Позвольте представиться! - Роман Брюханов Страница 32

Кто еще всегда был на его стороне? Музыка? Вот музыка да, всегда понимала. Не всегда давалась в руки, иногда капризничала, дразнила, ускользала – но в конце концов всегда покорялась. Ну почти всегда.

Ивар разогнал моторку, насколько хватило мощности, и несколько раз вильнул из стороны в сторону – грубо, рискованно, на грани переворота. Ледяная вода плеснула в лицо. Отлично. Можно возвращаться.

– Ты в своем уме? – Из телефонной трубки голос Гуннара Юхансена звучал даже жестче обычного. – У нас тут конец ноября…

– У нас тут тоже, – усмехнулся Ивар.

– Дождь, шторм, темнота, – продолжал Гуннар. – Ветер. Нет, не просто ветер, а наш северный ветер. Погода такая, что вряд ли получится выйти в море.

– Ничего, на пристани постою.

– Ты вообще откуда звонишь?

– Из Осло.

– Выйди на Акер-Брюгге и стой сколько влезет. Ладно, я предупредил, чтоб потом без претензий. У нас все дома свободны, выбирай любой. Шестьсот крон за ночь – это с бельем и завтраком. Практически даром. Мне проще закрыть эту чертову базу к едрене фене.

– Отлично. Две ночи, начиная с завтрашней. И да, я без машины, заберешь меня в аэропорту? Рейс я скажу.

– Можно подумать, к нам из Осло куча рейсов летает, – хмыкнул Гуннар на другом конце провода. – Он один и есть, и то не каждый день. Завтра встречу, хорошо. Еще тысяча сто. В одну сторону.

Рыжий Гуннар всю дорогу молчал, зато Лили – та встретила как обычно. Вышла на порог дома, заслышав машину, кивнула Гуннару – возле него она казалась фарфоровой статуэткой – и засветилась, заулыбалась.

– Херр Хольман. – Хозяйка опустила голову, пряча улыбку, но черные глаза все равно искрились. – Привет!

– Ивар, – поправил он ее. – Еще не хватало! Привет!

– Так вот для кого ты просил протопить крайний дом. – Лили повернулась к Гуннару. – Хоть бы сказал! – бросила она и тут же, смутившись, добавила: – Постоянным гостям мы всегда рады.

– Дешевле все-таки закрыться на зиму. – Гуннар кинул на стол ключи от машины и направился к выходу.

– Не обращай внимания. – Лили попыталась как-то сгладить слова мужа, но у нее это не получилось. – Кстати, я считала, нам ничуть не дешевле закрыться. По большому счету, один черт. Но если до весны совсем никто не будет приезжать – я скисну, а Гуннар одичает. – Она положила на стойку ключ и пакет с постельным бельем. – Помнишь свой домик?

– Конечно.

– Тогда держи, – Лили пододвинула ему пакет. – Доброй ночи!

– Доброй ночи!

Домик действительно был заранее протоплен. Ивар кинул сверток с бельем на постель, затолкнул в холодильник пакет с купленными по пути продуктами, не разбирая, и вышел на улицу. Холодный рваный ветер с моря, непроглядная темнота, светящиеся за его спиной окна хозяйского дома, тусклый огонек маяка впереди. Можно было бесконечно стоять у пристани и просто смотреть на все это, ни о чем не думая. Он так и стоял, сам уже не знал, сколько, пока не начал леденеть. Все-таки его привычная осенняя куртка мало подходила для семидесятого градуса северной широты. Уходить не хотелось, от этого моря и тусклого маяка вдали невозможно было оторваться.

Он поднял воротник куртки, застегнул молнию до самого верха и обернулся на еле слышный звук сзади – но за спиной никого не оказалось, только рядом, на камне, лежал большой светлый предмет, которого здесь не было еще минуту назад. Ивар шагнул чуть ближе, предмет оказался свернутой оленьей шкурой. Он закутался в шкуру, набросив ее прямо поверх куртки. Мягкий олений мех легко скользнул по щеке.

Удивительное здесь все-таки место, завораживающее. Он бы долго смеялся, если б ему сказали про вдохновение, – чушь собачья это вдохновение, поди его поймай. Вот сейчас ведь, казалось бы, он стоит в дивном романтичном месте – а двух нот связать не может. А где-нибудь потом – отзовется и накроет ни с того ни с сего. Так почти всегда и случалось. Нет, конечно, он мог написать что-нибудь в любой момент – как всякий человек, хоть сколько-нибудь знакомый с гармонией и композицией, он мог придумать вагон, три вагона вполне связной музыки, вполне удобоваримой качественной мелодичной ерунды, – точно так же, как любой поэт всегда в состоянии срифмовать все, что угодно, на заданную тему. И не каждый еще поймет, что получившееся – не поэзия и не музыка.

Утром он отнес шкуру в хозяйский дом. Ивар, постучавшись, приоткрыл дверь – и тут же почувствовал ставшую уже знакомой атмосферу: пахло только что вынутым из духовки грибным пирогом, и Лили, напевая, нарезала его на куски.

– Привет. – Ивар опустил свернутую шкуру на деревянную лавку. – Спасибо.

– Доброе утро, – заулыбалась в ответ Лили. – Видел, какой шторм?

– Слышал.

– Жаль, в море не выйти. А завтра ты уже уедешь.

– Ну, вернусь же.

– Да?

Хозяйка снова засверкала и снова, словно спохватившись, смутилась и замолчала почти на полуслове – Ивар понял, что она хотела спросить, когда он вернется, но застеснялась.

– Вернусь, конечно, – повторил он. – Только не скоро, наверное. Я сейчас на черт знает сколько времени в Америку.

Лили вопросительно взглянула на него.

– Работа?

– Ага, – кивнул Ивар.

В Нью-Йорке собирались ставить его мюзикл, контракт был уже подписан, и его ждала действительно сумасшедшая работа. Впрочем, это всегда ему нравилось.

– Ты, – хозяйка чуть удивленно взмахнула ресницами, – ты боишься, что ли?

– Что?! Ммм, – смутился он. – Ну, вообще-то, да. Немного. Я…

– Не объясняй, не надо, – прервала Лили.

Ему действительно было не то чтобы страшно, но тревожно. Ивар знал, что у него получилась хорошая, нет, отличная музыка, но выйдет ли из отличной музыки удачный спектакль – это надо было еще посмотреть.

– Удачи! – Лили снова улыбнулась.

– Ага, спасибо, прорвемся!

Нью-Йорк закрутил не с первого дня, а с первой минуты, с первого шага из самолета. Ивар работал, казалось, больше часов, чем есть в сутках, то ругаясь с постановщиками, то соглашаясь, по сто раз перекраивал уже написанное, прослушивал кандидатов на роли, снова все перекраивал и снова то спорил, то соглашался. Любой другой не вынес бы, но ему это нравилось. Ивару вообще нравилось делать то, что никто другой не смог бы. Вот только ощущение времени он, казалось, за последние несколько недель совсем потерял.

Звонок телефона словно привел его в чувство. Прежде чем ответить, Ивар посмотрел на лежавшую в руке трубку. Нет, все в порядке, рука уже не трясется, значит, и с голосом все будет нормально.

– Ивар? – Казалось, он даже расслышал в трубке искристую улыбку. – Прости, пожалуйста, прости, что я звоню, но… да ты не помнишь, наверное… это Лили