Три креста - Григорий Александрович Шепелев Страница 33

Первую часть рассказа слышал Коровников, на нетвёрдых ногах приблизившийся к подъезду и задержавший на Женьке стеклянный взгляд, прежде чем войти. Женька не заметила алкоголика, потому что её осёдланный солнечными очками нос был высоко задран. Также она не заметила Ирку с Ритой, которые вместе ездили по делам и подошли к дому со стороны Вешняковской. С очень большим вниманием выслушав окончание увлекательнейшей истории, они молча переглянулись, открыли дверь и вошли. Но чёрные глаза Ирки при этом сверкнули так, что все, кто сидел на лавочке, ощутили некоторое волнение.

– Обалдеть! – воскликнула Зульфия, когда Женька смолкла и опустила нос, – так значит, твоя сестра – кромешная дура?

– Ещё какая! – фыркнула Женька, – ты что, об этом не знала? В её башке совсем нет мозгов! Когда она была мелкая, мама несколько раз роняла её с крылечка на даче, а там крылечко – почти как вот этот дом высотой! А потом ещё…

Тут в окне появилась Ирка. Женька, увлекшись, её заметила лишь тогда, когда уже была сброшена – к счастью, не на асфальт, а на пол. Раздались вопли, топот, удары. Дунька всё это слушала с наслаждением.

Через полминуты подъездная дверь открылась. Голая Женька, уже не очень похожая на царицу, без очков, с самым жалким рёвом выбежала на улицу. Ирка мчалась за ней со шваброй, взятой в квартире Мишки, который имел большую неосторожность открыть разгневанной пианистке дверь, и зверски лупила низвергнутую царицу по всем частям прекрасного её тела, особенно – по округлым. Это видели уже все – и дети, и мамочки, и прохожие, и жильцы трёх домов, торчавшие в окнах. Спас несчастную Женьку Виктор Васильевич, подъезжавший к дому на своей «Ниве». Резко затормозив, он выскочил из неё и позволил Женьке в ней спрятаться. Ирка предприняла отчаянную попытку штурма автомобиля. Досталось шваброй и «Ниве», и Гамаюнову.

– Успокойся! – закричал тот, схватив Ирку за руки, – ты с ума сошла! Что случилось?

– Подлая тварь! Свинья! – верещала Ирка, – пустите, Виктор Васильевич! Я должна её уничтожить!

Студентку консерватории успокаивали всем домом. Среди заботливых тётенек и старушек, высыпавших на улицу, оказались две, про которых думали, что они давно уже померли. Женька, сидя в машине, плакала и стонала на весь квартал. На ней были синяки. Выпив валерьянки, которую приготовила тётя Оля, Ирка чуть успокоилась, принесла для сестры халатик, и они вместе пошли домой.

Довольная Дунька во время ужина сообщила Наташе и помирившимся накануне родителям, кем теперь работает Ирка. Её рассказ вызвал шок.

– Несчастная девочка! – приложила ладонь ко лбу Елена Антоновна, – что нам делать, Витя? Как ей помочь? Она ведь талантлива!

– Это правда, – ответил Виктор Васильевич, почему-то следя внимательно за Наташей, которая очень тихо ела котлету, – но всем талантливым тяжело, особенно здесь и сейчас. Понятия не имею, чем ей помочь.

Но его супруга не успокоилась. После ужина, вынув из холодильника пару пачек пельменей и килограмм колбасы, она заглянула к Ирке и Женьке. Ирка не без смущения приняла подарок, но вслед за тем твёрдо заявила, что ей сейчас не до разговоров, так как она кошмарно устала, а все дела по дому даже ещё не начаты.

Тем не менее, после матери к ней пошла с визитом Наташа. Дверь ей открыла Рита, мокрая и завёрнутая в огромное полотенце. Даже и не спросив, что Наташе нужно, она отправилась чистить зубы. Ирка в халате играла на фортепиано вальсы Шопена. Женька, валяясь многострадальной задницей кверху, вела какую-то переписку через планшет. Придвинув к сосредоточенной пианистке стул, Наташа уселась и, наблюдая за её пальцами, заявила, что хочет с нею поговорить.

– Ну, так говори, – предложила Ирка, не останавливая игру, – Шопен ещё никому никогда не мешал услышать друг друга.

Видя, что Ирка раздражена, Наташа без лишних слов поинтересовалась, действительно ли она устроилась в клининговую компанию, где уборщицы трудятся обнажёнными. Получив подтверждение, дочь хирурга выразила желание таким образом поработать. Ирку это нисколько не удивило.

– Ты вполне можешь туда устроиться и работать, сколько угодно, – проговорила она, начав другой вальс, – у тебя есть достаточные для такой работы внешние данные.

– Это исключено, – резко возразила Наташа, – если моя фотография на их сайте будет висеть, её рано или поздно кто-нибудь да увидит и сообщит родителям. Тогда мама сразу умрёт, а папа сопьётся!

– Чего ж ты хочешь, Наталья? – спросила Ирка, – скажи, пожалуйста, прямо.

– Всё очень просто. Когда какой-нибудь постоянный клиент тебя позовёт, предложи ему вариант с подругой. Ну, типа, ты приедешь с напарницей – со мной, то есть. Мне сейчас очень деньги нужны. У отца не выпросишь, он на Дуньку до фига тратит.

– Прости, Наташенька, не могу, – качнула головой Ирка, прервав игру, чтобы отдохнуть, – я уже договорилась об этом с другой девчонкой, которая точно больше тебя нуждается в подработках. У неё нет ни отца, ни матери.

– Очень жаль, – вздохнула Наташа и поднялась со стула, – но ты права, если это так. А что это за девчонка?

– Уличная скрипачка, подруга Риты. Инга её зовут. У неё сейчас так всё плохо, что она даже тронулась головой неделю назад. Но через два дня к ней разум вернулся.

Наташа молча ушла.

Глава двадцатая

Змеи, кажется, расползлись

Рита и Наташа поняли всё абсолютно правильно. Все клиенты брали у Ирки её контакты, чтобы звонить напрямую ей, минуя агентство. Им, таким образом, приходилось меньше платить, а ей доставалось гораздо больше, чем доставалось бы при посредничестве компании. За неделю работы таких поклонников набралось у неё полтора десятка. К некоторым она, действительно, выезжала с Ингой, поскольку той нужны были деньги, чтобы оплачивать штрафы за свои уличные концерты. Ирка, как музыкант, её понимала и глубоко ей сочувствовала. Однако, на следующее утро после разговора с Наташей она отправилась на работу уже с другой Ритиной подругой, со Светой. Причина этого заключалась в том, что три дня назад начальницу Светы, судью Останкинского суда, внезапно арестовали по обвинению в вымогательстве крупной взятки, и Света очень боялась отправиться вслед за нею как соучастница, а позвал к себе Ирку никто иной, как сын председательницы Московского городского суда. От неё во многом зависела участь Светы. Рита, узнав о том, к кому Ирка собирается, упросила её на этот раз взять с собой не Ингу, а Свету. Ирке было без разницы, с кем работать, и, таким образом, Света смогла предпринять жалкую попытку спасти себя от тюрьмы.

Утром того дня, когда она этим занималась, Рита набрала Инге и предложила ей