Стеклянный занавес - Мария Ивановна Арбатова Страница 36

Блондин, на лице которого совсем ничего не было написано, словно рисовали, но не дорисовали, провёз Валю через красивый город, отворил стеклянную дверь шикарного отеля, втащил чемодан и испарился.

Копенгаген был третьим иностранным городом, который Валя видела в своей жизни. Напоминал Стокгольм, тоже стоял у воды, но казался менее тесным и более проветренным. Пока ехала, заметила огромное количество игрушечных домов без занавесок на окнах.

В Стокгольме их было меньше. Переводчица Эльза объясняла, что в XVII веке шведам запретили занавески, чтоб королевская стража, заглядывая в окна, следила, что люди живут по средствам. Закон давно отменили, но люди по-прежнему готовы жить на виду.

«Русские бы так не смогли, – подумала тогда Валя. – У нас с занавесочек начинается уют. Да и пойди обойди окна Рассеюшки, стражи не хватит. Но с другой стороны, в комнате моего детства за роскошно расшитыми матерью занавесками ежедневно творилось насилие. Может, кто заглянул бы и остановил его?»

В отель Валя заселялась либо с Горяевым, либо с Викой, либо в лучах своей известности. А тут приземистая азиатка с бульдожьим лицом потребовала на ресепшен кредитную карточку.

Валя жестами показала, что у неё нет кредитной карточки. Азиатка уставилась во все глаза, полистала паспорт и презрительно прокомментировала:

– Раша!

Если б Валя говорила по-английски, высказала бы в ответ всё, что думает. Так что вложила это во взгляд.

Азиатка стушевалась, подала магнитную карту от номера и бумажки на иностранном языке. И Валя осталась посреди фойе, не понимая, куда дальше.

Сделала вид, что изучает местность. Обошла стеклянные витрины с ювелиркой, киоск с сувенирами. Обнаружила лифт, возле которого стоял крепкий парень в джинсах и тенниске, похожий на мексиканца из сериала, которые так любит мать.

Валя умоляюще глянула на него и протянула магнитную карточку и бумажки. Парень кивнул. На лице у него тоже не было ничего написано, но это было совсем иное «ничего не написано», чем у вёзшего на машине датчанина.

Вошли в лифт, парень нажал нужную кнопку, довёл до номера, открыл дверь магнитной карточкой и ушёл. В большом номере, полутёмном от деревьев за панорамным окном, категорически не зажигался свет.

Валя разобрала вещи, легла поверх покрывала на постель и стала смотреть в окно. По водной глади скользили белоснежные лебеди, за ними сияли бирюзово-зелёные башни и черепичные крыши.

Через полчаса зазвонил телефон, мужской голос с приятным акцентом сообщил, что это переводчик Кристиан. Он ждёт в нижнем фойе, дресс-код сегодня вечерний, и всё пойдёт по программе, которая у Вали на столике. Программа, естественно, была на английском.

Валя надела красивое чёрное платье с полуголой спиной, которое подарила Соня в комплекте с маленькой концертной сумочкой. А сверху кораллы, подаренные Горяевым. Брызнула духами, подкрасила губы и бросилась к лифту.

Кнопки первого этажа не было. Нажала на второй, но не увидела лестницы вниз, а площадка перед лифтом переходила в офис. Снова вызвала лифт, нажала на третий этаж, оказалась перед распахнутыми дверями фитнес-центра.

Оттуда вышли четверо мужчин в шортах и майках с полотенцами на плечах. «Решили, что я русская проститутка, попёршаяся в вечернем клеить мужиков в баню», – подумала она, краснея.

Четверо вошли в лифт, и один из них нажал на кнопку с буквой L. Валя оторопела. Почему L? Кто до этого додумался? Как иностранец может догадаться, что это у них означает первый этаж?

Кристиан ждал у входа в ресторан, он оказался высоким, светловолосым, породистым, примерно пятидесятилетним мужчиной в смокинге. С бейджем, на котором виднелась эмблема телефорума. Такой же бейдж протянул Вале, посоветовав надеть на шею, чтоб не потерять.

– Я впервые за границей одна и не знаю английского, – призналась она.

– Дания очень добрая страна, – успокоил Кристиан, усадив Валю за столик ресторана. – Сейчас расскажу вам о национальной кухне. Есть шутка, что кухня Дании для пастухов и мы едим бутерброды, как пастухи.

Он принёс с фуршетного стола салат из морепродуктов, жаренный в сахаре картофель, тушёную красную капусту и солёную курицу с ананасом.

Салат Валя отодвинула, остальное было не очень вкусно, но терпимо. Кристиан прекрасно говорил по-русски и ел только жаренный в сахаре картофель и тушёную красную капусту.

Он предложил попробовать датскую водку – аквавит, переводимую как «живая вода», объяснив, что по-русски это называлось бы «самогон». Валя отказалась.

– Я веган, – добавил Кристиан.

– Что это?

– Не ем живое: мясо, рыб, яйца, молоко, мёд.

– Знаю про такого человека в России, только он пьёт молоко и ест мёд. – Валя говорила про Олега Вите со слов Юлии Измайловны и Вики.

– Он не веган, он – вегетарианец. Мёд делают пчёлы, это их труд, это их продукт, – говорил Кристиан мягко, но чуточку свысока. – Я объяснял это в России.

– Вы были в России? – обрадовалась Валя.

– Сделал тур в Санкт-Петербург, в Байкал, в Ясную поляну. Я фан Льва Толстого. Он сделал идею вегетарианства, он писал: «Делать насилие – природе преступление».

Валя чуть не подавилась солёной курицей, с которой стеснительно стряхивала ананас:

– Вы стали этим… под влиянием Толстого?

– Веганом. Я был молодой, мы сделали с другом тур в Хорсенс. Там бойня животных. Самая большая для Европы. Туда делают тур и смотрят: свиньи приехали, их убили, сделали кусками, положили в коробки. Я видел это и потом не мог есть убитую еду, – сказал он почти горестно. – Туры в Хорсенс делают для школ! Дети видят, как еду убивают!

– У нас раньше были такие проблемы с едой, что не до вегетарианства, – оправдалась Валя за поедание своей солёной курицы.

– В мире есть голод. Но веганом можно стать, если тебе так скажет твоё сердце.

Они сели в машину с молчаливым блондином, что вёз из аэропорта.

– В чём моя роль на телефоруме? – спросила Валя.

– Надо делать, как написали в программе, и надо вставать, когда идёт королева. Надо не потерять бейдж. Бейдж открывает нам двери, – объяснил Кристиан.

В памяти вспыхнули Викины слова, Валя спросила:

– Правда, что датчане каждый год убивают дельфинов?

– Убивают на Фарерских островах. Они всегда ели дельфинов и китов. Потом стали есть овец, но дельфинов тоже едят. Это плохо. Дельфин живой, как свинья, собака, лошадь…

И Валя не знала, что ответить.

Доехали до прекрасного здания Королевского театра. Вдоль ковровой дорожки, вытянувшейся на тротуаре, стояли металлические загородки. Они сдерживали радостных людей с датскими флажками, перечёркивающими красное поле белым крестом.

Увидев бейджи, полицейские пропустили Валю с Кристианом, она сообразила, что это – «звёздная дорожка», как на кинофестивалях, и от страха схватила Кристиана под руку.

Люди в мундирах и вечерних платьях, стоя на лестнице театра,