Сретенские ворота - Юрий Яковлевич Яковлев Страница 37
Сретенские ворота - Юрий Яковлевич Яковлев читать онлайн бесплатно
Гале показалось странным, что он так пристально ее рассматривает. Она не выдержала его взгляда:
— Что вы на меня смотрите?
— Вас зовут Зиной? — тихо произнес незнакомец.
— Нет, Галей. А вам-то что.
— Как вы сюда попали?
— По объявлению.
— Жаль, что вы не помните парусиновый шатер цирка «Шапито». Пиратский фрегат «Блек Близ». И фонарь в хоботе.
Удивление Гали нарастало. Незнакомец уводил ее в странную непонятную жизнь, и она шла за ним с полуоткрытым ртом, с округленными глазами.
— Ну да, вы не помните… Вас тогда не было на свете… Но когда вы смотрели на Максима…
— На какого Максима?
— На слона.
— Его зовут Диду.
— Ах, вот как? Но это не так важно, слон остается слоном.
— Кто вы такой? — наконец не выдержала Галя.
Незнакомец потер рукой лоб.
— Я — погонщик слона… Переднюю левую ногу он сбил давно… в первый месяц войны… Он вас любит?
— Не знаю, — Галя покосилась на ворота, ведущие в вольер.
— Она очень любила его, — тихо произнес погонщик. — Когда она переживала за Максима, у нее глаза болезненно сужались, как у вас. Вообще у нее глаза большие и синие. К вечеру они темнеют.
В это время раздался треск, и ворота распахнулись, как от взрывной волны. В помещение вошел слон. Он услышал знакомый голос и сломал запор. Он подошел к погонщику и нежным розовым окончанием хобота осторожно провел по лицу. Он узнавал морщины лба, впалые щеки, колючие брови, словно не верил глазам и хотел на ощупь убедиться, что никакой ошибки нет, что перед ним старый друг. А тот стоял рядом, почесывал крыластое ухо и сам себе говорил:
— Жив Максим… жив…
— А почему ему не быть живым? — осторожно спросила Галя.
Погонщик повернулся к девушке:
— Вы любите цирк?
— Я люблю кино. Что хорошего в цирке?
— Хорошего мало. Но все же встречается. А раз встречается, надо идти. Хорошее встречается даже на войне. Вот встретился нам один лейтенант… молоденький, зеленый, а сделал он невозможное.
— Что же он сделал?
— Он спас слона, когда меня ранило. Не пустил на мясо. Не списал. Довел дело до конца… Очень важно доводить дело до конца. Не останавливаться на полдороге, не отступаться. Правда, Зина?
— Меня зовут Галя. А разве слона можно… на мясо?
— Этот огромный зверь, в чем-то беспомощный, как ребенок. У него есть место от глаза до уха, величиной с ладонь. Одной пули достаточно… Его надо беречь…
— Вы какой-то странный… Влюбились, что ли? — спросила Галя.
— Влюбился.
— Давно?
— Лет двадцать назад.
— И все любите одну… Зину?
— Подойдите сюда, я вам кое-что скажу… Если полюбите один раз навсегда, то этой единственной любви хватит на всю жизнь… и на землю, и на деревья, и на людей, и на капли дождя, и на снег, и на слона…
Они сидели на лавке в прохладном помещении, куда не проникает летний жар и где пахнет соломой. Они молчали. А когда слон вздыхал, поднимался маленький ветер.
ПЯТЬ КИЛОМЕТРОВ ЖИЗНИ
Зимним вечером со станции шел солдат. Он возвращался в часть из гарнизонного наряда. После бессонной ночи он чуть было не уснул в поезде под стук колес. Но на морозе сон отстал от солдата. Его шаги звучали на все поле, словно белая дорога рассохлась и с треском прогибается под тяжестью тупоносых кирзовых сапог.
За спиной у солдата висел автомат. Гладкий, полированный приклад был похож на деку скрипки.
Солдат высокий. «Уши» серой шапки подняты и завязаны наверху тесемочкой. А собственные уши от мороза стали малиновыми. Брови в инее. Усы в ледяных кристалликах — белые и пушистые. Если же подышать на них, иней растает и они сразу станут жиденькими. Не усы, а три волоска.
Большая светлая луна напоминала залитую солнцем летнюю землю. Может быть, там сейчас и вправду синеют васильки, душно пахнет сеном и маленькие синички пробуют свои голоса? Зато земля, по которой шагал солдат, была похожа на безжизненную луну. Снежные сугробы казались лунными хребтами, а ложбинки расстилались, как сухие, кремнистые моря.
И солдат неожиданно вообразил, что судьба забросила его на соседнюю планету и он, посвистывая, идет себе по лунной дороге. Дорога оказалась безлюдной. И примерно километр солдат отшагал в одиночестве. Потом у него появилась попутчица. Солдат не мог разглядеть ее, потому что лицо она закрыла большим платком, точно чадрой. При свете луны нельзя было определить, молодая она или уже в годах, красивая или дурнушка. Два больших настороженных глаза смотрели откуда-то из глубины, и было непонятно, как они относятся к солдату.
В одной руке женщина держала ребенка, завернутого в пухлое ватное одеяло, а в другой руке — кошелку с продуктами. Материнские руки — самые занятые на свете. Матери всегда не хватает рук.
А у солдата руки были свободные.
Женщина не обернулась на звук шагов. Ей было безразлично, кто это там вышагивает. Она не испытывала ни страха, ни любопытства. Трудная дорога притупила в ней все чувства. И только крохотное существо, скрытое под теплыми слоями одеяла и пеленок, вызывало в ней тревогу: не наглотался ли холодного воздуха, не застудил ли горлышко?
Женщина не ждала помощи. Она рассчитывала только на свои силы. А их-то как раз и не хватало.
— Давайте подсоблю, — сказал солдат и, не дожидаясь ответа, взял из ее руки тяжелую кошелку.
Она ничего не сказала ему: отдала кошелку и молча продолжала свой путь. А солдат шел чуть поодаль, и со стороны казалось, что он несет свою кошелку, а женщина несет своего ребенка.
Необщительность попутчицы смущала солдата, и он не решался заговорить с ней. Он даже старался не смотреть в ее сторону.
У женщины шаги маленькие, и звук у них тонкий. Под ними дорога не прогибается с треском, а что-то напевает. И солдату кажется, что он своими сапожищами заглушает эту музыку.
В одной руке солдат нес кошелку, другой, свободной, размахивал по привычке. А у женщины все равно обе были заняты: она теперь несла ребенка двумя руками. Крепко прижимала его к себе, словно кто-то мог отнять у нее драгоценную ношу.
Она почувствовала, что солдат идет с ней в ногу и повернула к нему голову. И солдат решился заговорить:
— Тяжело в такой мороз с ребенком? — спросил он, на ходу разглядывая носы своих кирзовых сапог.
Женщина опустила нижний край платка — он закрывал ей рот — и сказала:
— Я привычная.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.