны, а еще, разумеется, павильоны "Свиноводство" и "Космонавтика", куда я его увлек. По поводу последнего, в котором граждане Бангладеш торгуют импортным товаром, он заявил:

— Нам, американцам, бангладешцы известны как трудолюбивый и склонный к успешной торговой деятельности народ. Однако, в отличие от вашей Москвы, они ведут эту деятельность в пределах магазинов сети "7-11". Что же касается вашингтонского музея аэронавтики, то розничная бангладешская торговля, насколько мне известно, там в настоящее время не ведется.

В нашу Москву мэр приехал не только чтоб других посмотреть, но и чтоб себя показать. Вы его, в частности, видели по телевизору. Тот, что симпатичный, интеллигентный, с бородкой и очках, загоревший на жарком пенсильванском солнце, и был мэр. Он еще давал, помните, пресс-конференцию в баре "Слимз", что напротив издательского дома "Коммерсантъ". После пресс-конференции в том же баре в честь мэра был дан торжественный, но вполне вкусный обед.

В процессе обеда мэр ознакомился с русской народной едой. Она вовсе не состоит из гамбургеров и "макдональдса", как могло бы показаться бесхозному, брошенному на произвол судьбы туристу, а, напротив, складывается из икры, блинов, семги и жареного поросенка с гречневой кашей на холестерине. Участники ужина волновались насчет этого холестерина, который американцы пытаются исключить из своего пищевого рациона, и даже подумывали о том, не замаскировать ли поросенка под какое-нибудь альтернативное животное. Для этого потребовалось бы перед началом торжественного ужина всего лишь тайком отъесть компрометирующие части тела.

Но мэр оказался выше предрассудков и поросенка ел довольно смело. Холестерин его совершенно не испугал, что для американской действительности поступок весьма героический. Международный конфликт мог бы случиться, если б мэру подали борщ, который он терпеть не может (и мы об этом писали). Но руководство "Слимза", заранее предупрежденное насчет аллергии на борщ у Эдвардса, приняло меры и решительно вычеркнуло борщ из меню.

В ходе неофициального визита были отмечены попытки попотчевать мэра и народной псевдомосковской едой — "макдональдсом". Но он категорически отказался под тем предлогом, что там невкусно, и напомнил нам о своей принципиальной позиции: в его Москве "Макдональдса" не будет никогда.

Во время встреч с прессой и с частными московскими лицами мэр сказал нам много теплых слов. На его взгляд, народ мы веселый и юмор наш таков, что он вовсе и не ожидал. Еще мэр порадовался за нас с той точки зрения, что мы люди гордые. Ему было приятно, что даже в очень дорогих заведениях столицы обслуга не уступала ему дорогу и продолжала стоять на пути, мирно болтая с коллегами о личной чепухе. Эдвардс считает, что они там, в Америке, с этим делом переборщили и зря лезут ко всякому клиенту с преувеличенными любезностями. Даже тошно бывает. Эдвардс у нас тут начал подумывать о том, не начать ли ему откровенней показывать людям свое к ним отношение. То есть он в душе прямой и чистый человек, такой же, как мы, — ну, настоящий москвич.

С особым интересом мэр их Москвы изучил ночную жизнь нашей родной Москвы. Ситуация здесь для него сложилась очень благоприятная. Потому что обычно по вечерам Дэни либо заседает в своем моссовете, либо читает книги про американских президентов, либо, выпив скупую ежевечернюю бутылку пива, воспитывает двоих детей. Здесь же, в ходе визита, он был оторван от корней и лишен возможности вести как общественную работу, так и личную жизнь. И таким образом, выполнив свой долг перед совестью, смог пройтись по нашим ночным клубам и понаблюдать за трудом "ночных бабочек".

Ведь ничего, ничего этого в его Москве нет! И, как полагает мэр, никогда не будет, потому что законы Москвы очень и очень строги. Они не дают возможности открыть, например, заведение стриптиза в городской черте. И любители женской красоты вынуждены ехать в известное заведение джентльменский клуб Grandview (см. выше). Там всем за 10 долларов дают порассматривать части дамского организма, включая зовущие и волнующие. Так вот, чтоб вы знали, мэр на стриптиз отродясь не ходил и не собирается. О том, что у него там в Подмосковье творится, он знает, собственно, только с моих слов. И приходится ему сравнивать эти две ночные жизни — его и нашу — как-то однобоко. В смысле нашу ночную жизнь он теперь вполне знает, а свою нет.

А наша такая. Ну, допустим, ночной клуб "Распутин" на Зубовском бульваре. Были там с мэром. Бар так себе. Шоу несколько хуже. Много не очень хорошо раздевающихся девушек. Хотя, конечно, стройных. "Давай, — говорили они, — мы сейчас потанцуем специально для мэра Москвы, а? Хочет — топлес, а хочет вообще без трусов".

Но мэру это было не очень интересно…

И вот что я еще вам, господа, напоследок скажу о разнице между нами и американцами и так называемом языковом барьере. Мэр вначале утверждал, что ни слова не знает из русского языка. Однако же мне, как природному лингвисту, довольно легко удалось неопровержимо доказать мэру, что слова типа "Москва", "борщ" и "водка" — исконно русские, но он их давно прекрасно знает. Мэр же чистосердечно считал их американскими. Видите, насколько мы близки: говорим каждый на своем языке, а выходит, что совершенно на одном.