Никто не знает Сашу - Константин Потапов Страница 32

Один он не вытягивает. Им надо было делать рок. Не знаю, зачем он играет фолк. Не знаю, зачем он блеет эти бардовские напевы. Тянется ввысь за голосом. Он какой-то усталый. Перегоревший. Как высохшее озеро. Чёрный трупик сгоревшей спички.

Он готовая рок-звезда. Ему надо переделать все свои песни в рок. Я говорил ему. Но только не бардовская песня. Не знаю зачем он привёз акустику.

(Выпью вторую и всё. И всё. Я должен быть в форме. Надо позвонить. И помириться. Семь лет вместе. К Алисе ехать не надо. Надо помириться).

Говорит, будет играть новые. Да ему не надо было придумывать новые. Ему надо было взять все старые. Добавить барабанов, электрогитару, бас. Я даже предлагал ему. Я подходил к нему после последнего концерта здесь. И в Москве. Я писал ему «Вконтакте». Я говорил, давай сделаем настоящий рок. Давай посотрудничаем. У нас есть классные музыканты, мощный коллектив. Мы играем каверы на «Ди Пёпл», иногда «Лед Зепелин».

Я послал ему как-то песню. Набросок. Он ничего не ответил. А потом я услышал похожую мелодию на его альбоме. «Последняя». Он украл у меня мелодию.

(Не надо пить третью. После третьей меня развозит как варёную курицу. Кусок жира на сковороде. Всё становится как смазанный снимок. Расфокус. А мне надо быть в фокусе сегодня. Я не поеду к Алисе. Я помирюсь с ней. Я позвоню и помирюсь.

Не то, чтобы у нас были какие-то шансы. Разводы убивают все шансы. Разводы – это родство наоборот. Бывшая жена – это антиродственник. Я должен помириться).

Подойти к нему и предложить сыграть вместе. Спросить напрямую. Он тогда мне не ответил. Взял мою мелодию и не ответил. Но сейчас можно попробовать снова. Тем более, новые песни ужасны. Какие-то скучные мантры. Ему в Индии снесло крышу. Вот уже и люди уходят. Вон – ещё пара. Все скучают. В смартфонах. Просто ему надо играть рок. Например, со мной. Не знаю, зачем он привёз акустику.

Выпью. Третью и всё. Я буду держать себя в руках. Я буду держать фокус. Если напрячься, можно держать. Я постараюсь не расплыться. Как кусок жира. Как варёная курица. Нет, я просто выпью третью. Потом поговорю с ним. Потом позвоню ей. Помирюсь и поеду. (И мы выпьем с ней коньяка и обо всём поговорим на нашей кухне, на больше не нашей кухне. Правда, если я ещё коньяка выпью, я точно не удержу фокус. Какой уж тут фокус. После коньяка. Нет, сначала я выпью с ней кофе или крепкого чёрного чая, который она так хорошо заваривает, я приду в фокус, и мы будем говорить, и будет виться ментоловая ниточка от её сигареты, и бордовый торшер, и жёлтые шторы и мы обо всём помиримся обо всём а потом тёмная спальня и коньяку и холодные простыни и горячие простыни и комната будет кружиться и вот тут я растекусь расплывусь и полностью потеряю фокус как варёная курица под её руками.

Конечно, одрябла. Не то, что Алиса. Алиса ещё девочка, острые грудки, пирсинг, татуировка на лодыжке, малиновые волосы, что на голове, что на лобке, настоящий рок, пахнет сигаретами, кусает заусенцы, сорится с родителями. Двадцать три, на вид вообще девочка. Не то что моя. Одрябла. Я тоже, но я мужчина. Я музыкант. Я выпью максимум четвёртую и позвоню, и попробую помириться. Если вообще возможно помириться после). Но перед этим я поговорю с ним. Доиграет и я поговорю. Предложу ему рок. Не знаю зачем он привёз акустику.

Ну вот и конец. Последняя. О! «Последняя». О. О! Настоящий блюз. Так и должна звучать.

(Помню, слушал её, когда всё случилось. Тогда это всё было немного в отместку, с Алисой – в отместку, сама Алиса в отместку, сумасшедшая Алиса – в отместку, но потом я и сам упал в Алису как сумасшедший, и короткая стрижки – тогда красила в голубые – и как я удивился, когда там оказались в цвет, и пирсинг, и знала все рок-группы, и песни, и даты, живые концерты, говорили всю ночь, ставил ей винил на студии: «Пинк Флойд», «Лед Зепелин», «Ди Пёпл», и всё это было почти не в отместку, почти не в отместку жене, и сегодня я допью четвёртую и поеду к Алисе, к черту шторы, и кофе, и коньяк. Бывшая жена – это антиродственник. Он, кстати, тоже в разводе). И уже надевает своё поношенное пальто, и скажу спасибо, …

– …за «Последнюю». Отдельное спасибо.

– Ага. Спасибо.

– Эта была лучшая песня за концерт. Лучшая.

– Спасибо.

– Новые песни, конечно, интересные. Но эта была лучшая сегодня.

– Спасибо.

– Я вообще очень люблю, что ты делаешь, твои песни, они знаешь, как-то подбадривают меня, заставляют двигаться дальше, искать, пробовать.

– Спасибо.

– Знаешь, я играю в рок-группе, кавер-группе, я тебе уже говорил, да, «Ди Блю», трибьют на «Ди Пёпл», мы делаем разные каверы, и у нас достаточно сыгранная команда, я говорил тебе?

– Вроде, да.

– Кстати, мы делали кавер на «Последнюю», ты же видел? Ты вроде лайкнул, тебе понравилось, да?

– Ну да.

– И, Саш, я уже предлагал как-то, но может тебе будет интересно поработать с нами… в каком-то рок-формате. Серьёзно, в тебе есть этот нерв.

– Спасибо. Подумаю.

– Мне кажется, тебе надо больше как-то в эту сторону. Я удивлён, почему ты до сих пор не известен на всю Россию

– Слушай, мне надо…

– Ты запросто зажжёшь «Олимпийский».

– Мне надо идти…

– Нет, правда, в тебе есть нерв, понимаешь. Я давно делаю разные концерты здесь в Туле, я вижу много разных ребят, но у всех нет этой искры, у тебя она есть.

– Спасибо. Меня там ждут.

– Слушай, разреши подарить тебе сборник стихов, я написал, это, конечно, не тексты песен.

– Спасибо.

– Андеграунд-поэзия, понимаешь. Но если какие-то тебе понравятся, обращайся, я буду рад, если напишешь на них песню.

– Спасибо, да. Очень приятно.

– Давай я тебе подпишу. А-ле-кса-ндру Да…

– Спасибо.

– Слушай, а дисков у тебя нет? Могли бы поменяться.

– Нет. В этот раз нет.

– Ладно, ничего.

– Ага.

– Слушай, я сейчас пишу роман, ну такой, о музыканте. Как он едет в гастроли по разным городам, и поёт песни, это такой одинокий рокер старой закалки, ему под пятьдесят, он в разводе с женой, или вообще жена умерла, я пока не решил,