Дан Маркович - Монолог о пути Страница 32

8

Итак, во мне существовали два сильных начала, причем почти все время властвовали ПОПЕРЕМЕННО: пока одно активно действовало, другое уходило в тень, едва теплилось. Периодов неопределенности я боялся и успокаивался, когда одна из сторон явно брала верх. Оттого я так стоял за цельность. В стремлении к ней обе противоборствующие силы были едины: одна боялась хаоса и все объединяла чувством, простыми страстями и желаниями, вторая призывала на помощь разум - все объяснить. Оттого я с таким напором стремился к простым понятным схемам, оттого меня так долго успокаивала наука своим несгибаемым оптимизмом. Оттого потом, забыв про науку, я устремился к простой чувственной жизни, отталкивал разум... И, наконец, устав от метаний из стороны в сторону, нашел компромисс между двумя началами, в котором чувственность оказалась уравновешена словом.

Противоречия были сильны, жизненные повороты резки, способы жизни на каждом этапе различались сильно... Но при этом мои сомнения "ВНУТРИ" каждого из этапов кажутся слишком уж слабыми и редкими, если иметь в виду ту силу и резкость, с которыми я отрицал и отталкивал от себя содержание и смысл предыдущих этапов. И никогда не сомневался в сегодняшнем дне! А потом снова все отрицал начисто! И обязательно считал себя удивительно цельным и непротиворечивым человеком. Только потом почему-то резко изменял свою жизнь...

В моей увлеченности, можно сказать, одержимости... и узости не было никакой меры. Что-то мешало мне посмотреть на свою жизнь в целом, расширить свой взгляд.

Думаю, та самая моя ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СОСРЕДОТОЧЕННОСТЬ НА СЕБЕ, о которой я неоднократно говорил. Она помогала мне... и топила тоже.

ГЛАВА ВТОРАЯ. УСМИРЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ

1

Возможно, это свойство моей личности возникло где-то в раннем детстве, как своеобразная защита, чтобы отражать нападки на мою цельность со стороны противоборствующих сил?.. Но, возможно, дело проще - такова изначально, от рождения, моя особенность - не могу удержать в поле зрения более одного объекта. "Узкий пучок света", как я это называю. С этим можно справляться, и жить. И даже, оказывается, помогает утихомиривать серьезные противоречия - не вижу их, потому что ничего не вижу за пределами своего "пучка". Это свойство могло обостриться после долгих болезней? Нет, было раньше. Может, война, беспокойство матери, которое всегда передается маленьким детям?.. Долгие ненормальные роды?..

Можно много еще сочинить, но лучше сказать - НЕ ЗНАЮ. В конце концов, действительно, неважно, специальный ли то "механизм", или просто одна из черт личности, за которую я, подсознательно, конечно, ухватился и использовал.

2

Эта особенность глубоко влияла на все мое отношение к жизни. Возьмем отношение к прошлому. Я уже говорил о моем стремлении все время что-то отсекать, отбрасывать от себя - уничтожать письма, забывать людей, разговоры, события - все что решено, подписано, разорвано, завершилось, доведено до ясности... Желание все начать заново, часто в самом конце дела, когда предстоит еще одно решающее усилие - то ли в предчувствии неудачи, то ли от скуки... а может от нетерпения?.. Что дальше - вот главное! Воспитание и воля заставляют заканчивать дела, но интереса они уже не представляют... Сюда же относится и мое нежелание "каяться", жалеть о прошлом, странная нечувствительность к потерям и поражениям.

Причина понятна. Все, что уже отходит к границе внимания, не представляет интереса. И в то же время вызывает напряжение - маячит, раздражает и отвлекает, мешает заниматься тем немногим, что может удерживаться в центре "пучка света" прочно и надежно... что наиболее важно сейчас, сегодня!

Возьмем отношение к будущему. К тому, чего еще нет, но также реально, потому что существует в сознании. И тоже отвлекает. Раздражает своей расплывчатостью, обилием вариантов, неясностью, что же конкретно нужно сделать, чтобы приблизить или отодвинуть. То, что далеко, сильней зависит от Случая. Отсюда инстинктивное недоверие к далекому планированию событий, к расчету, многоходовым комбинациям... логическим играм, распутыванию головоломок, установлению родства... Но совершенно без плана невозможно. И возникают куцые планы - на сегодня, завтра...

Отсюда жизнь без "крупной структуры", без разумного, вперед смотрящего взгляда. Далекие планы вызывают раздражение, если в них попытка внести ясность в будущее. Зато огромное количество планов - на многих бумажках. Но это в сущности не планы, а пожелания. Они составляются с превеликим удовольствием! И не выполняются, потому что всегда чрезмерны, раздуты, не учитывают реальных возможностей.

Вот такой способ жизни - и творчества. И сегодня, в сущности, все так же. Я знаю что-то о своем общем направлении, а в остальном должен быть простор для импровизации. Тогда и жизнь и творчество доставляют мне радость. Я просыпаюсь утром и с волнением чего-то жду. Отсюда приемы "вязания и плетения" жизни, о которых я говорил раньше. Точно так же устроены мои картины. Меня возбуждают пятна, которые уже есть, они диктуют мне продолжение. Этот спонтанный, интуитивный подход дается мне легче других.

При этом я отличаюсь редкой настойчивостью в достижении своей цели... если она находится в пределах видимости. Поэтому мое движение похоже на очень целеустремленное блуждание из стороны в сторону. Добравшись до нужной мне точки, я часто не знаю, что дальше, не имею ничего, кроме общего курса, очень приблизительного, неясного тяготения куда-то за горизонт. И все силы трачу на вслушивание в себя, чтобы неясность сделать более определенной... Потом я вдруг снова вижу перед собой нечто интересное - и рвусь вперед с той же настойчивостью.

Поэтому мои картины разрозненны, рисунки не составляют больших серий объединены только моим настроением, иногда понравившимся приемом, тоже "под настроение"... Такой подход мне ближе всего, это моя натура. Развитие, видимо, идет, но глубоко, подспудно, непонятным для меня образом. Я ничего придумать не могу, никаких идей по поводу живописи у меня нет и быть не может, и вообще, вносить мысль в это дело мне противопоказано. Для этого у меня есть проза. Я не люблю яйцо в бульоне или гренки - ем все отдельно.

3

Как я уже говорил, все, что на границе сферы внимания, вызывает озабоченность, настороженность, растерянность, раздражение и даже страх своей неуправляемостью. Как поступить, чтобы избавиться?.. Вернуться, снова приблизить к себе?.. Невозможно. Значит, отбросить!.. Постоянно что-то оказывается лишним, мешающим, и оно активно выталкивается. Стремишься все время как бы уйти от себя прежнего! На первый взгляд, нет никакого сознательного стремления - новое увлекает и старое забывается. Но это не так: для того, чтобы забыть, надо поработать. Правда, это особая работа, в ней нет сознательного стремления отбросить, есть другое: ПРИДАТЬ ВЫВОДАМ, РЕШЕНИЯМ, РЕЗУЛЬТАТАМ, КОТОРЫЕ ОТЖИВАЮТ СВОЕ, ЗАКОНЧЕННЫЙ ВИД, черты незыблемости, фундаментальности, монолитности, сформулировать, ясно выразить отношение... То, что ясно и четко выражено, уже не интересно и легко забывается, уходит из ежедневного обращения... или остается в сжатой, свернутой форме - формулой или афоризмом, которые не требуют доказательств и подтверждений.

Формы отбрасывания очень разнообразны - от попыток изменить свою жизнь и измениться самому - освободиться от влияний, связей, иллюзий, страстей, ошибок, собственных убеждений и достижений - до картин, книг. От "самосовершенствования", идеи очень сильной в молодости, до творчества.

В творчестве я вижу много от этого желания "отделаться" от себя. В картинах и книгах уже пережитые состояния, нечто остановленное, застывшее. Если продолжить эту мысль, то результат в искусстве - всего лишь "побочный продукт". То, что выброшено из "сферы внимания" за ненадобностью. Самые высококачественные из всех известных на земле отходов.

Я несколько заостряю взгляд на вещи. Отчего бы я так заботился о судьбе своих картин, если всего лишь отходы?.. Противоречие, конечно! Здесь проступает другая сторона моего отношения к жизни: ЭТО "ПУТЬ" И "ДЕЛО", а не только сумма внутренних состояний. Сделанные мной вещи окружают меня, как оболочкой, защищают, придают мужество, помогают поддержать интерес к себе. Хотя, глядя на них, не могу понять, что же в них моего... Я это не воспринимаю. Войдешь в чужую комнату и увидишь картину - написана "как надо"! Оказывается, это я... Что она может вызвать в другом человеке неразрешимый вопрос, источник удивления. И все-таки, картины и книги не только мои, они остаются другим. Нечто более долговечное и прочное, чем живая память. Хотя, наверное, менее ценное. Я ощутил это, когда умер мой брат. Умерла часть меня. Он помнил меня таким, каким никто теперь не знает! Моя собственная память потеряла подтверждение, стала более зыбкой, невесомой, еще больше приблизилась к видению, сну, бреду...

"Выталкиванием" можно объяснить многие мои черты и поступки. Например, почти полное отсутствие удовлетворенности, покоя после удачно сделанного дела, хорошей картины или рассказа. Желание тут же забыть об успехе, добиться нового, и обычно в другом роде, стиле, жанре, другой манере. Невозможность самоповторения, тем более, копирования, подражания. Неприязнь к так нужному порой закреплению результата, разработке собственных достижений, доведению их до законченности, ясности... В каждой работе проскакивается, протаскивается весь интервал от начального бессилия и неумения до вчерашнего дня. Многое, уже известное и пройденное, как бы "заново вспоминается"... Десятки лет я езжу в Москву на автобусе, и каждый раз за окном для меня новые пейзажи. Такая забывчивость скрашивает однообразие жизни, но в работе, в девяти случаях из десяти, невольно повторяешься. Слабости и трудности такого подхода к делу - "от нуля" очевидны. Но есть и свои прелести, и преимущества. Не так привыкаешь к себе, все время настроен на новое, на тот самый один шанс из десяти... или ста?.. ждешь его, и иногда получается.