Нодар Думбадзе - Не бойся, мама ! Страница 36

- Ищу стреляные гильзы.

- Зачем ты стрелял?

- Понимаешь, иду себе, проверяю систему... Вижу, вышел из леса - и прямо на меня!.. На двух ногах, словно, человек! Огромный такой, гляди! Хорошо еще, вовремя заметил...

Недалеко от нас навзничь лежал Мерабчик... Из его раскрытой пасти еще сочилась кровь...

- Почему ты его убил? - спросил я Яшина и сам не узнал своего голоса.

- Вот еще!.. Вижу, идет прямо на меня медведь...

- Да какой же это медведь! Ведь это Мерабчик!

У Яшина от удивления отвисла нижняя губа. Он опустился на землю. Сверху донесся шум - к нам спешили пограничники.

- Джакели... Я не знал... Ей-богу!.. Ты уж извини... - пробормотал побледневший Яшин.

- Ладно... Что было - было... Прощай!..

За полчаса автобус довез меня до Батуми. Поезд отходил в двенадцать ночи... Оставшиеся пять часов я бесцельно бродил по городу, наконец, не выдержав, пошел на вокзал, упросил проводницу впустить меня в вагон за час до отправления поезда, вошел в купе и, не раздеваясь, бросился на полку.

Поезд тронулся неожиданно. Сперва загрохотало, по вагонам пробежала судорога, потом состав сильно дернуло, и наконец колеса завертелись плавно, ускоряя бег и постукивая на стыках.

В купе, кроме меня, не было никого. Я присел на койке.

- Молодой человек, постель не желаете? - заглянула проводница.

- Нет.

- Извините.

- Очень вас прошу, если можно, не впускайте сюда пассажиров!

- Пожалуйста! Состав почти пустой... Вы заприте дверь.

- Спасибо!

- Где вас разбудить?

- Нигде.

- Спокойной ночи!

- Спасибо.

Я снова прилег. Поезд шел полным ходом. Ритмичный, многотонный перестук колес притуплял мысль, убаюкивал меня. Усталость, напряжение, переживания дня опутывали тело, словно паутина... Охваченный сладостной дремотой, я чувствовал, будто лечу куда-то ввысь.

Синяя лампочка на потолке купе испускала нежное, ласковое сияние. Оно постепенно расширилось, раздалось, охватило все вокруг, залило лазурным светом небо и землю... Потом меня подхватили легкие волны синего моря. Я зажмурился, с наслаждением окунулся в теплую воду, и безбрежная синева проглотила меня...

...Она вошла, как и десять лет назад, стройная, красивая, синеглазая, с ниспадавшими на плечи локонами иссиня-черных волос, легкая, воздушная, в длинном светлом платье. Вошла и погладила меня по лбу своей теплой белой рукой.

- Здравствуй, сын!

- Здравствуй, мама!

- Как ты живешь, сын мой?

- Не знаю, мама...

- Хорошо?

- То хорошо, то плохо...

- Так оно и должно быть. На свете не бывает только хорошо и только плохо.

- Наверно, так, мама...

- Есть у тебя трудности? Сомнения?

- Есть, мама! Но какие именно - не разберусь...

Многого я не понимаю... Думаю: вот наконец-то я понял это... И вдруг догадываюсь, что ни черта я, оказывается, не понял... Думаю: вот это и есть настоящая любовь...

И вдруг вижу, что никакая это не любовь... И наоборот:

казалось, и не думал об этой любви, а потом чувствую, что не могу жить без нее... Или еще: боюсь, страшусь чего-то, и вдруг выясняется, что бояться-то, оказывается, нечего...

Еще хуже, когда уверен в себе, в своих силах, а на деле получается боюсь я, ох как боюсь... Трудно мне, мама, понять все это...

- Ты еще молод, сынок...

- Какая уж молодость, мама, скоро мне двадцать!

- Двадцать - это немного, сынок.

- Но и немало, мама!

- Немало... Не столько, чтобы ты не знал трудностей... Это хорошо, когда бывает трудно...

- А тебе трудно, мама?

- В твоем возрасте и мне бывало трудно... Теперь нет, сынок.

- И разве это плохо?

- Плохо, сынок!

- Не знаю... Ничего я не знаю, мама... Ты нужна мне, мама!

- Потому я и пришла, сынок!

- Ты не уйдешь?

- Не уйду, пока не узнаю, о чем думает плоть и кровь моя, куда она идет, ради чего она живет.

- Не понял, мама...

- Ты должен знать, для чего ты существуешь, кем ты станешь - человеком или животным.

- Я не знаю, кем я стану. Я только хочу стать...

- Кем? Каким?

- Я хочу, мама... Хочу быть сильным, как дед мой Исидор...

- Мало, сынок!

- Чистым и искренним, как мой отец...

- Мало, сынок!

- Честным, как дядя Ванечка...

- Благодарным и любящим, как Мерабчик...

.................

- Мудрым, как Али Хорава...

.........

- Преданным долгу, самоотверженным, как Щербина...

- Смелым и благородным, как Чхартишвили...

.....................

- Добрым и милосердным, как ты, мама... Это много?

- Много, сынок! Осилишь ли ты все это?

- Хочу осилить!

- Хорошо. Но все это в будущем. А теперь? Чем ты живешь теперь, сын мой? Что ты любишь? К чему ты стремишься?

- Я люблю жизнь, мама. Я хочу жить, долго жить для того, чтобы достичь цели... И еще я люблю мечтать, мама... Но что это? Поезд проваливается в темноту... Это туннель, мама... Я уже не вижу тебя! Погоди, выйдем из туннеля, выйдем на свет... И тогда я скажу тебе, мама, что еще я люблю...

- Успокойся, сынок. Я уже поняла тебя... Теперь я уйду.

- Не уходи, не покидай меня, мама!

- Мне нельзя оставаться, я должна идти!

- Ты придешь ко мне, мама?

- Обязательно, сынок! Ты позови меня, когда тебе станет трудно, и я приду к тебе, сынок!

- До свидания, мама!

- Береги себя, сынок... Не погуби меня, родной мой!

- Не бойся, мама!

Она опять прикоснулась к моему лбу белой теплой рукой и... исчезла, оставив мне тепло своей огромной любви, тепло, которое она подарила десять лет назад засыпавшему маленькому мальчику, тепло, которое согревало меня все эти годы...

Я проснулся. Вокруг все еще колыхалась бездонная, всеобъемлющая синева. Потом она постепенно поблекла, сузилась, сконцентрировалась в одной точке. И я вновь увидел на потолке лампочку, мерцавшую нежным синим сиянием.

На противоположной койке сидела незнакомая женщина. Опершись локтями на столик, она глядела в окно.

- Простите, где мы? - спросил я.

- Вышли из туннеля, - ответила она.

...Вышли из туннеля... Вышли из туннеля... Вышли из туннеля... Зазвонили сотни колоколов... Загудели сотни поездов... Вышли из туннеля... Вышли из туннеля... Звон, шум, гудение слились в один общий протяжный гул...

Бом... Бом... Бом... Вышли из туннеля... Господи, неужели все это сон? Почему сон?!

Я вскочил с полки. В купе никого не было... Синий свет вокруг меня бледнел, бледнела ночь в окне. Поезд мчался на восток. Наступало утро...

Бом... Бом... Бом... Вышли из туннеля... Автандил Джакели, вышли из туннеля!..

Сердце мое громко стучало и гудело, словно исполинский колокол на высокой колокольне...

Гульрипши - Тбилиси

1969