Сабир Рустамханлы - Книга жизни Страница 34

В народном духе есть такая магнетическая способность, что и через века она притянет к себе имена, кровно связанных с ним: Насими, с которого в Алеппо содрали кожу, вознесся памятником в Баку, Физули, останки которого истлевают в неведомой могиле, которую и найти сегодня трудно, живет на своей Родине своей нетленной поэзией, и памятников им ровно столько, сколько граждан у Отечества.

Гусейн Джавид говорил:

Возвратимся теперь в отчий край...

Здесь и ад, здесь и рай...

Жизнь подтверждает, сколь прав был Джавид, который подлинное счастье искал на Родине! Он знал, что сердца народа подобно цветам, перед лицом мрака, темноты, оно прячет свою красоту, когда же восходит солнце, готово всего себя отдать без остатка! Как океаны, в пучинах своих хранящие память о весенних дождях, народная память хранит воспоминания о лучших своих сыновьях в самых затаенных своих глубинах, пока они не выкристаллизуются в жемчужины...

Величие художника встает во весь рост, когда рассматриваешь его в свете родной литературы, в соотнесении с мировой литературой.

Творчество Джавида следует рассматривать с высоты тысячепятисотлетней истории азербайджанской литературы, ее лучших творений, ее титанов духа. Как похожа творческая судьба на судьбу Низами, прошедшего путь, от наивного убеждения, что любовь спасет мир, до законченных социальных утопий, предвосхитивших социалистические идеи...

Джавид, на заре творчества любил повторять строку Абдульхака Хамида "Лик истины не улыбается - плачет". В зрелом же возрасте, имея в виду Советский Азербайджан, Джавид говорил: "Если есть подлинная истина, то она в сегодня!".

Если в первом своем произведении, через семейную трагедию, он воплотил благородство и самоотвержение матери, призывал к сохранению прекрасных обычаев своего народа, то в последней пьесе он создает широкую панораму современного мира, включая Европу и Азию, клеймит фашизм, поднимавший голову в Италии, Германии, Испании, Японии и устами советских дипломатов говорит о тех бедствиях, которые фашизм может принести человечеству. Это было подлинное поэтическое предвидение...

Писатель, который в начале двадцатых годов обращал взоры к VI веку, к образу пророка Мохаммеда, в 1937 году собирался написать произведение о В. И. Ленине, пророке новой эры. И мы верим, что это было бы одно из самых прекрасных творений Джавида...

Ошибки, допущенные в оценке творчества Джавида, происходят от того, что не учитывались особенности его творчества. Застарелая наша болезнь зачеркивать то, что не вмещается в штампы, что не стандартно, что ни на что не похоже, сказалась и в этом случае. Джавид как оригинальный художник, как литературное явление, может быть оценен только по законам самого его творчества, с учетом особенностей его художественного мира.

Продолжая традиции творчества Низами и Насими, творчество Джавида возносится к горизонтам всей планеты, поднимает глобальные проблемы, великим интернационализмом сближает народы, возвышает голос протеста против эксплуатации человека, против мировых войн. Мало в мировой литературе имен, сравнимых с Джавидом по планетарной широте мышления:

Что ни день - навыдумают газы - отраву,

Кто над кем учинит в день грядущий расправу?

Не засохнет вчерашняя алая кровь,

А уже бойни-войны планируют вновь,

Дипломаты-вампиры, министры-психи

Мастерят для свободы оковы-вериги.

И пока не разорваны ржавые цепи,

Тяжко будет влачить человечество жребий!

Строки эти, написанные Джавидом в Берлине, в 1926 году, перекликаются с сегодняшним днем.

Были и такие, кто обвинял Джавида в идеализации прошлого. Но если вдуматься, во всех великих произведениях искусства, начиная с надписей на вавилонских башнях и поэм Гомера, есть страстная тоска по прошедшим дням, да и просто идеализация прошлого. Чистоту нравов мы ищем в прошлом, точно так же, как и люди этого прошлого в свою очередь искали в своем прошлом. Но вместе с тем мысль Джавида всегда устремлена в будущее.

Творчество Джавида стало нравственным экзаменом для целого поколения азербайджанских критиков. Признаемся, что не все его выдержали. Но через двадцать тридцать лет, всем, и критикам, и литературоведам, пришлось признать огромное значение творчества Джавида.

Когда в свете творчества Джавида вновь осмысливаешь историю нашей литературы, ее вечные духовные ценности, то с гордостью убеждаешься в том, что ее развитие есть постоянное преодоление национальной ограниченности, что человек и человечность всегда являлись для нее наивысшими ценностями!

Начиная с песен "Авесты", призывавших строить долма, закладывать человеческие поселения, обрабатывать землю, с героических песен Деде Коркута, славящих самопожертвование во имя Родины, азербайджанское художественное слово всегда говорило о тех вечных проблемах, с которыми сталкивается человек, всегда в ней превалировали общечеловеческие ценности: оно всегда призывало к справедливости, правде, благородству, свободе. Так было на протяжении истории, так было и в творчестве Джавида. Так будет и впредь. Таковы материнские корни, определяющие бессмертие азербайджанского духа...".

Потом я прочел свое стихотворение, посвященное судьбе Джавида и судьбам всех нас:

Не устали мы убивать друг друга,

Не осточертело нам и плакать вослед убитому!

* * *

Меня притягивало к Нахичевани чувство глубочайшей любви к двум высоким именам - Джалилу Мамедкулизаде и Гусейну Джавиду. В связи с научной работой "Джалил Мамедкулизаде ("Молла Насреддин") и фольклор" мне понадобилось попристальнее всмотреться в историю демократической мысли и просвещения в Нахичевани, народное творчество, среду, взрастившую Мирзу Джалила. Невозможно без огромного волнения знакомиться с судьбой старой интеллигенции Нахичевани, с историей просветительского движения в городе.

Для меня Джалил Мамедкулизаде - эталон подвижнического служения народу.

... И вот вновь иду я по следам великого подвижника.

Мне вспомнились суждения, высказанные в одной из статей нашего уважаемого ученого Байрама Таирбекова. В Азербайджане понятие об образованности и грамоте однозначно связывалось только с теми, кто окончил азербайджанско-русскую школу. Грамотность подразумевала причащение к знанию через новый алфавит. Традиционный старый алфавит, которым пользовались веками, отметался с порога, Но разве с помощью старого арабского письма изучали только религиозные учения? Почти в каждом азербайджанском селе существовали школы: трудно определить и количество тогдашних медресе. В средневековых азербайджанских городах, в научно-образовательных учреждениях, работали десятки выдающихся деятелей культуры. Было бы ошибочно связывать все это с религией. Ведь и в духовных школах проходили не которые светские науки: математику, астрономию, историю и т. д. Почти во всех азербайджанских селах, наряду с религиозными книгами, хранились энциклопедии и словари, книги по другим светским наукам, грамматике, алгебре, астрологии, медицине, праву, дидактике и т. д. К сожалению, в 30-е годы под флагом борьбы с религией было под корень подрублено ценное наследие, запечатленное за 1400 лет на арабском алфавите.

Я много слышал о том, что в те годы в наших селах варварски сжигались старые книги. Людей, читавших и писавших арабским алфавитом, клеймили как ревнителей религии и наказывали. Воз за возом вывозили и закапывали книги в землю - до лучших времен, но впоследствии обнаруживали истлевшую макулатуру!

Сколько способов уничтожения народа как с оружием, так и без оружия, испробовано на нас?!

Один из гениальных сыновей Нахичевани Насреддин Туси создал в Мараге обсерваторию, ставшую одним из крупнейших научных центров Востока - в библиотеке обсерватории, как пишет академик Зия Буниятов, хранилось свыше 400 тысяч рукописей!

Где сейчас эти рукописи: сгорели в пожарищах войн; искромсаны штыками, или истлели в сырых музейных подвалах?

Сколько дорог, ведущих в наше прошлое, стерто с лица земли, уничтожено, сколько дверей наглухо заколочено...

По древней Шарурской степи едем к небольшому селу, школа которого связана с именем великого Мирзы Джалила.

За чередой ухоженных весей, посреди благодатных долин, как мираж возникает гора Агры.

Мы проезжаем через благоустроенные села, прекрасные дома, павильоны, выдержанные в национальном стиле, по обе стороны дороги расстилаются ухоженные поля - все это сегодняшний день Нахичеванской Автономной республики.

Родник Марал (олень), родник Шам (свеча), родник Гусейна... Родники эти не только места отдыха, привала, пристанища человека, но и прекрасные произведения искусства. Родник Марал выполнен в виде естественного водопада. Вокруг небольшого холма посажены редкие растения, привезенные со всех концов Нахичевани, кругом бьют небольшие фонтанчики. На холме стоит скульптура марала.