Отец - Людмила Георгиевна Степанова Страница 32

– Понаехали, – читалось на их лицах.

Люда почувствовала себя маленьким беззащитным муравьишкой. И если бы не папа ….

– Не трусь, – заметив испуганное лицо дочери, поддержал он.

– Легко сказать, ты завтра уедешь, папочка, а я здесь останусь, – настроение у дочери испортилось окончательно.

– Ты же сама выбор сделала?! – поспешил возразить отец.

Документы приняли, но, правда, не без вопросов.

– Странно, в аттестате пятёрки и одна четвёрка по труду? – удивились в приёмной комиссии.

Историю о том, что в школе существовал регламент на медали и что на самом деле ей поставили «хорошо» не за труд, а за автодело, она будет рассказывать часто. Возраст абитуриентки тоже смутил: в шестнадцать с половиной лет в их учебное заведение ещё никто не поступал.

– А Вы знаете, куда распределяют наших выпускников? – обратилась одна из преподавателей к отцу. – В аулы и кишлаки – в Среднюю Азию.

– Нам самое главное – учиться в Ленинграде, – ответил он.

Дочери показалось, что отец не расслышал вопроса. Кто-то из приёмной комиссии сделал ещё одну попытку отговорить их поступать именно в этот педагогический институт.

– Наши абитуриенты – чаще всего, медалисты и окончившие педагогические училища, к тому же конкурс большой: пять человек на место, – заметила председатель приёмной комиссии, давая понять, что шансов у девушки нет. Но отступать было поздно.

На время экзаменов иногородним предоставили общежитие, которое находилось на Васильевском острове, недалеко от факультета журналистики Ленинградского государственного университета имени Жданова. Каждый раз, проходя мимо здания по дороге в «Пельменную», она наблюдала, как открывалась тяжёлая дубовая дверь, и оттуда выходили африканские студенты. В глаза бросались их белоснежные зубы и светло-коричневые ладони.

– Вот сюда бы поступить! – однажды размечталась провинциалка и испугалась: желание – на грани фантастики! – Пора возвращаться в действительность и продолжать вгрызаться в гранит педагогики.

В огромной комнате, куда поселилась абитуриентка, готовились к экзаменам ещё десять человек, причём на разные факультеты. Выяснилось, что любовь к истории питала только девушка из Кирова.

– Что ты в истории интересного нашла, да ещё и на английском языке преподавать? – недоумевали (разве что пальцем у виска не крутили) соседки по комнате.

Людмила поддалась панике, когда первый, играющий важную роль в поступлении, предмет сдала на четыре. Ей не хотелось возвращаться в общежитие – боялась услышать от соседок: «Это – начало конца!». Девушка долго бродила по Невскому проспекту, никого вокруг не замечая, и только под вечер успокоилась. Мысль о предстоящем английском заставила собраться. Всю обязательную программу она знала назубок, но этого оказалось недостаточно, чтобы получить высший балл. Подвёл перевод неадаптированного текста из газеты «Morning star». И снова только «хорошо». Каждый вечер кто-то из девушек отмечал свой успех. Это были «медалистки», которые сдавали всего один экзамен по основному предмету. Пироги с капустой и торты от счастливых подруг добавили Людмиле ещё одну проблему: она стала набирать лишние килограммы. Активно занимающаяся баскетболом и ручным мячом днями напролёт лежала на кровати и повторяла материал. Она почему-то не наедалась, чувство голода заставляло в очередной раз идти в «Пельменную» или «Пирожковую».

– Не воспринимают меня всерьёз экзаменаторы, – как-то вслух произнесла Люда. – Для них я всего лишь провинциальная девчонка с короткой стрижкой. Ни медали, ни опыта … Может быть, на письменном экзамене повезёт?! Не надо с преподавателем беседовать!

Её детское восприятие пригодится, когда она выберет тему для сочинения.

– Про свободную лучше забыть, – как и в школе, предупредили педагоги. – Потеряете, как минимум, балл.

Людмила отлично делала только то, что ей нравилось. Слова Максима Горького: «Всем хорошим в себе я обязан книге» предопределили окончательный выбор. Её экзаменационный лист с оценкой за сочинение искали долго.

– Он, скорее всего, в большой стопке, – обречённо произнесла Людмила, – в «тройках» посмотрите!

– Это «неуды», – с иронией заметили члены комиссии. – Ни одной пятёрки по сочинению из ста двадцати человек и только восемь четвёрок. Ваша работа – в их числе, поздравляем! Сочинение написано грамотно, есть комментарий: «Наивно, трогательно!».

Люда сначала обрадовалась, а потом огорчилась. Только в случае, если она сдаст литературу и русский язык устно на «отлично» и наберёт двадцать два (с учётом среднего балла аттестата), сможет считать себя студенткой.

– Родители, конечно, расстроятся, – переживала девушка, когда шла на телеграф, чтобы поговорить с мамой и папой.

Они, как могли, старались поддержать её. Слова дочери: «Если я не поступлю, брошусь в Мойку» заставили Георгия Тимофеевича приехать в Ленинград. Когда абитуриентка готовилась отвечать на билет, ей сообщили о том, что в вестибюле института ожидает отец. К сожалению (как потом окажется, к счастью), чуда не произошло: она получила очередную четвёрку. Увидев на первом этаже отца, дочь разрыдалась. Вечернего отделения в институте не было, на заочном – экзамены сдали в июне, а значит, она, отличница, потерпела фиаско – от этой мысли ей стало нестерпимо больно.

– Ничего страшного не произошло. Нас не оценили здесь, будем поступать в университет! – неожиданно для себя самого решил «Макаренко».

Дочь растерялась.

– Грешно смеяться над больным, – едва успокоившись, произнесла Людмила.

– Я не шучу! – сказал уверенно отец и предложил дочери пройтись до главного здания ЛГУ, находившегося на набережной Невы. Там они узнали условия приёма, расспросили о «рабочем» факультете, который давал реальный шанс ребятам из провинции поступить в один из престижнейших вузов страны. Сестра, проходившая в это время производственную практику в Череповце, прислала письмо, в котором просила Люду не унывать.

– Лучше пусть старт будет неудачным, чем финиш! – утешала она.

На следующий день с Московского вокзала поезд №199 сообщением «Лениград-Брянск» увозил безутешную домой. Ленинград не принял её.

– Будет вторая попытка! – уже строила планы провинциалка.

20. Старшая пионервожатая

Мама обрадовалась, увидев дочь на пороге.

– Не переживай, может, оно и к лучшему. В армию тебе не идти, на следующий год поступишь, – поспешила утешить она.

Дочь, соскучившаяся по родному дому, бросилась к ней в объятия и заплакала. Ей так не хватало в холодной северной столице материнского тепла! Сидеть сложа руки дочь не собиралась. Она помогала по хозяйству, готовила отцу обеды, которые тот очень любил.

– Завтра мне Люда борщ приготовит, – говорил он Нине Михайловне. – У неё лучше получается.

Мама не обижалась – наоборот, только радовалась: она устала от стряпни.

– Молодец, дочка, вкусные у тебя супы и щи получаются, – нахваливала Нина Михайловна. – За столько лет моё меню однообразным стало: никакой кулинарной фантазии.

Через две недели Людмила обратила внимание на то, что папа стал часто приходить с работы усталым и угрюмым.

– Из-за моего неудавшегося поступления, – догадалась она. – Ты не переживай, папочка, я куда-нибудь устроюсь. Если ты помнишь, мне нужен стаж один год и по рабочей специальности, чтобы поступить на подготовительное